Искусство как инструмент метафизической власти

Искусство – как инструмент
метафизической власти
Эссе

1. Источники вдохновения и шаманско-колдовская культура. 2. Канон, иерархия – искусство ранних земледельческих цивилизаций. 3. Эстетическая сопричастность – древнегреческое искусство. 4. Трофейное искусство – древний Рим. 5. Схоластика и карнавальность в средневековой Европе. 6. Эволюция – Возрождение и футуризм. 7. Коллекционеры и Ван Гог – цена таланта и арт-бизнес.

Когда звучит слово «искусство», возникает множество ассоциаций: музыка, поэзия, живопись, театр ... Что общего между всеми этими понятиями? Отвечая на этот вопрос, многие искусствоведы, культурологи и философы рассматривают искусство, как материализацию мифа (где миф является коллективным подсознательным). Говоря другими словами, искусство можно трактовать как систему моделей, при помощи которой достигается жизненно необходимое равновесие между сознанием (Солнцем) и подсознанием (Луной), между разумом и интуицией, между реальностью (настоящим) и ирреальностью (прошлым – будущим).
Благодаря силе своего воздействия, реальное искусство очень часто используется как инструмент метафизической власти. Власти религиозной, власти идеологической.
Но проходит время, меняются реалии. И реальное искусство, теряя свою силу, трансформируется в традицию. Современный человек воспринимает наскальные рисунки не так, как воспринимали их его далекие предки. В настоящее время наскальные рисунки – это полузабытая традиция, которая лишь иногда способна вызвать какие-то смутные воспоминания. Место традиционного искусства в музее. Оно потеряло силу своего воздействия и уже не может быть инструментом метафизической власти.
Наскальные рисунки, колдовские маски, шаманские бубны являлись средствами, при помощи которых совершались путешествия в иную реальность, общение с духами, поддержание равновесия между природой и людьми. Путешествия в ирреальные миры были источником вдохновенной магической силы, которая давала метафизическую власть и высокое место в социальной иерархии.
Природным символом иерархии является мировое дерево. Корни его находятся в земле, плоды его питают жизненной силой, по ветвям его можно подняться в верхние миры. Но чтобы сделать это, необходимо знание моделей роста, понимание мировой гармонии (золотого сечения, чисел Фибоначчи), умение пользоваться системами счета и письма. Своеобразной книгой, в которой содержались все знания для ранних земледельческих цивилизаций, являлся Храм. Храм – это дом Бога. Служители храма, общаясь с богом на языке искусства (живописи, скульптуры, музыки, поэзии), управляют обществом, регулируя поток жизни с помощью календарных циклов. Не случайно рост человека по древнеегипетским канонам равен девятнадцати квадратам (девятнадцати годам Ментонова цикла, в течение которого одинаковые фазы луны приходятся на одни и те же дни солнечного календаря).
Обладая искусством общения с богами, жрецы образуют замкнутую касту. Ворота храма открыты не для всех. Только избранные допускаются к инициации (второму рождению), только избранные становятся на первую ступень посвящения и узнают, что ничего не знают. Только посвященным дается истинное знание.
Знание законов роста позволяет понять множество различных явлений.
Рост древнегреческих колоний привел к образованию системы полисов, поддерживающих между собой тесные торговые и культурные связи. Посредническая торговля повлекла за собой обмен духовными и культурными ценностями. Египетским, малоазиатским, варварским богам находят греческие эквиваленты. Но греческие боги отличаются от других богов, с которыми их отождествляют. С греческими богами можно договорится, с ними можно сторговаться, их можно даже обмануть. Они похожи на людей, хотя и живут на Олимпе.
Основную роль в жизни полисов играет уже не столько знание божественной природы, сколько знание человеческих характеров, умение вести дела, играя на человеческих страстях, талант к различного рода спекуляциям.
Искусство древней Греции драматическое. Оно обращено к человеку, к богочеловеку. Понимание искусства, умение эстетически наслаждаться гармонией и красотой приравнивается к творческому акту, когда автор (художник, поэт), оплодотворенный божественным откровением, пройдя сквозь творческие муки (своего рода инициацию) и создав произведение искусства, становится богоравным. Таким образом, сопричастность искусству служит как бы оправданием самого факта существования элиты, ее претензии на особое место среди равных, ее претензии на власть.
Обладание предметами искусства представляется обладанием символами власти. Предметы искусства делаются желанными трофеями, демонстрирующими могущество своего хозяина. Сопричастность искусству, обладание предметами искусства становятся мерилом социального статуса.
Яркий пример трофейного искусства – искусство Древнего Рима.
Когда-то Рим был тем местом, куда приходили молодые люди, принесенные в жертву Марсу. Будучи отверженными, они наводили мистический ужас и могли проявить себя только силой оружия.
Древнеримский гражданин – это солдат и политик. Занятие искусством – не его дело. Искусство является уделом других народов, покоренных римлянами. Произведения искусства, доставленные в Рим в качестве военной добычи, считались наградой победителю. Выставленные на форуме, они считались свидетельством римской доблести, достоянием отечественной истории. Таким образом, прославляя триумф и силу римского оружия, искусство становится орудием управления (инструментум регни).
Древнеримское искусство – искусство побеждать. Победитель – Император. Победитель – фаворит фортуны. Ему сопутствует успех. Его прославляют, перед ним преклоняются. Но удача может перейти к другим, если ее владелец не делает достаточных подношений богам. Удержать фортуну помогает меценатство.
Театр древнего Рима – это амфитеатр. Это прежде всего зрелище, бой гладиаторов, в котором награда победителю – жизнь. Участь же побежденного решают зрители. Фортуна переменчива (как настроение народа), и она может дать побежденному еще один шанс.
Копирование древнегреческих образцов, переманивание богов других народов превратило Рим в склад трофеев, наполненный помпезной эклектикой. Рим в конце концов сам сделался крупным трофеем.
Гонимые когда-то христиане, получив императорскую поддержку, сами превратились в гонителей и уничтожили вредное, по их мнению, языческое искусство, чтобы на его руинах построить свое, христианское. Метафизическая власть всегда обрушивает на своих предшественников, на свои конкурентов самые сильные репрессии. Они всегда становятся проклятыми, еретиками, цыганами, слугами темных сил, которые, обладая колдовскими магическими силами, предсказывая судьбу и показывая различные фокусы, склоняют простых людей на сторону греха и подрывают тем самым новую метафизическую власть.
Борьба с колдовскими чарами темных сил – это не только сжигание ведьм, но и различного рода попытки втиснуть в рамки господствующего культа пережитки прежних верований. Астрология, алхимия, философия неоплатоников становятся христианской эзотерикой. Древние языческие праздники, прикрываясь патронажем христианских святых, превратились в ярмарки и карнавалы. Лицедеи, барды и менестрели получили право на самовыражение, так как только поэт может быть блаженным, которому дозволяется говорить правду, потому что выражаясь языком поэзии, он не может говорить ничего, кроме правды.
Основу западноевропейского общества в средние века составляли рыцарские, ремесленные и торговые корпорации: со своей иерархией и символикой, со своим кодексом чести, со своей отдельной внутренней жизнью. Эта раздробленность и корпоративность находит свое отражение в неоплатонической философии западной школы. Стараясь примирить веру с разумом и разъясняя христианские доктрины, средневековые схоласты рассматривали красоту земного мира и искусства как излучение истины, как отражение божественной гармонии и источник божественного света.
Материализацией божественного света является готический собор, который представляет собой не только чудо, вызывающее восхищение, отражает, не только уровень технических возможностей, зажиточности и культуры общины, но и переход от города земного к городу небесному.
Странствующие каменщики (масоны), возводившие готические соборы, в недрах своей корпорации хранили еретические знания древних строителей храмов. Но хранители еретических знаний не подвергались церковным гонениям. Находясь внутри господствующего культа, эти корпоративные знания были своего рода лабораторией, в которой церковь черпала свои внутренние силы.
Художник имеет лицензию на общение с темными силами, на общение с подсознательным. Его магия и колдовство не караются господствующим культом, как это делается в отношении других. Метафизическая власть выдает художнику индульгенцию, и тем самым держит его под контролем.
Религиозные войны, обострение борьбы между светской и церковной властью, реформация, гонения и усилившиеся давление религиозных кругов заставило культуру как бы отгородится от религиозных догм. Процесс познания секуляризировался. Он больше не имел ничего общего ни с богом, ни с дьяволом. Скрытые еретические знания перешли в науку, гражданскую архитектуру, технику и свободное искусство. Изобретатели, художники, ученые получили право на личное творчество, получили право на изобретение. Не случайно великий художник Леонардо да Винчи – великий изобретатель. Мастерские сделались похожими на лаборатории, академии – на анатомический театр. Искусство стало наукой, наука – искусством. Появились научные трактаты о теории искусства, о перспективе.
Наука отделилась от религии, но отсутствие бога не означает отсутствие культа. Культ знания, культ доктрины и теории – все это как раз характерно для различного рода идеологий.
Каждый просвещенный правитель приводит в оправдание своей власти научные соображения. Литераторы и художники, которыми он окружает себя, являются экспертами по истории древнего времени, оправдывающими его власть. Для этой цели возникают музеи – храмы Муз.
Возрождается и откапывается античное искусство, которое становится для нарождающейся буржуазии тем трофеем, обладание которым дает право на более высокий социальный статус (античные статуи древнее рыцарских доспехов).
Объясняя чудеса природы, наука разрабатывает методы их демонстрации, которые затем используются при изобретении машин. Но технические чудеса не божественны, они сделаны человеком. К тому же, для того, чтобы пользоваться машиной, совсем необязательно знать ее устройство. Поэтому к техническому чуду быстро привыкают, и оно уже не кажется таким совершенным. Но на смену старым чудесам приходят новые, старые же выбрасываются на свалку технического прогресса.
Идеи эволюции, идеи научно-технического прогресса, создавшие иллюзию того, что каждая новая вещь лучше старой, нашли свое выражение в футуризме, который представляет собой реакцию искусства на век машинно-технической цивилизации. Авангардисты начала века осознали, что делать современное искусство можно только в отрыве от потерявшей силу традиции. Но причину разрыва с традицией они не раскрыли. Со временем разрыв с традицией сам превратился в традицию.
Многие современные авангардисты знают – необходимо изобрести что-то новое, но для чего это надо, они не знают. Поэтому у них выходят нелепые спекуляции. И только благодаря случаю получаются работы, которые обладают некоторой силой воздействия.
Каждая культура рождает свое искусство. Современная культура слишком быстро меняется, традиционные методы случайного отбора уже не срабатывают, поэтому сила воздействия современного искусства еще не достигла достаточно высокого уровня (например: уровня воздействия искусства ранних земледельческих цивилизаций).
Благодаря техническим возможностям современной цивилизации (телеэфиру – электросну новой виртуальной реальности), уже сейчас создается ситуация, в которой стирание границ между реальностью и ирреальностью постепенно приводит к появлению некой новой сверхреальности. Мир все больше становится похожим на запутанный лабиринт, план которого испорчен множеством ошибок и корректировок.
Абсурд мировых войн, новые научные теории двадцатого века вскрыли иррациональность рационального. Когда старые мифы теряют силу своего воздействия, герои мифа становятся героями анекдота, реальное превращается в ирреальное, невозможное становится возможным.
Стремление к чуду, необходимость чудесного используется метафизической властью для достижения своих целей. Для манипулирования массовым сознанием метафизическая власть приспосабливается, используя новые идеи и технические возможности. Чудесная реальность является той силой, которая заставляет поверить в вымысел. Не случайно идея чудесной реальности, идея красоты, спасающей мир, лежит в основе религиозного возрождения.
Мифы рождаются и умирают. Мифы эволюционируют и используются метафизической властью. Когда-то Рай обещали в мире ином, потом обещали построить Рай на земле, сейчас Рай продается по частям (иногда даже в кредит). Каждый, кто имеет хотя бы небольшую сумму денег, может отведать райского наслаждения.
Метафизической власти всегда необходимо искусство, которое способно создать иллюзию Рая – места, где под пение райских птиц сочные плоды сами падают с неба, где текут винные реки, где дома покрыты чистым золотом и пещеры полны алмазов. Для того, чтобы попасть в Рай, нужно выполнить ряд условий. Можно сказать, что необходимо обзавестись коллекцией ключей. Но это должна быть именно коллекция, а не собрание (шифр, а не случайный набор чисел). Предметы коллекции представляют собой части единого целого (плоды одного дерева, страницы одной книги, буквы одного алфавита). Когда-то считалось, что, составив коллекцию, можно постичь божественную природу вещей, ее единство и противоположность.
Природа постоянно что-то говорит человеку, нужно лишь понимать ее голос. И если внешний аспект мира – проявление божественной мысли, то мир природы можно читать как книгу. В этом случае алфавит становится моделью мира (средством постижения природы, набором всех возможных вариантов). Знание алфавита, умение читать открытую книгу природы дает возможность ее пересказа в различных интерпретациях и трактовках.
Равновесие между разумом и интуицией в сфере материальности проявляет себя как равновесие между природой и цивилизацией, а в сфере финансов как баланс между активами и пассивами.
В 16-17 веках среди голландских бюргеров картина воспринималась, как отражение богатства и кредитоспособности. Поэтому к изображениям кубков, китайских ваз, дорогих ковров, цветов, редких заморских фруктов и других символов коммерческого процветания предъявлялись требования полной имитации натуры. Это достигалось с помощью камеры Обскура (прародительницы фотографии, кино, видео).
Накапливаясь в собрании, предметы искусства со временем превращаются в коллекцию. За редкую вещь коллекционер готов заплатить большие деньги. В этом случае произведение искусства оценивается не только как продукция ремесленного производства, но и материализованная частица определенного мифа. Когда вложение денег в коллекцию окупает все затраты на приобретение работ и на создание мифа, в среде искусства образуется выгодное коммерческое предприятие – арт-бизнес. Сделавшись источником дохода, искусство становится инструментом метафизической власти (власти денег).
Искусство как средство материализации мифа в сочетании с правом художника на личное самовыражение сделало героем мифа личность самого художника. Примером может служить история Ван Гога: его работы стали произведениями искусства только после появления мифа о ВАН ГОГЕ.
Арт-бизнес представляет собой нечто среднее между производством попкорна и торговлей бриллиантами. Коммерческие галереи создают миф из мифоматериала так же, как индустрия производит продукцию из сырья. Им неважно, кем будет художник: провокатором, шутом, жуликом или скандалис- том – главное, чтобы он был у всех на устах, главное, чтобы он был популярным. Но за популярность надо платить большие деньги. Кроме того, деньги, вложенные в бизнес, должны приносить прибыль, а это возможно только при астрономических ценах на произведения искусства. Такой механизм деланья денег на звездах арт-рынка будет работать до тех пор, пока цены на искусство не достигнут своего предела (верхнего или нижнего). Галерея торгует имиджем художника, и если живопись мешает производить имиджи, картина умирает, а если живопись этому помогает, картина возрождается. Но иллюзия возрождения традиции – это не возврат в прошлое. Просто система равновесия между настоящим (реальным) и прошлым – будущим (ирреальным) делает еще один шаг. Каким будет это искусство, каким будет этот новый инструмент метафизической власти, такой и будет новая метафизическая власть.
1995 г.