Яйца

Елизавета Петровна, привлекательная дама неполных сорока лет, спешила с работы домой. Погода была скверная: мороз пробирал до костей; дул ледяной пронизывающий ветер, стремясь сорвать шапку и обжигая лицо мелкими колючими снежинками; тротуар был покрыт сплошной коркой льда, поэтому передвигаться приходилось мелкими семенящими шажками, что весьма раздражало торопившуюся домой даму. Три раза она едва не упала, с трудом удержав равновесие. Скользь была жуткая, пятнадцать минут ходьбы превратились в настоящую пытку, короткое расстояние до дома казалось бесконечным. Все силы были направлены на удержание равновесия и противостояние ветру. Проскальзывая оставшиеся до дома метры, она обратила внимание на идущего навстречу мужчину, тот решительно шагал, словно не замечая предательского гололеда и горделиво держа перед собой картонку с яйцами.
-Вот если поскользнется…– шевельнулась невольная мысль. Мужчина тем временем разминулся с ней, и Елизавета Петровна вновь сосредоточилась на скользкой дорожке, но не успела сделать и трех шагов, как услышала грохот падения, приправленный крепким словцом.
– Бог мой! Яйца разбил! – ужаснулась женщина, и стремительно развернувшись, рванула к мужику на помощь, позабыв о гололеде. Мужик лежал на спине, шапка отлетела в сторону:
- Что с вашими яйцами?! – обеспокоено воскликнула Елизавета Петровна, наклоняясь к мужчине и пытаясь помочь ему подняться.
Он ошалело глянул на нее и, немного замявшись, ответил:
- Ничего, только спину ушиб…
- Вот и хорошо, поднимайтесь, только осторожно… Я как услышала, что вы упали, сразу подумала что они всмятку разбились… - суетилась Елизавета Петровна, помогая мужчине подняться. Он смущенно благодарил ее за помощь.
-Ну, что вы, такой гололед, каждый может … - и замерла, не закончив фразы. Метрах в десяти от них мужик с картонкой яиц поскользнулся, качнулся в сторону, но удержал равновесие и продолжил свой путь.