Антология Игры или Борьба за Психопатку

Когда пятилетней Алисе говорили в очередной раз о ее гениальности, она презрительно морщилась, но думала про себя, что все эти женщины с ярко-красными губами и мужчины с распухшими, красными лицами правы.
Ей исполнилось 10 лет. Ее уже попросили однажды ничего никому не говорить, она уже закрывала глаза на «вопящую, как она говорила в детстве, несправедливость. Но ее все еще любили. И часто повторяли Алисиным родителям: «Девочка гениальна». Но Алиска в это уже не верила. Ей казалось, что чудеса бывают, но только для тех, кто хорошо себя ведет, кто не прячет под ковер тетрадки с плохими оценками, кто не повторяет за старшими слова, смысла которых не знает. Словом, она считала себя Недостойной чуда.
Ей казалось, что она любит. Мальчик даже отвечал ей взаимностью. Это были чувства, а не физиология, не первое влечение. Хотелось найти счастье. На подсознательном уровне.
Однажды вечером, придя с прогулки, она, улыбаясь, взяла лист и написала на нем детским круглым почерком
От меня отвернулись все,
И меня никто не поймет,
Трудно томиться душе,
Пора в смертельный полет.
А от Алисы никто не отворачивался. И пусть она не была самой умной – учителя и родители считали иначе, пусть не была самой красивой – родители и подруги уверяли в обратном, не была самой доброй – другие отрицали зло.
Ее принуждали играть. Врать. Скрывать. Молчать. Знать, что все не так, как считают окружающие. Детство еще не кончилось, но уже медленно истончалось…
Тихо разбила окно,
Бесшумно вылезла,
Мне больно, скользко и темно..
Боли она еще не знала. У нее пока все было хорошо. Но та, двойная жизнь, в которую она играла, не могла не оставить следа.
В дневнике десятилетней Алисы появилась строчка: «Живу как нормальная, а чувствую…странно». Она была слишком мала, чтобы понять, что ее жизнь была нормальной. Она придумала себе проблемы. Даже не себе. Алисой как раз таки была внешняя, а внутри сидела замученная, играющая в людей жестокая девочка, которая искренне считала, что это не она бьет, а ее.
И та, внутренняя, не переставала писать. В основном слишком автобиографичные рифмованные строчки (стихами это нельзя было назвать)
Ты знаешь прекрасно – выхода нет,
Зачем возвращаешься снова,
Зачем я давала священный обет,
Что не полюблю другого?
Писать стихи она не умела. Как не умела понимать, что пишет психопатка внутри нее.
Такая страшная игра длилась недолго. Пять лет. Алисе пятнадцать. Разбитое сердце. Забытые слезы. Все заново. Империя игры рухнула. А именно срослась с жизнью и стала неотличима.
И вроде бы ее бросили. Бросил тот единственный, с кем она не играла. И тот, с кем Алисе было интересно играть – вдвоем. И тот, кому ей так хотелось довериться. Все. Ну и что? Не понять, кто страдает – внешняя или внутренняя. Она считала себя сильной. Но жизнь решила, что это противоестественно. Игра решила, что сила – во власти над другими. Алиса поняла свою слабость. Стало пусто. А может, и больно.
Она отрицала свободу – игра лишила ее воли. Алисе не хотелось Верить в справедливость.
Любовь…простое желание не быть одной. Физиология. Иллюзия, говорил внешняя. Но где-то внутри наивная, верящая, забытая Алиса верила и мечтала. И только в этой мечте отделялись слои – внешнего безрассудства и веселья и внутреннего спокойствия и отчужденности. А еще она всегда врала. Внешне, но извинялась про себя пред каждым.
Уверяла всех в своем атеизме. Но каждую ночь молилась, выпрашивая у Бога прощения. Противоречие ее разрывало.
И однажды закончилось терпение. В первый раз она достала нож. Впервые посмотрела в свою бездну. Удивилась, какая у нее светлая, чистая кровь. Но текла она слишком лениво. И от одного пореза Смерть не посетила ее заигравшуюся душу.
Затем, ставшее уже механическим движение, останавливающее кровь, много раз спасало от жизни.
А эти шрамы считали эгоизмом. Алису называли психопаткой, думающей только о себе. И никто не думает, что эта веселая, простая девушка не так примитивна…
Мои изрезанные руки
Не станут символом печали,
Искусанные мои губы
Не скажут, как они страдали.
Мое воюющее тело
Сломалось как-то в феврале,
В апреле я на Вас смотрела,
И лишь ревела на заре.
Мне лето было просто болью,
Не прерываемой ничем,
Я осень провела с тобою,
Но непонятно мне зачем…
Зимой я тихо умираю,
Хоть и кажусь очень живой,
Зимой я сплю, и я мечтаю,
Проснувшись, снова быть с тобой.
Через пять лет все немного поменялось. Жила отдельно. Перестала пытаться различить Игру и Реальность. В комнате своей она чувствовала себя превосходно. В комнате на третьем этаже. В комнате 313, в областной психбольнице.
Игра победила и ушла.
Она мечтал, что, как только в жизни не останется ничего важного, нож избавит ее кровь от лживых стенок, выступающих вен.
Но игра уже вышла. А жизнь, переплетшись с Реальностью, решила иначе.
Алиса прожила до 83 лет. На ее могиле иногда появляются цветы.
Приносит их туда одна пятнадцатилетняя девочка, тоже играющая в декаданс. Она еще не знает, чем это кончится. Но иногда повторяет про себя строчки, постоянно крутящиеся в голове:
Зимой я сплю, и я мечтаю,
Проснувшись, снова быть с тобой.
А еще ей кажется, что она научилась писать стихи. И что, если ей надоест жизнь, лезвие ее вытащит.
И ей кажется, что она – это я.