Разные цены

На этот раз судьба послала мне в качестве попутчиков пожилого адвоката, молодого парня с повадками рэкетира, и старейшину религиозной организации какой-то из христианских конфессий. На вид ему было около сорока лет.

После обустройства в купе и поверхностного знакомства, молодой всем предложил пиво. Старейшина отказался, а мы с адвокатом решили составить парню компанию. Понемногу сложилась та дорожная атмосфера необязательных разговоров, которая возникает когда люди знают, что, расставшись через несколько часов, они уже никогда не повстречаются. Парень рассказал анекдот, все детали полностью я не запомнил, но общий смысл уловил.
На горнолыжном курорте в ресторане за одним столиком сидели молодой «новый русский» и пожилой американский миллионер. Русский молча ел, пил виски, и каждый раз уходил, не сказав ни слова. Американец, желая поддерживать светские беседы, начал разговор том, что уже несколько дней стоит хорошая погода, и, наверное, так будет до конца месяца. Русский посмотрел на него и с угрозой произнес: «Смотри, за базар ответить».
Пиво развязало язык молодого, и заканчивая анекдот, он выматерился.

«Господь будет карать за каждое гнилое слово», сказано в Библии, поэтому не материтесь, молодой человек, - наставительно произнес старейшина. Я думал, что парень ответит ему грубостью или оскорблением, но тот неожиданно для меня смутился. Он пробормотал что-то не очень вразумительное, мол, и здесь «иногда за гнилой базар отвечать надо».

Адвокат, слегка оживленный пивом, к слову вспомнил две истории из своей практики.
- Когда я был совсем молодым, то однажды в колонии
строгого режима участвовал в судебном процессе. Один зэк отрезал другому голову, ну а мне пришлось его защищать. На вопрос судьи о том, зачем он это сделал, мой подзащитный бесхитростно сказал: «А будет знать в следующий раз, как козлом называть». Вчера вот тоже у другого подзащитного был в следственном изоляторе: убил потерпевшего за оскорбление.

- За базар? - уточнил парень.
- Трезвый? Раньше сидел? - спросил я.
- А что сделал потерпевший? - поинтересовался старейшина.
- Потерпевший два года служил в десантных войсках, научился махать кулаками, и в своем маленьком городке был, что называется «первый парень на деревне». Подзащитный мой три недели назад освободился, отбыв восемь лет лишения свободы за нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего, в момент убийства был почти трезвым, - разом ответил на все вопросы адвокат.

Из дальнейшего рассказа стало ясно, что при совместной пьянке потерпевший неловко выразился в том смысле, что он с населением всего городка принудительно совершает оральные половые акты. Нет, конечно, адвокат дословно и в нецензурной форме процитировал последние слова убитого – «он мол, всех…» – но повторять их нет необходимости. Обычный пьяный мат для связки слов, даже без желания оскорбить собутыльников. Но освобожденный принял это выражение на свой счет. Он спросил: «И меня тоже?», а когда потерпевший на мгновение задержался с ответом, одним ударом кухонного ножа в сердце завалил бедолагу.

- И что теперь? – спросил старейшина.
- Обвинение считает, что это убийство из хулиганских побуждений с использованием для ссоры с потерпевшим малозначительного повода. Я настаиваю на квалификации убийства при смягчающих обстоятельствах, так как было сильное душевное волнение, вызванное тяжким оскорблением моего подзащитного со стороны потерпевшего. Разница в санкциях по этим двум статьям УК от пяти до пятнадцати лет лишения свободы или смертная казнь.
Адвокат закончил свой рассказ и потянулся к стакану с пивом.

- Круто, - заявил молодой, но было непонятно к чему именно он это относит: к позиции адвоката, к смертной казни или к самому убийству.

Старейшина посмотрел на меня и промолвил:
- Господь сказал «Не убий», ибо это есть смертный грех… - затем, чуть помолчав, добавил, - А Вы что думаете? Вы как-то странно все время молчите, хотя и участвуете в общем разговоре.

- А я вспомнил одну прочитанную недавно историю,если желаете – то коротко перескажу ее. Попутчики ответили согласием, вероятно, надеясь услышать еще какую-нибудь криминальную историю.

… Незадолго до войны двадцатидвухлетним пареньком Ион Корчинский приехал из Кишинева в Ленинград поступать в университет на филологический факультет. У себя в Молдавии он был уже признанным поэтом, имел две книжки стихов, писал и на русском и на молдавском языках. Через год уехал домой на каникулы и там был арестован. Главным пунктом обвинения были две строчки из его стихотворения:

Черный ворон кружит над Днестром
И сулит ему страшные беды…

Поэт имел ввиду тайную румынскую полицию – сигуранцу – которая замышляла планы нового отторжения Бессарабии от СССР. Но следователь посчитал, что словами «черный ворон» поэт обозначил автомашину, в которой в Кишиневскую тюрьму доставлялись арестованные. В приговоре было указано: «Издевательство над органами НКВД, пособничество врагам СССР». В качестве наказания поэту назначили высшая мера социальной защиты – расстрел. Приговор привели в исполнение в тот же день…