Широкорад

Господин Генеральный Директор,
Недавно мне попалась книга неких А. Б. Широкорада и А. Е. Тараса “Русско-турецкие войны 1676-1918 гг.”, выпущенная Вашим издательством.
Во всей литературе по военной истории (даже последнего дегенеративного десятилетия), с которой мне, далеко не специалисту в данной области, удалось ознакомиться, причем не только на русском языке, это творение - уникальное явление.
Начну с морской части.
На стр. 295-297 Ваш Широкорад хаит Ушакова за действия под Анапой. Но на самом деле, если хотя бы поверхностно проанализировать ситуацию на основе “Ф. Ф. Ушаков. Документы”, тт. 1-3, то окажется, что в начале 1790 года турецкий флот гос-подствовал на Черном море. Что означало, что турки могли высадить относительно крупный десант в любом удобном месте русского побережья (в том числе и под Очако-вым). Чтобы предотвратить это и спровоцировать турок на атаку более или менее опре-деленного места князь Потемкин и приказал Ушакову провести рейд на кавказское побережье Турции как можно раньше, до того как турецкий флот полностью изгото-вится к боевым действиям (Зимой и весной 1790 г. турки выслали часть своих кораблей на ловлю людей (чтобы использовать их как матросов, которых катастрофически не хватало у обеих сторон) в Греческий Архипелаг). К походу Ушаков смог с величайшим трудом изготовить только 3 50-пушечных линейных фрегата (тогда это был новый подкласс промежуточный между парусными линейными кораблями и обыкновенными фрегатами, способный сражаться в одной и той же линии вместе с линейными корабля-ми - отсюда и у русских и у турок были колебания с точной классификацией; позднее, в 1820-х гг. 60-68 -пушечные линейные корабли именовали двухдечными фрегатами), 4 фрегатов, 1 репетичного и 11 крейсерских судов. И это было все, что Черноморский флот мог с огромным напряжением сил отправить в море в мае 1790 (Для отправки экспедиции пришлось даже снять парусное вооружение (такелаж, канаты, якоря, ..., даже мачты) и экипажи с ряда боевых судов. Севастополь в 1790 году не мог еще служить на-стоящей базой флота из-за слабости береговой инфраструктуры, на создание которой как показывает мировая практика того времени уходили десятилетия. А дерево для кораблей, к примеру, надо еще было доставить в Херсон (из под Воронежа, а то и из Архангельска и Казани), а оттуда в Николаев и Севастополь при отсутствии не только развитой сети транспортных дорог, но даже постоянного населения (до 1783 г. вся Новороссия - это знаменитое незаселеннре Дикое поле). Поэтлму, учитывая невозмож-ность быстрого ремонта в случае серьезных повреждений и общее превосходство турок, Ушаков не мог рисковать крупными кораблями (особенно рангоутом, такелажем и мачтами - именно по ним турки и вели в основном артиллерийский огонь, подобно французам). К этому надо добавить незнакомство русских с мелководной Анапской гаванью, что грозило при атаке приткнувшихся к берегу турецких кораблей посадкой на мель под расстрел береговых батарей особенно опасным для парусных кораблей про-дольным огнем (Конструктивно артиллерия парусных кораблей (и фрегатов) разме-щалась, за исключением нескольких орудий, по бортам в закрытых батарейных палубах (деках), внутренние перегородки в которых во время боя убирались, Поэтому когда вра-жеский корабль заходил во время боя с носа или с кормы и начинал стрелять полными бортовыми залпами - батарейные палубы превращались в место бойни - такой расстрел и назывался продольным огнем). Длительного продольного огня от турок избежать было при входе в гавань неизбежными завозами (буксировка гребными шлюпками) по-просту невозможно. Обстрел ядрами из гладкоствольной артиллерии кораблей кре-пости с больших дистанций, как показала бомбардировка Анапы русским флотом в 1828













- 2 -

году, неэффективен - с расстоянием ядра теряют свою разрушительную силу (в отличие
от комбинации появившихся в 1880-е гг фугасных снарядов и в 1890-е гг. бездымного пороха), ну а применение брандскугелей против морских судов, как показала мировая практика, было делом практически безнадежным: перед боем палубы кораблей посыпа-ли песком чтобы во время боя люди не могли поскользнуться на залитых кровью и потому скользких палубах, борта поливались водой, да и команда легко справлялась с зажигательными снарядами. Брандеров же при эскадре не было, так как все захваченные суда Ушаков отправил с эскортом в Севастополь еще из Самсуна. В результате Федор Федорович не мог предпринять против турецких кораблей, укрывшихся в Анапе ничего серьезного - и потому-то и уплыл в Севастополь.
Всего этого ни Широкорад ни Тарас не знают, не понимают, и, главное, даже и знать не желают.
Кстати, и Нельсон при Абукире, и Нахимов при Синопе знали акватории, где должны были происходить эти битвы.
Другой момент бой брига “Меркурий” под командованием капитан-лейтенанта Казарского в 1829 году (стр. 394-395). Из псевдорассуждений Широкорада следует, что он по-просту не знаком с рапортом самого Казарского, перепечатанным недавно в книге “Морские сражения русского флота: Воспоминания, дневники, письма”, М., 1994 (стр. 318-320). Из рапорта следует, что русский дозорный отряд обнаружил вышедший в море (для демонстрации, отнюдь не для боя) турецкий флот и стал отступать к Сизополю, неподалеку от которого крейсировали в море главные силы Черноморского флота. Турки погнались за тремя русскими судами и те разделились. За “Меркурием” погналось два турецких флагманских линейных корабля (бросив таким образом своих подчиненных) и стали его нагонять. В этот момент ветер стих и “Меркурий” стал уходить на веслах. Но через полчаса ветер снова усилился и противник стал нагонять бриг. Тогда Казарский решил сражаться на-смерть и в случае серьезных повреждений свалиться с ближайшим турецким кораблем и взорвать крюйт-камеру. Весла убрали, сбросили за борт ял (стандартный прием в морских боях того времени - летящей щепой (обломки дерева) серьезно ранило и калечило людей: поэтому лодки обычно перед боем сбрасывали с судов), изготовились к бою. Турки открыли огонь с предельной дистанции из носовых погонных пушек (а их даже на линейных кораблях было немного 2 - 3 и они имели обычно меньший калибр чем бортовые - 18-фунтовый против 30 - 36-фунтовых бортовых. “Меркурий” отстреливался отнюдь не из 24-фунтовых карронад, а из рети-радных, т. е. кормовых, пушек, полагаю по штату предназначенных для вооружения гребных судов (разных шлюпок и катеров), т. е. обычных пушек 8 - 12-фунтового (в 1830-х гг. даже 24-фунтового калибров). Постепенно, по мере того как турки догоняли бриг огонь усиливался за счет вступающих в дело передних бортовых орудий (Причем турецкие комендоры не могли, по-видимому, стрелять из нижних палуб, где стояли самые тяжелые пушки, - открытые орудийные порты должно было заливать водой. В конце концов турецкие линейные корабли зашли с обоих бортов “Меркурия” и дали бортовой залп (в среднем, время промежутка между бортовыми залпами составляло 6-10 минут). После чего предложили сдаться, на что русские, ответили огнем. Прежде чем турки успели пристреляться (а они стреляли и ядрами, и брандскугелями, и даже картечью) удачный выстрел повредил рангоут флагманского турецкого корабля и тот, потеряв ветер, отстал, дав на прощание полный бортовой залп. Тем временем второй турецкий линейный корабль зашел “Меркурию” под корму и открыл продольный огонь.













- 3 -

От неминуемой гибели бриг спас счастливый выстрел, удалось вновь повредить
оснастку турецкого корабля и тот также отстал. О напряженности боя, а также о том куда попадали турецкие ядра и картечь, свидетельствует перечень повреждений : про-
боин в корпусе - 22; повреждений в рангоуте - 16; в парусах - 133; в такелаже - 148; сверх того разбиты гребные суда (то есть те лодки, которые не успели сбросить с брига) и повреждена и повреждена карронада (при 4 убитых и 6 раненых нижних чинах). То есть турки стреляли, во-первых, как обычно плохо, во-вторых, по обыкновению стреляли в снасти, а не в корпус ( как обычно делали русские - для нанесения максимально возможных повреждений), в-третьих, стреляли с палубы (квартер-дека) и опер-дека (верхняя батарейная палуба) - мидель-дек (у трех-дечного линейного корабля средняя батарейная палуба) и гон-дек (нижняя батарейная палуба), где устанавливались самые тяжелые пушки, не могли, по-видимому, стрелять : они находились слишком близко к урезу воды - корабль (особенно идущий на скорости) могло легко залить водой (отчего он мог потонуть, как случилось с одним британским линейным кораблем в порту- при открытых нижних портах команде для потопления судна оказалось достаточно вы-строиться вдоль борта). Наклонять же относительно высоко стоящие над уровнем воды пушки (из-за зазора), впрочем также как и поворачивать их на большие углы в сравни-тельно узких орудийных портах, для стрельбы по относительно небольшому и невысо-кому бригу было физически сложно и, вполне возможно, даже невыполнимо.
Ваш Широкорад вопреки хорошо известным историческим фактам на стр. 348 утверждает, что в Афонском сражении 1807 года русские корабли стреляли 68-фунто-выми ядрами (то есть ядрами диаметром в 8 (!) дюймов). В то время на вооружении ни одного военного корабля в принципе не могло быть пушек столь большого калибра. Бомбические орудия (т. е. стреляющие бомбами, а не более тяжелыми ядрами) были изобретены Пексаном во Франции в 1822 году (15 годами позже), на вооружении английских и французких кораблей появились в 1830-х гг., на вооружении русских в 1840-х гг. В частности, 68-фунтовое бомбическое орудие не ранее 1848 (!) года. Их функционирование требовало специального крепления и орудийных портов и палубы. Турки, правда, ранее, пытались использовать крупнокалиберные пушки, стрелявшие каменными (мраморными) ядрами (как в XVI столетии), но те оказались неэффективны еще в 1788 г. (чрезвычайно низкая скорострельность и сравнительно с чугунными ядрами малая эффективность. Значит, на русских кораблях стояли штатные, хорошо освоенные, 18-фунтовые пушки, отнюдь не бомбические 68-фунтовые.
Столь же основательное широкорадское понимание характерно и для Крымской войны. Согласно документам, опубликованным в книгах об адмирале Нахимове (сбор-ники документов 1945 и 1954 гг.), для перевозки 13-й пехотной дивизии на Кавказ (с одной только артиллерийской батареей), отнюдь не исключительно в Сухум, в сентяб-ре 1853 г. (то есть до начала боевых действий 3 октября 1853 г., а не после как утвержда-ют Широкорад “Императрица Мария” и “Великий князь Константин” вошли в строй после перевозки 13-й пехотной дивизии). Русские пред-приниматели не имели возможностей в начале 1850-х гг. заниматься сколько-нибудь значительными морскими перевозками на Черном море - морская торговля (концентри-ровавшаяся в Одессе) находилась в руках англичан, французов, австрийцев. Поэтому













- 4 -

практически не было и торгового флота. Немногие пароходы и транспортные суда
содержались на деньги царского правительства, Например, Отдельный Кавказский Корпус должен был содержать для снабжения (отнюдь не для перевозки крупных во-
енных подразделений) целый флот небольших транспортов (при перевозке 13-й дивизии на них прежде всего грузилось снабжение и лошади, отнюдь не солдаты). Поэтому
десант для захвата Босфора в 1853 году был по-просту невозможен вопреки Широкорадским заверениям из-за отсутствия достаточного числа транспортов (для перевозки войск и снаряжения).
Ну а русско-турецкая война 1877-1878 годов ? Согласно утверждению Широкорада (одобренному Тарасом) на стр. 516 пароход “Аргонавт” был вооружен 1 (единственной !) 6-дюймовой мортирой. Но согласно утверждению Василия Григорьевича Чубинского, имевшего чин тайного советника и занимавшего во время этой войны должность начальника Архива Морского Министерства, вооружение “Аргонавта” составляли 2 4-фунтовых (87-мм) пушки, 1 шестидюймовая (152-мм) мортира (для стрельбы по небронированным палубам турецких броненосцев) и одна скорострельная пушка (37 или 47-мм) Гатлинга (т. е. 4 орудия !) [книга Чубинского “Об участии моряков в войне с Турцией, 1877-1878 гг.”, СПБ 1889.
Вопрос о том, кто лжет : Чубинский (книгу которого перед опубликованием просматривали моряки участники событий) или Широкорад самоочевиден.
Теперь относительно боя “Весты” с турецким броненосцем. Прежде всего броне-носец назывался “Фетхи-Буленд”, а не “Фехти-Буленд” как считает Ваш ученый автор-эксперт. По крайней мере под названием “Фетхи-Буленд” этот броненосец фигурировал с 1870 (год спуска на воду) вплоть до конца Первой мировой войны, когда он окон-чательно перестал существовать, во всех справочниках, в журналах и в газетных пуб-ликациях, причем не только на русском, но и на латинице. Броненосец был спроектиро-ван и построен в Англии знаменитым кораблестроителем Ридом и считался тогда образцовым малым броненосцем (по его образцу Рид построил и первый эскадренный броненосец японского флота “Фусо” в 1878 году). Его вооружение составляли две 300-фунтовые нарезные пушки Армстронга в неподвижных (!) носовой и кормовой башнях и четыре 7-дюймовх пушки в бортовом каземате: по две на борт (Согласно материалам, опубликованным в журнале “Морской сборник” за 1870-1873 гг.). 300-фунтовых пушек, как хорошо известно всем сколько-нибудь разбирающимся в истории морской нарезной артиллерии, было два вида : а) 9-дюймовая дульнозаряжаемая, впервые появившаяся где-то в 1863; б) 10,5-дюймовая дульнозаряжаемая, прошедшая испытания в Вулриче и Шебуринессе (английский морской артиллерийский полигон того времени) в 1868 г., но не принятая на вооружение в британском флоте. Согласно рапорту Баранова (командир “Весты”) “Фетхи-Буленд” стрелял по его пароходу снарядами калибров : а) между 10 и 11 дюймами; и б) 7-дюймовыми, что было определено по донышкам от попавших в “Весту” снарядов. Позднее броненосец был перевооружен : 10,5-дюймовые пушки заме-нили на стандартные 9-дюймовые. Но Широкорад с обезьяньим алогичным упорством утверждает, что “Фехти-Буленд” был вооружен только 4 9-дюймовыми пушками в бро-нированном каземате. Вооружение “Весты” составляли 5 - 6-дюймовых мортир, 2- 9-фунтовых (107-мм), 1 - 4-фунтоввая (87-мм) пушки,2 скорострельных орудия Энгстрема, 2 скорострельных орудия Гатлинга и шестовые мины (вместе с минным катером). Сверх того на “Весте” стоял аппарат Давыдова “для автоматической сосредоточенной стрельбы” (которым управлял член артиллерийского отделения Морского Техническо-го Комитета подполковник Корпуса морской артиллерии Чернов, т.е. один из лучших












- 5 -

артиллеристов мира). В ходе боя Чернов при помощи своего аппарата успел навести шестидюймовую мортиру, но был тут же убит и выстрел произвел тогда еще лейтенант З. Рожественский., попавший таким образом в носовую “башню” турецкого броненосца.
Броненосные корабли, в особенности фрегаты и корветы, тогда еще не имели палубной брони, поэтому именно мортиры были для них особенно опасны. Таким образом была
выведена из строя носовая 10,5-дюймовка. Остальное более или менее также объяснимо:
боезапас должен был составлять где-то 100 снарядов на орудие. Пять часов боя - 300 минут. Скорострельность 7-дюймовой пушки где-то 1 выстрел в 2 минуты : “Фетхи-Буленд” уплыл так как на нем кончались боеприпасы. Кстати, в ходе боя, по рапорту Баранова, не турки вели ружейный огонь по “Весте”, а находившиеся на “Весте” волон-теры стреляли из винтовок по артиллерийской прислуге в орудийных портах турецкого броненосца.
Таких “диких” примеров в творении Широкорада и Тараса - легион. Автор броса-ется ядрами, словами, обвинениями с той же легкостью как обезьяна бананами и коко-сами, демонстрируя помимо дремучего невежества в морском деле (особенно в том что касается парусной эпохи) отсутствие логики, неумение и неспособность работать с ис-точниками, неумение читать и понимать их,а также отсутствие абстрактного мышления.
Даже скромность и самокритичность отсутствуют при наличии необычайно развитого чувства собственного превосходства; в самом деле, чтобы судить действия адмиралов и генералов надо самому быть (т. е. иметь опыт командования крупным отрядом) контр-адмиралом или хотя бы самым завалящим капитаном I ранга.
Но может морское дело только частность и Широкорадская концепция может поразить глубокой проникновенностью в боевые действия на суше ?
Увы, и в отношении наземных боевых действий понимание и изложение Широко-рада отнюдь не лучше.
Например, на стр. 367-368 он обстоятельно описывает битву у Батина 25 августа 1810 года. А вот что пишет “Русский биографический словарь”, СПБ 1897, стр. 436, отрывок из биографии Каменского 2-го :
  “Получив об этом обстоятельные донесения Каменский оставил под Рущуком и
Журжею менее 14000 человек, а с остальными войсками, в числе не более 21000 человек при 62 орудиях, двинулся 24 августа к Батыну [именно так, а не Батин], где к тому вре-мени турки усилились до 40000 человек. Подойдя к неприятельской позиции 25-го [августа 1810 г. по старому стилю] Каменский в 7 часов утра следующего дня напал на турок. Так как армия наша сильно растянулась, дабы атаковать вдвое сильнейшего противника не только с фронта, но отчасти и с тыла, то бой долго не принимал решительного характера. Наконец, одновременная смелая атака с фронта и удар отряда Кульнева [известный генерал, отличившийся в Отечественной войне 1812 года] в тыл турок, под личным наблюдением главнокомандующего решили дело. Неприятельская кавалерия бежала с поля сражения, а пехота отступила в укрепленный лагерь впереди Батына. К ночи четыре из пяти турецких укреплений были взяты, а затем бой был прекращен, утром же 27-го [августа 1810 г.] пехота, занимавшая последнее укрепление, сдалась в плен. Победа эта стоила нам 1400 чел.; турки же потеряли до 5000 убитых и раненых, 4681 пленных, 14 орудий и 78 знамен”.
Итак, Широкорад в духе всевозможных широкоротов, широкоглотов и широко-задов не способен: а) правильно назвать дату битвы; б)правильно назвать место битвы; в) правильно описать ее ход; г) даже по-просту понять что происходило.













- 6 -

Полагаю, что здесь достаточно этого одного примера.
Уровень исторических знаний Вашего Широкорада характеризуется тем, что он не смог привести в своем полном списке русских царей (кстати титул “Великий князь Московский” появился в 1442 году (а не в 1328-м как того хочет Широкорад, до того титул был “Великий князь Владимирский”) Федора II Борисовича и Ивана V Алексеевича. Куда уж до организации турецкой армии (Широкорад, например, не имеет понятия кто такие были дели и спаги), без представления о которой книга о русско-
турецких войнах попросту бред.
Итак, передо мной и другими читателями оказалась книга, написанная нечелове-чески самоуверенным, функционально неграмотным лицом, неспособным к мышлению абстрактными образами, склонным к различным псевдолитературным ужимкам и гримасам, одним словом “лесной человек” (или в переводе на малайский “орангутанг”). И в самом деле, главное что отличает человека от животного, в частности от обезьяны, это способность к абстрактному мышлению образами (отсутствующая у Вашего Широкорада), Таким образом, оказывается что Вы издали (возможно впервые в мире) не дежурный том в серии “Дорого и Погано” (на чем специализируется Московское издательство АСТ) а научный труд человекообразной обезьяны. Остается вопрос, понятно риторический, у Вас в Вашем Минске все столь же дремучие “лесные люди” или что-то еще сохранилось ? В Москве, как можно легко убедиться посмотрев практически любую телепередачу де-эволюция привела к резкому сокращению человеческих лиц и появлению животных морд. В результате пропало желание в принципе даже читать (не то чтобы покупать) любую книгу Вашего издательства.