Без названия

 Без названия


Я замолчала и посмотрела ему в глаза. Сколько можно молчать? Бесконечно? И смотреть при этом в глаза?!
Так, молча, можно бесконечно долго смотреть на море, ощущая прикосновение необыкновенной тишины к плечам.
Море! И перед мысленным взором возникло это мягко дышащее, солоноватое пространство – такое явно ощутимое, влажное и в то же время отстраненное и бесконечно далекое. Эта вечная неизменность и вечное движение. Тишина и мерный шум.
И море заслонило от меня наэлектризовано эгоцентрическую притягательность этого взгляда. Я думала про себя: « Только не говори ничего. Молчи! И не опускай взгляд…» Был блеск – манящий, ласкающий блеск искуса. Призрачность люциферическая и - пустота.
Пустота! Это слово я вспомнила уже сейчас, сидя на вокзале, вдруг почувствовав леденящую, захватывающую душу пустоту и напряженность пустоты вокруг себя. Но это была пустота, напряженная от полноты таинственного. Она заставляет сосредоточиться и вслушиваться в себя - пустота как соприкосновение с судьбой. Черные, пустые глазницы рока, но в них – напряженная пустота космоса.
Это ощущение сродни нерешительности, когда любопытство и страх борются в душе человека, и он спрашивает себя отрыть дверь или отступить. Ноги становятся ватными, страх парализует, но и отойти от двери уже невозможно, потому что притяжение сильнее нерешительности, любопытство перевешивает страх. Здесь пустота и тьма означают напряженность тайны. Тайны судеб. И эта тайна прикоснулась ко мне.
Порог, за которым милые старушки-парки сидят и ткут веретено наших судеб. Одна из старушек, согнув костлявый палец, поманила:
- Подойди-ка, дочка! – я почувствовала влагу вдоль позвоночника и сделала шаг навстречу.
- Зачем ей это? - заворчала другая - Не подходи, не подходи! Враз постареешь! Враз!
- Не ври, - пробурчала третья, - Тайна лечит, подумаешь, постареет!
- Ничего себе – струсили я – Вот радости-то – постареть.
- Что рот разинула! Иди! – гаркнула третья.
И я подошла…
Там в его глазах тоже пустота. Боже! Но какая! Серая, безликая пелена, скрывающая сути или всасывающая в себя безысходность – вот название той пустоты.
 Но здесь было нечто совсем другое: я стояла, затаив дыхание, на краю бездны, строго и безмолвно наблюдала за собой.
Я никогда не думала, что мрак столь всемогущ и спокоен. И не нужно искать никаких трагедий. Величайшая трагедия и тайна в нас самих. Бесконечно разнообразный мир движений и жестов, красок и звуков – постоянно движущийся хаос, который в одно мгновение, по недоступным нашему сознанию причинам, самоопределяется, являя миру чудо. Чудо…
 И вот, снова реальность. Предо мной человек, казалось, самый близкий (ох уж этот дамский романтизм и склонность к экзальтации). Я посмотрела в глаза и, что поразительно, не увидела ничего. Нечто невнятное, серое и совершенно чуждое смотрело на меня, вернее, мимо меня.
Власть. Нет, не было никогда в этих глазах ни силы, ни власти. Был блеск, манящий, люциферический блеск искуса…
Солоноватая морская влага коснулась лица, и что-то отпустило. Нет, никогда этого не было – его власти надо мной. Вообще, власть одного человека над другим всегда есть нечто призрачное. Это, чаще всего, не власть над нами, а рабство внутри нас. Это все и ничего более, а реально, во всяком случае, реально для меня сейчас было только море – вечное и изменчивое, волнующее и бесстрастное. Вот она, влажно дышащая стихия – моя родина. Почему? Откуда эта мысль.
А ведь все очень просто: именно это соленая пучина родина Эроса; из ее пены родилась Венера. Мерцающая, ускользающая, манящая и никогда не утоляющая жажды, влага. Ресницы дрогнули, и он отвел взгляд. А слова пришли сами собой и, собственно, слова уже не важны. Главное, как всегда, сказано без слов.
Да, наверное, так бывает: боясь потерять что-либо, мы цепляемся судорожно за безвозвратно уходящее. Боясь, в сущности, лишь этой минуты, минуты пустоты. Любое зло и искус принимает человек, но только не это – минуту пустоты. А в этом, в сущности, и ключ к тайне. Значит, тайна и пугает.
Я очнулась от своих глубокомысленных рассуждений, уже отходя от билетной кассы, и усмехнулась: «морская пучина, родина Венеры, миф, Эрос!» Все это прекрасные образы, рожденные фантазией. А на самом деле мелочная и довольно банальная житейская интрига.
А вот и телефон автомат. «Алло, мама? Да это я. Нет, все в порядке. Причем здесь…Я хотела съездить к морю. Когда приеду? А когда ты хочешь? В принципе, меня здесь ничего не держит… Алло-алло1 Последние монетки. Да, на билет хватит».
Я слукавила. Билет был уже (только что) куплен и лежал у меня в кармане.
 
Море бесконечно за окном вагона. Солоноватая пучина – родина Эроса. Пугающая пустота и свобода. Дорога.