Дорога в ад

«Дорога в ад»

Наступил вечер, а Гаммельнский Крысолов все еще тащился на дрожащих от усталости ногах по обочине шоссе. Вечер был нагнетающий, как в дешевом детективном рассказе. Сеял мерзкий мелкий нескончаемый холодный дождь, от которого обвисли поля шляпы, а по спине текли холодные струйки. Как же без них? Струйки затекали в штаны, и у Крысолова было мерзкое ощущение, будто он обоссался. Холодный ветер гнул ветви придорожных деревьев, срывал с них последние листья. Сапоги чавкали налившейся сквозь дырявые подметки водой, и ныл большой палец правой ноги, который Крысолов расшиб о выступающий из земли камень. Идти приходилось в кромешной тьме. Иногда появлялась встречная машина и слепила глаза. Приходилось останавливаться и ждать, пока глаза снова привыкнут к темноте, чтобы не свалиться в придорожную канаву. Иногда появлялась попутная машина и выращивала от ног Крысолова длиннейшую, шагающую на ходулях, тень. Машина догоняла одинокого пешехода, обдавала грязными брызгами, а тень прыгала вбок и исчезала в деревьях. На отведённую левую руку с поднятым большим пальцем никто из водителей не реагировал. Да Крысолов сам бы себе не остановился – драный камзол, панталоны в заплатах, рыжие от старости сапоги, обвисшая шляпа и большой ковровый саквояж, перетянутый веревками. То ли безумный бродяга, то ли безумный террорист. Все сейчас боятся террористов. Жрать хотелось неимоверно. В кисете оставалось восемь EURO`центов, а работники придорожных «Макдональдсов» не знают слова – милостыня.
 Во тьме зажелтел какой-то знак. Крысолов зажег спичку. Ветер её тут же задул, но Крысолов замер в ужасе. Он успел прочитать крупные буквы – «ROAD TO HELL» - «Дорога в ад». Это были слова предсказания цыганки из Ганновера, когда он спросил её – «Долго ли ему ещё страдать на земле за зло причинённое жителям Гаммельна?» И вот – пожалуйста! Но вдруг почувствовал облегчение. Какой то червячок сомнения выполз – «Почему надпись на английском здесь, в Германии?» Зажег ещё одну спичку, и пока она шипела от мелких капель, дочитал плакат до конца. Оказалось – афиша какой-то рок группы, рекламирующей непревзойдённый свой концерт. Ниже роковых слов шли – SCHON, WUNDERBAR и цена на входные билеты. Крысолов плюнул и бросил спичку в грязь обочины, спотыкаясь, побрёл дальше. Через час добрался до небольшого городка, не в силах ничем интересоваться, скоротал ночь в пластиковом кресле автобусной станции. То ли сон, то ли лихорадочное забытьё. Не давал покоя воющий пустой желудок и несколько раз будили полицейские, но с паспортом и шенгенской визой у Крысолова было всё в порядке.
 Утро выдалось ясное, одежда высохла, только сапоги были немного сыроваты. На полу у кассы Крысолов нашел монету в пять EURO и напился из автомата горячего кофе. «А чего это я? Жизнь-то вроде налаживается!» - вспомнил Крысолов старый анекдот и вышел на перрон покурить. Сигареты промокли, размякли, фильтры от них отвалились. Крысолов раздраженно смял пачку, развернулся к зданию вокзала и замахнулся пачкой в урну, но так и замер. Большие пластиковые буквы на фронтоне здания сообщали – HAMMELNSTADT. «А плакатик-то на дороге оказался прав» - испуганно подумал Крысолов и приготовился бежать, но подавил порыв и расхохотался – «Четыреста лет прошло! Кто тебя тут в лицо помнит?»
 Необходимо было раздобыть пару талеров на еду, и Крысолов пошёл по улицам просыпающегося городка в поисках какой-нибудь работы – постричь газон, очистить сад от мусора или покрасить забор. Ухоженные FRAU выпускали KINDCHEN из домов в школу и, с отвращением глядя на лохмотья незваного гостя, отрицательно качали головой. Почтенные отцы семейств заводили свои сверкающие металликом автомобили, пока прогревался двигатель, курили трубочки, пуская в небо ароматный дымок, выслушивали просящий голос Крысолова, и отрицательно качали головой. На просьбу просто подарить пару EURO, доставали из кармана кредитную карточку и объясняли, что HERR не пользуется наличными деньгами. Это – несовременно, неудобно и нежелательно. HERR предпочитает производить безналичные расчёты. «Хоть бы остатки от завтрака предложили. Все равно ведь выбросят, твари» - думал Крысолов, но HERR вежливо объяснял, что не может унижать достоинство уважаемого HERR`а, предлагая тому объедки, а обед ещё не готов. Наклонившись над фонтанчиком на углу улиц, Крысолов напился воды и желудок на время замолчал.
 В городском саду намечалось какое-то народное гулянье, расставлялись стулья и столы, к деревьям привязывали ленты и гирлянды воздушных шариков. Процессом руководил толстяк с пальцами-сосисками, с габаритами и манерами рейхсмаршала авиации. У ARBAITER`а в синем комбинезоне Крысолов узнал, что толстяк является местным бургомистром, FATER`ом родным для жителей городка, председателем местного благотворительного фонда и прочая, прочая, прочая. Стрельнув у синего труженика сигарету, Крысолов развалился на парковой скамье и задумался – «Шансов на подённую работу нет, управляющим в банк точно не возьмут, и как не хочется афишировать своё ремесло, тем более в HAMMELN`е , но, по-видимому, придётся. Не с голоду же подыхать».
 Крысолов донёс окурок до урны, поправил на плече саквояж и направился к толстяку. Толстяк, расставив задачи, удобно устроился в плетёном шезлонге, хрустел слоёными пирожками, запивал кофе и наблюдал за ORDNUNG`ом. Крысолов, стараясь держаться боком, где камзол был менее потёрт, поздоровался, сделал вежливое замечание о прекрасной погоде, выразил восхищение городом, предположил, что это является следствием мудрого руководства, поинтересовался – не докучают ли уважаемым жителям города серые хвостатые твари, и, оповестив, что имеет достаточный опыт борьбы с этим неудобством, мягко предложил свои услуги. Бургомистр развернул на незнакомца доброжелательные свиные глазки и с энтузиазмом воскликнул – «Это что! Вот вы у нас ещё в музее наверняка не были! У нас там вся история города, фрески всякие, витражи, пергаменты!» Вдруг остановился и, подозрительно глядя на Крысолова, спросил – «Я вас раньше нигде не видел? Что-то лицо мне ваше знакомо и одежда кого-то напоминает». Крысолов быстро нашелся и воспользовался именем давнего приятеля – «Ну как же! Я – Генрих Гейне! Помните?» «Ах, ну да, конечно же, HEINRICH, а то я смотрю – до чего же лицо знакомое!» - воскликнул бургомистр, но в глазах осталась тень сомнения.
 «Тревожат нас твари хвостатые, тревожат, особенно в архивах ратуши. Вот к примеру : в прошлом году обратился я к архивариусу с просьбой – проверить обоснованные подозрения, что моя FAMILIE происходит непосредственно от Капетингов, но оказалось невозможным совершенно. От пятнадцатого века и далее вглубь сплошные клочья пергамента. Да я и так знаю, что мы – Капетинги, мне лишних подтверждений не надо». Бургомистр завел длинный монолог о генеалогическом древе через секретарей KOMMUNISTISCHE PARTEI, гауляйтеров, сельских жандармов, кирасир, битву при Рюберцале, а Крысолов тоскливо смотрел на тарелку со слоёными пирожками и ждал завершения логических выводов. С норманнских рыцарей толстяк неожиданно свернул к достижениям науки и поинтересовался у Крысолова, где его красивые желтые банки с надписью «AHTUNG – Яд», распылитель, комбинезон и шлем с респиратором. Крысолов ответил, что, как потомственный крысолов, пользуется уникальной, экологически чистой методикой и готов получить оплату по факту выполненной работы, по флорину за каждую сотню тварей.
 Толстяк испытующе посмотрел на Крысолова и, видимо решив, что так и так ничего не теряет, согласился - «Но начнём тогда с моего винного погреба, и, если результат будет обнадёживающий, тогда и ратушей можно будет заняться». Пока шли к винному погребу, бургомистр искоса бросал быстрые взгляды на Крысолова и погружался в раздумья. Видимо никак не мог вспомнить, где же они с HEINRICH`ом HEINE встречались.
 Под каменными сводами винного погреба было холодно, а ровный слой жёлтого песка под бочками и между стеллажами с бутылками был испещрён следами маленьких лапок. Крысолов снял с плеча ковровый саквояж, достал манускрипт и занялся вычислениями. Определив номер мелодии, раскрыл манускрипт на нотной записи, достал дудочку. Бургомистра осенило – он вспомнил витражи в городском музее, и, не поворачиваясь, пошёл спиной к выходу, бормоча – «Ну вы тут занимайтесь, не хочу вам мешать, пойду пока, талеры надо посчитать, сколько за работу надо». Дошёл до каменной винтовой лестницы, ткнулся в неё задом, развернулся и вихрем исчез.
 Крысолов доиграл мелодию, разложил крыс на дюжины для удобства пересчёта, сложил саквояж и пошёл к лестнице. Сверху доносился нестройный шум. Крысолов вышел, прищурившись от яркого солнца, из-под свода с кирпичным барельефом и увидел перед входом в подвал толпу жителей HAMMELN`а.
 Перед толпой стоял бургомистр и возбуждённо вещал – «Да тот самый – я говорю! Я ещё раз сходил и посмотрел. Тот самый, и одежда та же, и саквояж тот же». Жители взволнованно шумели. Проморгавшись от яркого света, Крысолов увидел у некоторых жителей в руках бейсбольные биты. Справа стояли четверо POLIZAI`ев и ещё несколько в касках и бронежилетах сидели в двух патрульных POLIZAI-WAGEN`ах. В небе стрекотал вертолёт местной пожарной службы. В толпе не было ни одного ребёнка.
 Уловив направленные мимо него взгляды, бургомистр повернулся на каблуках, растёкся улыбкой и, держась на расстоянии, помахал толстой ладошкой – «Ну как у нас дела? Есть успехи?» «Сто пятнадцать дюжин. Можете пересчитать» - ответил Крысолов. «Да нет. Зачем же? Мы вам верим» - растекся ещё более широкой улыбкой бургомистр. «Прикажете получить деньги?» - поинтересовался Крысолов. Желудок выл так, что Крысолов был готов спуститься обратно в подвал и съесть все сто пятнадцать дюжин, даже без соли. «Деньги?» - померк челом бургомистр – «Вот с деньгами заминка. Ошибка вышла. Не включили в смету текущего года» - и снова широко улыбнулся – «Но мы всё решим. Включим в смету следующего года, и всё будет нормально. Зайдёте потом и получите». «Да мне сейчас нужно! Сейчас, а не после дождичка в четверг!» - заклокотал Крысолов. Бургомистр спрятал улыбку – «Сказано же – сейчас невозможно! Будете оспаривать в суде, попросим предъявить трудовое соглашение на выполнение работ и нотариально заверенную копию лицензии на вид деятельности. Идите пока! Господа проводят вас до городской заставы». Господа в полицейских мундирах кивнули и стали приближаться, руки в толпе напряглись на бейсбольных битах.
 «Отдай мои деньги, гнида» - сведёнными губами выговорил Крысолов и сделал шаг вперёд. Бургомистр нырнул в толпу, подскочили POLIZAI и, заломив Крысолову руки за спину, затолкали в POLIZAI-WAGEN.
 Крысолов сидел на ободранной лавочке за решёткой и от скуки слушал, доносившийся из коридора разговор POLIZAI`ев. Один, судя по звонкому голосу – помоложе, говорил – «И из-за чего весь балаган? Отдали бы ему деньги, он бы спокойно ушёл - и все дела. Не понимаю – чего господин бургомистр панику устроил?» Другой сиплым басом отвечал – «Ага! Дай ему деньги – он и повадится сюда ходить! А тут дети, а он колдун. Ты что, в музей ни разу не ходил? А тут ему пинка под зад и он сам наш город через Австралию обходить будет. На ключи, Гюнтер! Попозже вывезешь его километров на сорок по шоссе, пару раз дубинкой по шее дашь и проконтролируй, чтобы ушёл». По столу звякнула связка ключей. «А сам чего?» - спросил молодой. «У меня сегодня родительское собрание в SCHULE. Надо хоть раз в год сходить, а то всё FRAU да FRAU.»
 Крысолов вытянулся на лавочке, подумал – «Везде одно и то-же – и в HAMMELN`е и в Варшаве и в Саратове и снова в HAMMELN`е. Везде жирные жадные сволочи». Тут он что-то вспомнил, вскочил и начал рыться в саквояже. Достал инкабулу в кожаном переплёте с застёжками, перелистал, пробормотал – «Ага, точно, вот оно». Вынул кусок мела и стал чертить на полу пентаграмму, сверяясь с рисунком на странице из тонкой свиной кожи. Затем сел в центр магического знака и начал читать каббалу на древнем странном языке, в котором не было шипящих звуков, а звонкие согласные вибрируя произносились носом. Заклинание походило на народную мелодию северного этноса – самоедов или лапландцев. От кончиков пентагаммы в открытое окно потянулись струйки желтоватого дыма. Едко запахло рабством.
 Закончив заклинание, крысолов подошвой сапога стёр пентаграмму, лёг на лавку и уснул.
 Вечером его разбудил молодой POLIZAI. Стараясь казаться серьёзным и недоступным, усадил в POLIZAI-WAGEN, всю дорогу молчал, вывез по шоссе за город, строго, но без ненависти в голосе, приказал идти вперёд, а сам тут-же развернул машину и уехал обратно. Крысолов не спеша выкурил сигарету из найденной в участке пачки, с благодарностью вспомнил большую миску густого горохового супа со свиными ножками и AISBAHN с тушеной капустой, положенные заключённому, звонко и с удовольствием пёрнул, набросил на плечо ремень саквояжа и пошел по обочине шоссе под мелким нудным холодным дождём. Начиналась ночь.
 Гюнтер сменился с дежурства и, благо жил недалеко, решил прогуляться, подышать свежим воздухом. Сыпал мелкий дождь, но это ему не мешало. На скользкой, темной от воды мостовой занесло серый «OPEL» и он бампером задел стоявший у обочины синий «FOLXWAGEN», ободрав тому крыло. Водители открыли дверки, вышли из машин и, вместо того, чтобы обменяться карточками страховых компаний, начали обзывать друг друга «грязной SCHWEIN`е» и «JUDE пархатым», а затем бросились в драку. У Гюнтера от удивления челюсть отпала. Но поскольку смена его закончилась, и, следовательно – хоть и в форме, но на службе он уже не числился, Гюнтер достал мобильник и, как честный и законопослушный немец, позвонил в участок и сообщил о невиданном происшествии. Дежурный в участке не иначе был пьян, потому что ответил такое, что Гюнтер ушам не поверил – «Ты увидел – ты и разбирайся, а у нас тут и без твоих звонков работа есть». Далее его внимание привлёк диалог, доносившийся через открытое окно уютненького домика под красной черепичной крышей. Благовоспитанная дочь похвалилась своей MUTTER результатами приёмных тестов в Гейдельбергский университет, показала свидетельство о зачислении и попросила пятьсот EURO на билет и прочее. Солидная FRAU отвернулась, скучно произнесла – «Ну это – твои проблемы. Мне всё равно, где ты деньги достанешь, хоть на Большую Кирасирскую иди» - и вышла из комнаты. Дочь разревелась, бросилась лицом в подушку, но немного погодя встала, взяла в руки тонкий острый нож для колки льда, задумчиво повертела его перед лицом и, видимо решившись, вышла вслед за MUTTER. На Кайзерштрассе всеми огнями сиял, закрытый за налоговые махинации ещё неделю назад, магазин Селим-паши, а господин налоговый инспектор Айзенштайн таскал из магазина многочисленные кульки и свёртки в припаркованный рядом новехонький «MERSEDES». Гюнтер сдвинул форменную фуражку на затылок и удивлённо посвистел. Молодая пара Зальцманов выкатила на тротуар каталку с парализованной FRAU Зальцман, приговаривая – «Мама, вы у нас уже достаточно пожили, а в интернате вам будет хорошо, ещё лучше, чем дома». На противоположной стороне дороги подростки из местной антифашисткой ячейки «UNSERE HEIMAT» бросали пустые пивные бутылки в темнокожего сверстника и одобрительно ржали при удачном попадании. Гюнтер так был удивлён всем происходящим, что поспешил домой, дабы рассказать всё что видел, своей дорогой и любимой Анхен.
 Когда Гюнтер переступил порог дома, какое-то странное раздражение овладело им, зазудело плечо, и он с наслаждением дал дорогой и любимой Анхен в морду и заорал – «Муж день и ночь вкалывает как проклятой, чтобы ты, сука, ни в чём не нуждалась, приходит домой с работы, а ужин ещё не готов!!!…»
 Гаммельнский Крысолов шел во тьме по грязной обочине, спотыкался о выступающие из земли камни и злорадно думал – «Это вам пока ещё цветочки. Ягодки будут, когда ваши выкормыши подрастут. Вот тогда наплачетесь кровавыми слезами». Сыпал мелкий дождь, и никто из водителей не реагировал на отведённую левую руку с поднятым большим пальцем.