Якобинцы

«Якобинцы»

Горный воздух был прозрачен и свеж, как сосулька. Солнечные зайцы бегали по каменным осыпям и альпийским лугам, высекали искры из ледников. Отсюда, сверху, стайка альпинистов выглядела как разноцветные бисеринки. Держа строй, пингвины парили над Эверестом.
Обречено свисали над головой каменные своды. Желтый свет ламп размазывался в клубах табачного дыма. Уши никли от духоты. Идолище поганое заняло место в президиуме. Ощупав лягушачьей лапой, выбрало кролика пожирнее и, сунув в рот ушастую тушку, начало медленно жевать. Остальные кролики зааплодировали и начали скандировать - «Мы не только ценный мех и нежное мясо, но и лучшая защита от кариеса». Хлопая погонами, в окно влетела кокарда и уселась на стену у идолища за спиной. Клювастые головы угрожающе насупились, прикрывая, друг другу спину. Кролики обречено замолчали, кончики их ушей опустились к заплеванному полу. Идолище сыто прикрыло глаза и ртом пустило пузырик слюны. Пузырик поколыхался и медленно поплыл вверх. «Семь тысяч над землей!» - доложил штаб стратегических сил. Пингвины сбросили балласт и на факелах форсажа вознеслись к звёздам. Крылья перегревались, с кромок стекало пламя. Рерихи увлеченно красили горы и не заметили инверсионный след стратегического авиакрыла.
 Идолище приоткрыло один глаз и вполне человеческим голосом молвило – «Ну и как дальше жить будем?» Кокарда каркнула. Кролики вздрогнули. «А вот как ежели бы раньше?» - робко молвил голосок из задних рядов. Кролики отшатнулись от ренегата, образовав свободный круг. Идолище напористо заговорило – «Нет, а вот ты сам-то как? Ты на других не смотри. Ты за себя отвечай». Кролик потупился. Окружение осуждающе покачало ушастыми головами. «С этим разобрались» - решило идолище – «Ну-с продолжим. И чьих же это лап дело?» - и прищурилось. Кокарда тоже одной головой прищурилась. Кролики начали внимательно разглядывать свои лапы, стараясь с идолищем взглядом не встречаться. «Кто, вашу мать?!» - рявкнуло идолище и в углу упал славянский шкаф. Кролики почесывали меховые задницы, но глаз не поднимали. «Ага!» - зловещим театральным шепотом произнесло идолище – «А вот когда вам припрёт, так вы ко мне готовы через унитаз залезть! Чего ж сейчас-то?»
 Кролики вздохнули и медленно начали, там один, здесь другой, потом кучками, поднимать лапы. Ренегат первым суетливо дернул ладошку вверх. «То-то же» - решило идолище и тотчас из низких свинцовых облаков запуржило манной небесной. Липкая дрянь оседала на морды, уши, паклей склеивала шерсть и кисточкой усы.
 «Перерыв!» - объявила кокарда. Кролики растерянно посмотрели друг на друга и, пихаясь, бросились к выходу, где на лотках продавали конфетти, поштучно. К звонку председательского колокольчика всё было готово – живого места не осталось, всё было залеплено конфетти. Опоздавшие завернулись в станиоль от шоколадок.
 Идолище заняло место в президиуме, с юмором осмотрело разноцветную полянку и махнуло лягушачьей лапой – «Да хрен с вами. Я – за! Письменное разрешение получите у аффилированнх личностей». Кролики восторженно взревели, прыгали друг через друга, рыдали от счастья в объятиях, конфетти усыпало пол. «Я же говорил! Я же говорил!» - кричал, приплясывая, ренегат. «Да всегда ж так оно и было, от дедов , от прадедов» - прошамкал чей-то голос. «Было-то оно, было, а теперь у нас на это письменное разрешение есть» - брызгал слезами счастья ренегат. Идолище поганое благословило толпу и уползло в кулуары.
 Кто-то засомневался - «А есть ли это всё на самом деле?» И кролики, толкаясь, бросились к окуляру. Пихаясь, заглядывали в леденцовую стекляшку, и со значительной миной важно отходили в сторону.
 Мне тоже стало любопытно – и я заглянул. Великолепная цейссовская оптика рисовала в мельчайших деталях фиговое дерево на фоне заката. На ветвях висели фиги. Много-много огромных фиг.