Что-нибудь мрачное

Что-нибудь мрачное.
Как-то раз, засыпая, я подумал, а не написать ли мне что-нибудь мрачное, и стал писать, так как разум мой был неокрепший и легко поддающийся гадкому и скользкому голосу изнутри.
«Восемнадцать часов дня» - подумал я и зашел в любимый абсент бар, не то чтобы он мне очень нравился, просто это был единственный абсент-бар, который я знал, не считая собственной черепной коробки. Поднатаскавшись в суицид, я вышел оттуда, чувствуя легкость в кончиках пальцев левой ноги, возможно у них сегодня было хорошее настроение, возможно, их просто не было. Поглядев часов этак с восемь на пропрыгивающие по дороге машины, я прыгнул к ним. Необычайно, я даже сказал бы, неожиданно мягкие колеса выдавили меня на тротуар. Пройдясь по нему поперек, я понял, что не влился в течение и пошел вдоль серо-красных зданий со зловещими желтыми окнами-глазами. Обнаружив конец тротуара, я печально вздохнул и оглянулся. Совсем недалеко зияла рана домов – углубление к казино. Не знаю, как я туда прошел и прошел ли вообще, но завлекшая меня туда тысяча лампочек осталась позади и, медленно покачиваясь, удалялась. Не очень и приятные ощущения остались на подошве моих ботинок. Их что-то глотало, устрашившись этой мысли, я побежал от своих ботинок, боясь попасть во всепоглощающую пасть серого асфальта. Себя нашел только на мягкой, но покрытой снегом земле парка. Тихо поскрипев между собой, проехали четыре колеса. Я остался один. Страшно было с собой, не доверяю я себе. И понеслось. Ведь здесь она сидела. Я соскочил с раскаленной до оранжевого света лавочки. Луна кивнула головой на дерево и отвернулась. Затаенно смотря на дерево одним глазом, я настороженно смотрел на восток другим. Точнее на Юго-восток, ведь я знал, кто должен был сейчас прийти, надо было уходить. Дерево молча капризно взглянуло на меня и замерло. Я пошел. Через выход выходить было странно, поэтому я с трудом, но пролез сквозь решетку, отделавшись несколькими царапинами. Царапины – самое безобидное, что могло случиться. Я вышел к дому, но не к моему. Этот дом был сам по себе, как и я. Залепленный кондиционерами, как паразитами, он жестко стоял на земле. Сгущая и затемняя краски, дом звал меня внутрь. Но я не пошел, кошмаров хватало в моей жизни. Я лишь подошел поближе, хотя дому этого хватило. Непривычно было прилипать к серой, холодной и гладкой стене, которая странно гудела каждым своим сантиметром. Я стоял и ждал, дом держал меня. Деваться было некуда, поэтому я встал поудобнее и приготовился к неприятностям. Взошло солнце. Лучики его побежали по снегу, местами оголяя обессиленную землю, желтую до скуки траву, сотни мелочей, никому не нужных и всеми потерянных. Солнце поднималось все выше и выше, предвещая лишь смерть и смерть. Как волшебной палочкой оно разбудило все существа, которые стали вылезать из своих душных коробочек и ползти друг к другу, мерзко пригибаясь к асфальту. А солнце все подходило к зениту. Дом напрягался из всех сил, растягивая крышу, не давая убивающим лучам докоснуться до мрачных стен. На миг все утихало, но потом снова с новой тягучей силой шумело, громыхало, пылало стенаниями, не давая думать. Огромные монстры, не дожидаясь своего часа, рассекали воздух прямоугольным телом и бросались на всех, яростно рыча. Но пришел конец, конец солнцу. Все разбежалось по коробочкам. И остался лишь я возле дома, к которому я прилип. Дом облегченно вздохнул и отпустил меня. Быстрее света, которого нет, я пошел вперед. Остатки чего-то живого прогремели по узкой дороге, по которой эти остатки крутятся всю жизнь. Впереди был приятный мягкий спуск, уж не здесь ли я общался с приятными мягкими людьми? Но спуск безнаказанно кончился столь же неожиданно, сколь и начался. Поворот направо и я в знакомых местах, но для других людей, для меня же это была бескрайняя пустыня с редкими оградками высотой с мое колено, раскрашенные дешевой краской в дряхлые цвета радуги. Именно здесь мысли неповторимо сливаются в один бассейн со стальными проводами, заряженными электричеством, которые висят над моей головой. Пойдя тысячу мелких тяжелых шагов, я встретил гиганта. Гигант был новый, синего металлического цвета с зеркалами вместо окон. Он дышал своей юностью, непокорно взвиваясь в высь неба, в омут облаков и звезд. Я захотел туда, ввысь, на недостроенную крышу гиганта, где под ногами все мелкие проблемы человека, а перед глазами лишь черная бесконечность, дарующая спокойствие. Но и здесь была решетка, гигант был в клетке. Совсем рядом стоял знакомый кинотеатр. Покопавшись секунд двадцать в карманах куртки, я нашел деньги на билет. Раздраженный суетой и давкой, я сел в неудобное кресло и предался успокаивающему, бешенному и искусственному грохоту. Насладившись самопрозрением, я вышел из зала и забрал свою куртку. Уже час, как стрелка часов стояла на восемнадцати часах дня. Я понял, что устал и пошел домой. Недосчитавшись одной конфетки, я выкинул пустую пачку и осознал, что потерял очень много. Путь до моего дома был недолгий, чему я был не очень рад. Но, избежав по пути смерти, я стал радоваться своему счастью. Обходя белые полосы на асфальте, я задумался о смысле их существования и догадался, что смысла в них нет, как и во всем этом мире. Я шел домой, отдохнуть и поспать. Другой дом все стоял на своем месте и облегченно вздыхал. Белые полосы, черные полосы…