Машенька Шарапова Любовь и дамы господина М

Наверное самый трогательный уголок в музее чувств - это тот уголок, где живет воспоминание о девушке, заставшей тебя собой в тот момент, когда поднимающиеся чувства начали поднимать член... НУ то есть, когда жажда поцелуя превратилась в жажду засоса, а слова "Я тебя люблю..." стали звучать как-то незавершенно, требуя добавления: "...и хочу кое-что в тебя непременно засунуть!"

Я так скажу, граждане, с годов высоты глядючи: не повезло тем, у кого с первого раза это засовывание получилось. Конечно, они не мучались может быть потом комплексом психологической импотенции, которого я нахлебался огого как, но чего-то очень большого чувственного в отношении к женщинам, эти "удачники" явно недополучили...

И вот - Шарапова. Редкий случай, когда приятно говорить о неприятном... Девушка с окраины, случайно или не случайно затервшаяся в парк, где мы с Митькой делали вид, что катаемся на скейтборде.
Катание на роликовой доске в восьмидесятых годах давало человеку много преимуществ. Скейтбордист имел уникальную возможность как бы случайно зафинделить свою доску в незащищенную часть голени проходящей мимо красотулечки и таким образом существенно расширить свой сексуальный и коммуникативный кругозор.
 
Так было и на этот раз. Что касается меня, то я предпочитал элементы высшего пилотажа - и демонстрировать хотел их только достойным особям. Митька же брал то, что явнр плохо лежит, потому что даже идет оно - криво и короткими ногами. Вот и за этой парочкой - костяк которой составлял главный предмет данной главы - он шел и плыл и ехал довольно долго - они все никак ему не давались. Кто была та вторая, - запавшая моментально на Митьку, - не помню. Крупная блондинка, кажется Нжелка. Эта большая белая женщина не оставившая в моей сегодняшней памяти даже маленькой черной точки.
 
Шарапова же оказалась миниатюрной милой дамочкой с откровенным пушком - да что там пушком - мощным ворсом над верхней губой - кстати, единственный недостаток ее милой мальчиковой внешности.

И вот они мои - несколько букетов "тебе что же, не нравятся пеоны??" , несколько прогулок при луне, несколько поцелуев под крышей небоскреба - нового шестнадцатиэтажного дома, украшающего и по сей день проспект Кирова... Я помню даже дату - это были первые месяцы мого обучения в физмате - поздняя осень. У меня были шикарные белые штаны с карманами на ляжках и хромированными клепками, а также белая теннисная рубашка стоимостью ого-го сорок рублей. В общем - я был совершенно ангельски влюбленным. Шарапова же очень быстро остыла ко мне и продолжала приходить на свидания все с меньшей бодростью, а скорее так просто - по инерции... ее улыбка не говорила о счастьи и даже мое признание она приняла не просто безответно, но и с фразой нелепой фразой заранее заготовленой ею на этот случай давно и заранее. От фразы ее той помню только ощущение: в ответ на признание в любви, она сказала мне: "Ну вот только этого еще не надо!" Может быть конечно она сказала что-то другое, но не менее гадкое- это точно.

Я заходил за ней в условленное время - в старую хрущевскую пятиэтажку. Странно, но она почти всегда ждала меня, сидя в подъезде на подоконнике. Она почему-то очень не хотела, чтобы меня видели ее родители. Чего-то она боялась?

...Совсем не обязательно писать всякое дерьмо если нет вдохновения. Пожалей самого же себя, редактирующего эту дрянь... Но ты, скучный старик, знаешь ли ты, помнишь ли еще эту всю прелесть графоманства?

Было у нас не только залезание на высочайшие вершины города. Было у нас настоящее путешествие в далекие предалекие страны. У меня был рюкзак и спички - у нее шерстяные носки и чистая душа. Со всем этим скарбом мы рано утром направились на электричке в далекое и затерянное на земном шаре село Кузедеево. Дорога оказалась очень неблизкая - более двух часов мы томились на жестких лавках, зато потом, переправившись на пароме через несерьезную речушку, мы попали в самый настоящий лес. Мы развели костер, немного повалялись на траве... А как я называл ее тогда? Неужели Машенька?

...На золотом подносе
Ты приносила осень
В ковшик моих ладоней
Ты проливала свет...
Как это все было?
Листья всю ночь носило,
А на руке - помню -
С камушками браслет...

На обратном пути мы испросили в каком-то дворе испить водицы.
В электричке она уснула на моей руке и я, не смея потревожить сон любимой, едва не лишился онемевшей до предела конечности.

А потом я сломал ногу.
Продолжая встречаться сразу с несколькими людьми, я потерял сразу всех. Горе мое было так велико и так не хотелось верить в реальность произошедшего. Я ел килограммами глюконат кальция и куриные хрящики - но ничто не могло уже меня удержать. Мой путь уже был отмерян и ничто не могло изменить моей судьбы.
Машенька мне не писала. Или может быть было одно или два еще более холодных чем она живая. Я звонил ей из ординаторской по талону. Она долго не могла узнать меня - или, может быть, не хотела?
Позже я встретил ее. Дважды.
-Почему так случилось, Таня?
-Что случилось?
Ничего не случилось...

1989-1991-последняя редакция 2006