Другая ночь

Живущим.

Небосвод на западе побагровел от гнева, когда с востока стала нагло и нахально наступать ночь. Эта выскочка совсем потеряла совесть, забирая еще с лета время у дня. Медленно и неумолимо, ночь приходила все раньше и раньше, а утром её все тяжелее было выгнать и вымыть всю её черную грязь с земли и небес. Но день ничего с этим не мог поделать, вся краска гнева размывалась в сумерках и пропадала на всю ночь, оставляя себе время на рассвете. Дню оставалось лишь успокаиваться утром и копить силы, чтобы, когда настанет время, начать потихоньку вытеснять эту нахалку и властвовать летом.
Габриэль оценил это извечное противостояние недолгим, но внимательным взглядом, вздохнул и вновь предался своим невеселым размышлениям.
Все сводилось к тому, что Габриэль никак не мог понять, что не так в его жизни. Если объективно все оценивать – то все нормально. Есть крыша над головой, есть работа, есть деньги, не миллионы, конечно, но и не бедствует же! Есть девушка, хотя последняя ссора с Марго все больше его расстраивала. Все как-то глупо получилось, поругались не из-за чего, а все никак не получается даже поговорить и помириться.
Вот ведь время, и вроде много его, но после окончания института прошло почти три года, а почти ни на что, кроме работы и иже с ней, времени и не хватает. Так и прожить всю жизнь, все думая, что вот завтра или послезавтра точно, наконец-то доберешься к друзьям в других городах, ведь так уже давно приглашали. Что допишешь на следующей неделе свою многострадальную книгу, начатую еще на третьем курсе института. Что следующим летом плюнешь на все и поедешь в тот город-сказку, в котором побывал лишь однажды, но о котором постоянно думаешь и мечтаешь, а ночами видишь о нем и о море цветные, яркие и незабываемые утром сны.
В итоге же получается так, что раз в пару месяцев позвонишь друзьям из других городов.
Наступившие сумерки напомнили Габриэлю то, что он постоянно видел вокруг себя. Эти сумерки, которые заменяли день. Призрачные тени улиц, домов, окружающие со всех сторон размытые тьмой фигуры людей, внутри которых была пустота. Видя, а точнее пытаясь каждый день хоть что-то разглядеть в этом сумраке, Габриэлю постоянно вспоминалась фраза из песни: “… overdose of nothingness…”. Точнее и не придумаешь, мир для Габриэля сейчас и представлялся этаким наркоманом, у которого перманентная передозировка сплошнейшей пустоты. А, как печально известно, наркоманы редко дотягивают до 30 лет…
Еще раз вздохнув, Габриэль включил фары и задумался о самом своем ближайшем будущем, а именно, где остановиться на ночь. Можно, конечно, не останавливаться и ехать, тогда ночью он уже будет дома. Но командировка утомила, хотелось выспаться, завтра опять дела весь день, а он будет как вареный ходить. Заночевать в машине – тоже не лучший вариант, толком не выспишься да и замерзнуть немудрено, все же зима на улице. Значит лучше всего будет заночевать в придорожной гостинице и рано утром в путь.
Но пока что-то не наблюдалось никакого населенного пункта или стоянки. За окном проносилось остывшее поле, над которым сгущалась тьма.
Закончилась последняя песня на диске, и Габриэль некоторое время ехал в тишине, слыша лишь ровный шум двигателя. Тут он вспомнил, что у него в сумке лежит диск, который ему перед поездкой дали послушать друзья музыканты. Габриэль нашарил на заднем сидении сумку и попытался расстегнуть молнию, но ему это почему-то никак не удавалось. Он повернул голову, чтобы выяснить причину, по которой замок на сумке упорно не поддавался. Потратив на это всего несколько мгновений и определив, что как часто это бывает, нужно просто дернуть посильней. Габриэль с диском в правой руке развернулся и вновь обратил все внимание на дорогу. И первое, что он увидел – мальчика, неуклюже прихрамывающее перебегавшего дорогу прямо перед машиной Габриэля.
В голове разом, за сотую долю мгновения, пронеслась куча всяческих мыслей, совершенно бесполезных, никак не способных хоть немного притормозить автомобиль. Нога, до упора вжавшая педаль тормоза и лихорадочно двигающиеся руки, пытавшиеся выровнять машину после заноса. Потом последовал дикий прыжок, словно это был не автомобиль, а ретивый конь, старающийся выбросить наездника из седла, и сильный удар головой обо что-то, после чего Габриэль перестал осознавать происходящее и провалился в черноту.
Очнувшись, он понял, что практически лежит на сиденье, привалившись к двери. Нос машины задрался в небо, тьму которого бессильно царапал свет фар. Отстегнув ремень безопасности, Габриэль почти вывалился из опасно накренившейся машины и поспешил оглядеться. Выбравшись на дорогу, он внимательно осмотрел все вокруг, пытаясь понять, куда мог подеваться тот мальчишка? Габриэль прошел назад и вперед по дороге, внимательно оглядывая проезжую часть и обочины, силясь найти хоть какие-то следы происшествия. Но было темно и очень тихо, очень… а в кювете, словно еще не отойдя от шока, таращилась в небо машина Габриэля.
- Мальчик! Эй, мальчик! – Несколько раз прокричал Габриэль, а в ответ ему был неожиданный порыв морозного ветра в лицо, заставивший закашлять.
- Куда мог подеваться этот мальчишка? – Недоумевал Габриэль. – Ведь я потерял сознание совсем ненадолго, кругом открытое пространство… Что же это, привиделось все мне?
Он еще немного постоял на дороге, пребывая в полной растерянности. Попытался оценить степень повреждения машины и обнаружил, что машина цела, за исключением того, что завязла глубоко в кювете и своим ходом ее оттуда не вытащить. К тому же, все попытки завести закончились неудачно. Надо было что-то делать. Доехать до какого-нибудь жилья Габриэлю не случилось, а ночь была очень даже морозной. Мобильный телефон, который сейчас действительно мог бы пригодиться, как следовало ожидать, находился вне зоны обслуживания какой-либо сети. За все время, что Габриэль провел на дороге после аварии не проехало ни одного автомобиля. Выходило так, что ночевать придется здесь.
А ночь была чудо как хороша! Тьма вокруг стала зыбкой, голубовато-туманной и восхитительно таинственной. А виной всему было просто потрясающее небо, от края до края полное бесчисленных звезд. И ярче всех сиял колдовским серебром молодой месяц. Вздохнув и опустив глаза на бренную землю, Габриэль вдруг заметил еще один огонек, но не на далеком небосводе, и не холодно мерцающий из бесконечной дали, а тепло и радушно приглашающий к себе погреться, словно маленькое дитя дневного светила.
Габриэль, напрягая зрение, пытался получше разглядеть что там так светит из-за негустой лесополосы. Больше всего это было похоже не на колеблющийся огонек костра, а на свет в окне дома.
Что же, это была сейчас единственная надежда для Габриэля, и он, забрав из машины сумку, пошел по дороге в направлении этого огонька. Пройдя немного по асфальту, Габриэль заметил невидимую до этого в темноте проселочную дорогу на небольшой насыпи, ведущую в сторону лесополосы. Судя по всему, это была подъездная дорога, и Габриэлю очень хотелось, чтобы она заканчивалась у жилого, теплого дома, в чьих окнах бы горел свет.
Мороз яростно тряс порядком замерзшего Габриэля, одетого совсем на для таких прогулок, выбивая из под одежды последние крохи тепла. Ноги в осенних туфлях насквозь промокли от ходьбы по нетронутому снегу, доходившему иногда до колен.
Габриэля удивило, что дорога не расчищена и на ней нет никаких следов – ни людей, ни автомобилей. Возможно была другая дорога и этой просто не пользовались? Но Габриэль недолго об этом раздумывал, стараясь как можно быстрее оказаться в тепле. О том, что тот огонек, к которому он так стремился, мог быть чем-то кроме света из окна дома, где мирно ужинают люди, Габриэль старался не думать.
Замерзшему Габриэлю казалось, что во всем мире, в том числе и в этом темном и одиноком доме не осталось таких мест, где было бы тепло и уютно. Поэтому он уже морально готовил себя к тому, что если он и окажется внутри этого дома, то ему потребуется предпринять определенные усилия, дабы не замерзнуть окончательно.
Прямо перед Габриэлем оказалась массивная деревянная дверь, которая впускала и выпускала былых обитателей этого дома, хотя сейчас казалось, что это жилище никогда не было обитаемым. Никакого звонка или хоть какого-то средства оповещения жильцов, что к ним пришли - не было. Габриэль прибегнул к самому простому и незатейливому способу привлечь к себе внимание обитателей дома - если таковые были - забарабанил кулаком в дверь, а когда руке стало больно, то повернулся спиной к двери и несколько раз ударил ногой. После таких упражнений Габриэль даже немного отогрелся, и теперь стоял у двери, напряженно вслушиваясь в тишину окружающей его зимней ночи и в таинственную тишину темного дома за дверью.
Тихо было везде.
Габриэлем овладело чувство, которое подозрительно смахивало на отчаяние. Однако он взял себя в руки, не поддаваясь панике, и отошел от входа в дом внимательно разглядывая окна на первом и втором этажах. И здесь результат был неутешительный. Окна первого этажа вполне надежно защищали от всяких проходимцев вроде Габриэля кованые решетки. А второй этаж оказался вне зоны досягаемости: слишком высоко, да и по таким стенам с замерзшими руками не залезешь.
Да уж, вот теперь можно предаваться отчаянию, подумал Габриэль. Задрав голову, он уставился на звездный небосклон, наблюдая свое дыхание, таявшее в холоде ночи. Огоньки звезд не могли согреть, как бы много их не было над тобой, они только дразнили из бездны космоса.
- Дядя!
Габриэль аж подпрыгнул от неожиданности, а по коже морозной волной пробежали мурашки. Повернув голову на столь громко в окружающей тишине прозвучавший детский голос, Габриэль разглядел на втором этаже в окне прямо над входной дверью выглядывающего в открытую форточку мальчика.
- Дядя! - Снова повторил мальчик, и Габриэль только сейчас заметил слабый, но такой теплый и желанный огонек свечи в этом окне. - Там холодно, вы замерзнете. Заходите в дом.
- Там закрыто. - Хрипло ответил Габриэль. Прокашлявшись, он закончил. - Я стучал.
- Я слышал. - Невозмутимо сказал мальчик, и снова повторил. - Заходите, дядя.
После этого мальчик слез с окна и унес с собой такой обнадеживающий, обещающий тепло и покой огонек.
«Ага, щас дядя только научится сквозь стены и запертые двери проходить и зайдет» - подумал Габриэль, но все же потянул за дверную ручку. Учиться проходить сквозь стены не пришлось, дверь оказалась на самом деле незапертая. «Когда это он успел ее открыть?» - пронеслась мысль, но Габриэль тут же про это забыл, оказавшись в просторном и темном помещении холла. Но вскоре стало светлей, спустившийся со второго этажа мальчик зажег несколько ламп, и Габриэль смог рассмотреть интерьер холла. Надо сказать, он был удивлен: перед его глазами предстала обстановка, свойственная таким домам, но только пару сотен лет назад. Пол, стены, картины, лестница на второй этаж, даже люстра над головой – все как кадры из фильма о какой-нибудь аристократической семье из прошлого. Глупая мысль промелькнула в голове: «И вместо туалета у них тут горшок под кроватью».
- Дядя, вы ведь настоящий? – Не то спросил, не то утвердительно сказал мальчик, остановившись в паре шагов от Габриэля и внимательно его разглядывая.
- Ага, - кивнул тот. – Хочешь, подойди, потрогай, убедись. Только дядя мало того, что настоящий сам по себе, он еще и замерз по настоящему.
Предложение самому убедиться, что дядя настоящий, видимо почему-то напугало мальчика, он сделал шаг назад. Габриэля это даже позабавило, не побоялся пустить чужого в дом, а теперь боится.
- Я тоже зимой один раз замерз, - признался мальчик. - Даже пальцев на ногах почти не чувствовал. Но потом я пришел домой и отогрелся и пальцы согрел и мне так хорошо стало, уютно. А потом мне всегда нравилось гулять зимой, а потом приходить домой и греться.
- Вот и дядя хочет согреться. – Подтвердил Габриэль. – Хотя у тебя тут тепло дома, но от горячего чая с лимоном я бы не отказался.
- Ага, - покивал мальчик. – Я тоже, когда согревался пил чай. Пошли.
Габриэль пошел за ним. Остальные помещения в доме были выдержаны в том же духе, что и холл, и Габриэль понял, что дом ему нравится все больше и больше. В этих стенах, обшитых красивыми деревянными панелями или задрапированных богато выглядевшей тканью, было невероятно приятно находиться. Почему, Габриэль понять не мог. Но вся обстановка дышала уютом, домашним покоем, теплом и радушием – словом это действительно был ДОМ! Вспомнив ту квартиру, где он живет, Габриэль еще больше проникся симпатией к этому месту.
Сам мальчик и его одежда соответствовали окружающей обстановке.
Габриэль, которому никогда не суждено было природой стать матерью, не мог сказать ни про кого из виденных им в жизни детей, что дитя очень красиво или восторженно ахнуть с умиленным выражением на лице: «Ах! Какой милый ребенок!». Если честно, почти все маленькие дети были для него на одно лицо. Вот и этого мальчишку он ничем не смог запомнить, чтобы потом хоть как-то описать. Мальчик, да мальчик! Маленький. Да, ребенок выглядел чисто и опрятно. Волосы на голове не растрепаны, а аккуратно расчесаны. На мальчике был костюмчик серого цвета, безупречно белая рубашка и маленькая черная бабочка. И видно было, что такой наряд для него не в диковину, для него этого не праздничная, а обычная домашняя одежда. У Габриэля в детстве такого наряда и вовсе не было, не то что он так одевался бы на праздники, а, тем более, носил бы как само собой разумеющееся. Честно говоря, если бы на мальчишке были бы даже эти же брюки и рубашка, но без пиджачка и бабочки – то выглядел бы он в этом доме как-то неестественно.
Однако дом был пуст. Никого кроме мальчика, шедшего впереди и почему-то немного прихрамывающего, Габриэль не заметил. Но данное обстоятельство несильно озаботило его, он уже садился за стол в столовой, где уже все было приготовлено для приятного чаепития. «Ждал он что-ли кого, или сам собирался чай пить?» - немного удивился Габриэль, но отмахнулся от этой мысли и с удовольствием отхлебнул чая. Напиток был бесподобен! Ароматный, крепкий, с насыщенным вкусом и, самое главное, горячий! Тепло разливалось по телу, расслабляло и приносило чувство блаженства. Давно уже Габриэль не получал столько удовольствия от того, что, сначала жутко замерз, а потом просто пил чай, согреваясь.
- Тебе нравиться пить чай? – Спросил мальчик, наблюдавший за Габриэлем. Сам он ни к чему не притронулся, а просто сидел напротив. – Ты уже согрелся?
- Знаешь, - ответил Габриэль. – До этого момента чай я всегда пил и все. Такого удовольствия от этого напитка, как сейчас, я раньше точно не получал.
- Это хорошо. - Мальчику видно было приятно, что гостю понравилось его угощение.
- У тебя имя есть? – Спросил Габриэль, вспомнив, что они так и не познакомились.
- Есть. - Просто кивнул мальчик и замолчал.
Габриэль немного посидел, выжидательно смотря на мальчика, а потом, когда ответа так и не последовало, от души рассмеялся.
- Что ж, - сквозь смех сказал Габриэль. – Тогда у меня имя тоже - «Есть»!
Габриэль смеялся минуты две, почти не останавливаясь, чего с ним давненько не было. «Ну мальчуган, ну приколист! «Есть!» - смеялся Габриэль. – «А если бы я спросил, как тебя зовут, он бы наверняка сказал бы, что его не зовут, он сам приходит!»
Мальчик по имени «Есть» все время, пока Габриэль смеялся молчал и не мешал, хотя сам не смеялся.
- Дядя, - сказал мальчик, когда Габриэль успокоился. – Ты хорошо смеешься, по настоящему, хотя, скорее всего, редко. Взрослые редко смеются по настоящему.
- Да уж, с тобой не поспоришь. – Согласился Габриэль. – У нас так, все больше смеемся не потому, что нам действительно смешно, а чтобы… да глупостями всякими занимаемся. Если детям смешно, и они хотят смеяться, то они смеются. А взрослые смеются, когда им не смешно, и не смеются, хотя им этого порой хочется. Повзрослеешь, поймешь.
- Я не повзрослею, - негромко ответил мальчик. – Я никогда не стану таким ты. Так и останусь маленьким.
- Можешь мне не поверить, но, когда я был таким же мальчиком как ты, я тоже так же считал. А потом, проходит какое-то время, и ты понимаешь, что ты уже не маленький мальчик, а взрослый дядя. А вот стать таким же мальчиком как ты мне уж точно не светит. Обратного хода нет! Такова жизнь.
- А ты разве хочешь стать маленьким мальчиком? – Удивление мальчишки было искренним и таким милым. – Я думал, что взрослым быть лучше!
- Эх, если бы ты был прав! – Габриэль задумчиво вертел чайную ложку. – Хочешь, я тебе один секрет скажу?
- Да! – Мальчишка аж заерзал на стуле. – Я никому не скажу!
- Взрослым очень трудно быть все время взрослыми! Это как в сказке, когда на тебе лежит страшное заклятие и ты не тот, кем выглядишь для всех. И лишь когда ты один, порою это заклятие ослабевает, и ты можешь побыть кем хочешь. А очень много взрослых, в том числе и я, хотят побыть вот такими же милым ребенком как ты. Так что взрослым не всегда быть лучше.
Мальчишка сидел с открытым ртом и переваривал услышанное. Габриэль умиленно созерцал это зрелище. А для себя никак не мог понять все происходящее. Детей он не любил, для него они были чем-то далеким и непонятным, как инопланетяне. Да и разговаривать с ними он никогда не умел. Но теперь он сидит в этом гостеприимном доме, общается с этим мальчиком, и ощущает покой и тепло в душе.
- А ты не врешь? – Мальчишка настороженно и недоверчиво смотрел на Габриэля. – Взрослые часто врут!
- С тобой не поспоришь! – Усмехнулся Габриэль. – Дети растут, становятся взрослыми, а вместе с ними растет и ложь. Но я тебе еще ни разу не соврал!
- Я тебе тоже. – При этом лицо у мальчика было самое, что ни на есть, серьезное. – Не ври никогда, ну или почти никогда! Врать – это плохо!
- И опять ты прав! Тебе врать не буду, и постараюсь делать это как можно реже!
Габриэль встал из-за стола и подошел к большим арочным окнам, составляющих две стены столовой. За окнами замерзший сад голых деревьев на пушистом нетронутом снежном ковре волшебно светился неземным светом. Луна, скрывшаяся за крышей дома, завораживающе освещала мир. Габриэль вспомнил вдруг свое детство, когда он был примерно того же возраста, что и этот мальчишка, единственный обитатель этого чудесного дома. Вспомнил, как сказочны были для него подобные зимние вечера. Он часами сидел на подоконнике, разглядывая оцепеневший мир за окном, плененный чарами луны. Коснувшись лбом холодного стекла, Габриэль почувствовал те же ощущения, что появлялись тогда, в детстве. Внутри дома тепло, светло и уютно, снаружи, словно другой мир – холодный и неподвижный, а он, словно страж, стоящий на рубеже миров – и не снаружи, но и не внутри.
- Там так красиво, правда? – Подал голос из-за спины Габриэля мальчик.
- Да. Очень красиво. – Габриэль вдруг понял, что не может отвести глаз от зимнего сада в лунном свете. Как же он мог забыть про то, как красив бывает мир? Разве не стоит такая потрясающая естественная красота того, чтобы про нее забывать, становясь взрослым и сжигая день за днем своей короткой жизни на муравьиную будничную суету? Как же глупо и кощунственно проходить мимо и не замечать окружающий тебя прекрасный мир! Сколько чудес и радости может преподнести человеку всего один лишь вот такой зимний вечер! Не требуя взамен ничего! Только остановись, сойди на минутку с дороги, и просто полюбуйся этим великолепием! Вдохни полной грудью воздух, наполни глаза прекрасными картинами природы, услышь иль тишину или дыханье ветра, прикоснись к воде в ручейке, к шершавой коре дерева, почувствуй его жизненную силу, его тепло, которым оно поделится с тобой с радостью! Почувствуй себя частью этого мира!
Куда же подевался тот Габриэль, что был на этом свете так недавно? Тот, который мог улыбнуться нежному осеннему солнцу, просто поглядев на небосвод? Почему и куда все это уходит от людей, порой так часто и безвозвратно? Что же он приобрел взамен этого? Как ни пытался вспомнить и понять, на что он все это променял, Габриэль так и не смог внятно себе это объяснить. И не променял, и не продал, а просто потерял, как какой-нибудь пропойца теплую осеннюю куртку. И не замерзнешь вроде, но так неуютно становиться, как-то голо и пусто.
Может стоит остановиться, пока не ушел слишком далеко, вернуться назад, отыскать того, сейчас уже словно чужого, Габриэля и, если и не вернуть назад, что, вряд ли возможно, то хотя бы заново научиться уметь любоваться и ценить тот прекрасный мир, в котором живешь? Да и можно ли это в полном смысле слова назвать Жизнью? Жизнь должна быть во всем, а не заменяться какими-то суррогатами, что человек себе сумел насоздавать.
И сейчас, у Габриэля появилась надежда или даже некая уверенность, что он сможет заново научиться жить. Он не позволит себе больше овладеть той серости и тем мутным призракам, что, что в последнее время стали одолевать его и душить в нем Жизнь. Пусть себе клубятся смрадными облаками вокруг него, но он не позволит им себя касаться. А если эти призраки захотят и сделают шаг навстречу, он им постарается помочь заново обрести Жизнь. Самое главное – это их искреннее желание, а оно, как известно, всегда осуществляется.
Его что-то отвлекло. Он обернулся и встретился взглядом с мальчиком. Тот, с какой-то странной для маленького ребенка, задумчивостью и пытливостью вглядывался в Габриэля.
- Дядя, а о чем ты думаешь сейчас? Тебе понравился сад?
- Да, и не только сад, а все, что я увидел за окном. И понравился ход моих мыслей, то, что мне удалось для себя понять. Я понял, что мне нужно отыскать очень близкого мне человека, про которого я почему-то забыл незаметно. А еще точнее – себя самого.
- А разве так можно? – Недоуменно и недоверчиво склонил голову мальчик. – Ты сейчас ничего не придумываешь? Ты же пообещал!
- Нет, нет! – Поспешил успокоить Габриэль. - Я не нарушил обещания, данного тебе, и сейчас ничего не придумываю.
- Но ты же здесь! Зачем тебе самого себя искать? Разве ты потерялся?
- Ну да, потерялся. – Совершенно серьезно подтвердил Габриэль. – Потерялся, там, на дороге. Но ты меня впустил к себе домой, так что, можно сказать уже нашелся, как будто и не терялся никогда!
Мальчик еще некоторое время недоверчиво смотрел на Габриэля, но потом успокоился, и какая-то мысль посетила его.
- Дядя, а ты любишь книжки?
- Ага! Даже пытался свою написать!
- Правда?! А я еще писать не умею, только читать.
- Молодец! А писать научишься, невелика наука.
- А хочешь, я тебе свои книжки покажу?
- Хочу!
- Пойдем!
Мальчишка спрыгнул со стула и быстро пошел к двери.
Габриэль пошел за ним. Прихрамывания мальчика как-то смутно отвлекли его, но только на миг, и он перестал на это обращать внимание.
Прогулка по коридорам и комнатам этого уютного дома вновь наполнили Габриэля восторгом и восхищением от внутреннего убранства помещений. Здорово бы было провести здесь некоторое время, просто отдохнуть и набраться душевных сил в этом покое и тепле.
Мальчик толкнул очередную дверь и остановился, дожидаясь Габриэля.
- Вот тут мои книжки лежат, и здесь я их читаю.
Габриэль вошел в дверь и замер на месте, открыв рот. Да уж, мальчик и вправду приколист! Книжки его тут лежат! Читает он тут их!
Перед глазами обалдевшего Габриэля предстала великолепная библиотека. Именно так он себе всегда и представлял библиотеки в аристократических домах прошлого.
Огромное помещение, в которое сквозь высоченное, до потолка арочное окно лился таинственный лунный свет, освещалось оранжевым, дрожащим светом от множества свеч в светильниках. Все остальные три стены от пола до самого потолка были заняты книгами. Их было так много! Нет, Габриэль, конечно бывал в библиотеках до этого много раз, но там все было как-то обезличенно и бездушно. А здесь бесконечные книжные полки словно дышали своей собственной жизнью и великим множествам историй, заключенных в книгах. Свет не доставал до самых верхних полок, и от этого казалось, что конца и края нет этим бесконечным рядам книг. Они поднимались и поднимались ввысь и терялись в неведомом далёке. Остальное убранство библиотеки словно дышало в унисон с книгами, не смея нарушать установленный ими порядок и атмосферу. Несколько небольших столов с удобными стульями-креслами и уютные диванчики окружали большой и тяжеловесного вида стол у самого окна. В одной из стен, рядом с большим столом, книги уступили место нише, где устроился красивый камин, в котором беспокойно плясал огонь – единственный нарушитель общего покоя и значительности.
- Ты знаешь, - наконец обрел дар речи Габриэль. – У меня в детстве был любимый альбом с картинками одного известного дворца. Так вот я просто влюбился в библиотеку, чьи фотографии были в том альбоме. Но увидеть самому, как это выглядит на самом деле, мне так и не довелось. И теперь я понимаю, насколько убого те картинки передавали реальность.
- Мне здесь тоже нравится. – Довольно сказал мальчик. – Читаю я пока сам еще плохо, но мне просто нравится быть здесь. Я хожу и читаю названия книг, но я многих слов там не знаю, но мне нравится их читать, а потом повторять вслух. Или просто сажусь в кресло и смотрю на книжки, представляю, как когда научусь хорошо читать, буду доставать книжку, садиться и читать, как взрослые.
- Да уж, ради того, чтобы читать эти книги здесь, пожалуй, и можно хотеть повзрослеть. Тут я тебя понимаю. Я в детстве тоже любил читать. Но, увы! Взрослым, хоть они и умеют хорошо читать, читать вот так вот, по-настоящему, почти никогда не удается. А жаль. В такой обстановке и уже прочитанная книжка будет по-другому читаться.
- Как это по-другому? – Не понял мальчик. – В ней буквы поменяются?
- Нет. В том-то вся и суть, что буквы те же, и слова те же, но вот читается иначе.
- Интересней, да? – Мальчик призадумался, а потом сказал. – Я, наверное, понял тебя. Это как мне раньше сказки читали, и я слушал, а потом научился сам читать и те же сказки читал, но это и вправду по-другому.
- Да, именно так.
- Ты не против, если я посмотрю твои книжки? – Габриэль почему-то счел необходимым спросить у мальчика разрешения. Атмосфера, царившая в библиотеке, видимо была этому виной.
- Смотри, мне не жалко.
Габриэль побрел вдоль длинных рядов книг, восторгаясь подбором литературы присутствующей здесь. Многие издания были на языке оригинала, так что и понять, что это за книга Габриэлю иногда не удавалось. Встречались и знакомые тома, которые он или уже читал, или хотел прочитать, но никак не удавалось. Прикасаясь рукой к корешкам книг, Габриэль чувствовал, словно касается историй, написанных живущими или давно оставивших этот мир авторами, словно оказывается внутри описываемых событий. Ощущение это было совершенно новым для него и незнакомым, с ним никогда так не бывало, но эмоции были просто непередаваемо хороши. Габриэль забылся и словно перенесся в другой мир, где истории книг жили своей непостижимой жизнью.
- Дядя, а ты сказал, что свою книгу писал. – Голос мальчика вырвал Габриэля из сказочного мира, и он неохотно вернулся в библиотеку. – Она интересная?
- Вряд ли тебе понравится. – Сказал Габриэль, усаживаясь в удобное, словно для него сделанное кресло за большим столом, напротив мальчика. На столе лежало несколько книг. – Да и не дописал я ее еще. Не знаю, допишу ли вообще… А интересная ли она… Сначала она мне была интересна, а другим я никому не давал читать, потому что считаю, что книги надо заканчивать до конца, а потом уж давать кому-то читать. А сейчас перестала быть интересна. Хотя, если я не буду больше теряться, а я сильно постараюсь больше этого не делать, то она станет мне интересна, и я обязательно допишу до конца. Моя книга, как твои сказки, но эта сказка для взрослых. Как раз, когда я ее допишу, то и ты подрастешь, и может она тебе покажется интересной, и ты прочтешь ее до конца.
- Я люблю сказки. – Покивал мальчик головой. – Почитаю, если ты мне разрешишь.
- Разрешу! – Улыбнулся Габриэль. – Мне это будет очень приятно сделать для тебя.
- А какая у тебя самая любимая сказка?
- У меня? Дай-ка подумать… Пожалуй что самая любимая – «Снежная королева». Знаешь такую?
- Да! – Глаза мальчика прям аж засветились от восторга. – Это и моя самая любимая!
- Правда? – Настала пора Габриэля удивляться. – Я-то думал, что детям другие нравятся.
- Нет! Мне эта нравится! - Мальчик взял одну из книг, лежащих на столе и протянул ему. – Вот она!
Габриэль взял книгу и полистал ее. Издание было незнакомое Габриэлю. Нет, он не то чтобы видел множество изданий «Снежной королевы», но это явно было старинное, если не один из первых переводов. Картинки в нем были красочные и красивые. Да уж, такой красоты у Габриэля в детстве не было.
Он вернул книгу мальчику и тот, не выпуская ее из рук, принялся с упоением рассказывать тот или иной эпизод, который ему особо понравился, подтверждая свои слова картинками.
Габриэль с мечтательной полуулыбкой на губах внимал искреннему восторгу мальчишки от прочитанного. Одновременно с этим, он пытался представить себя и произошедшие с ним за этот такой длинный вечер события со стороны. Но получалось это все почему-то с трудом. Может, виной этому был этот дом, чьи чары заставляли гостя забыть о своих делах, тягостях и заботах, и с головой окунуться в радушие и гостеприимство. Ведь скажи Габриэлю кто-нибудь днем, что он вот так вот проведет вечер в обществе маленького мальчика, будет беседовать с ним обо всем подряд, да еще с таким искренним интересом слушать впечатления ребенка от сказки, то он бы ни за что бы не поверил.. Куда-то далеко ушли мысли о том, что делать с авто, так и лежащим сейчас в кювете, как добираться до дома. Габриэль чувствовал себя желанным гостем, которому на самом деле рады, чье общество доставляет удовольствие. А иногда казалось, что Габриэль всегда жил в этом доме, и что тут его место.
 - А что это у тебя с ногой? – Неожиданно для себя спросил Габриэль. Он вдруг поймал ту мысль, что давно смутно, но настойчиво теребила его, и вопрос созрел, только прозвучав вслух. Перед ним вдруг возникла та картина, что мелькнула перед глазами как раз перед тем, как он резко затормозил там, на дороге, и улетел в кювет.
Рука мальчика с только что поднятой книгой замерла. Детские глаза впились в Габриэля с какой-то потусторонней тоской и невысказанной мольбой. Пальцы мальчика разомкнулись, и книга упала на стол. Но как она упала! Габриэль с удивлением осознал, что книга не просто выпала из руки, она прошла сквозь ладонь мальчика!
Но на этом пора Габриэлю удивляться не прошла. Мальчик отвел свой странной взор от него, и во все глаза уставился на дверь в библиотеку. Прошло несколько вязких мгновений, и только Габриэль начал пытаться сформулировать вопрос по поводу расчудесного падения книги, как вдруг услышал в полнейшей тишине, воцарившейся в доме – даже пламя в камине перестало гудеть – далекий чарующий голос, повторяющий один и тот же короткий набор звуков – словно зовущий кого-то по имени, только вот имени было не разобрать. Габриэль оцепенел. Этот зовущий голос был настолько прекрасен, столько в нем было нежности и любви, что Габриэль не смел даже дышать, чтобы не пропустить ни единого звука.
Из ступора, продолжавшегося бесконечно долго, Габриэля вывел мальчик. Тот медленно поднялся из кресла, и, не оглядываясь назад, прихрамывая, побрел к двери, откуда, судя по всему, и доносился голос. Габриэль заворожено наблюдал за мальчишкой, и вдруг понял, что видит сквозь него книжные полки. Мальчик словно растворялся в воздухе, приближаясь к двери. У самого порога он остановился. И тут, впервые за весь этот волшебный вечер в доме появился новый персонаж. В дверном проеме Габриэль увидел такую же призрачную как мальчик женщину. Она была в шикарном вечернем наряде начала прошлого века и была очень красива. Но не той красотой, что присуща фотомоделям – далекой, холодной и неестественной. Эта полупрозрачная женщина обладал той неповторимой и самой что ни на есть живой красотой, бывающей лишь у беззаветно любящих матерей. А то, что он видит перед собой мать этого мальчика, Габриэль был просто уверен.
Женщина не обратила никакого внимания на гостя. Все ее внимание было обращено к сыну. И столько от нее исходило материнского тепла и любви, что у Габриэля навернулись слезы, ему вдруг вспомнилась его мама, так же любяще и нежно смотрящая на него сквозь пелену лет.
Присев на корточки, женщина призывно раскрыла объятья сыну. Мальчик прильнул к ней, и они некоторое время вот так вот сидели, а женщина мягко поглаживала сына по голове, что-то неразборчиво, но ласково шепча ему на ушко. Потом она подхватила мальчика на руки, поднялась, повернулась спиной к Габриэлю, сделала шаг, и… они оба растворились в воздухе окончательно.
Габриэль остался один. Он чувствовал это свое одиночество в этом вдруг опустевшем доме. Он все еще был гостем здесь, но уже тем гостем, которому хозяева вежливо намекают, что уже довольно поздно и ему пора уходить. Нет, никакого зла или враждебности не было, но Габриэль понял, что его время здесь истекло. Пора.
Выходя из библиотеки, он вдруг понял, что дороги к выходу не знает, но дом словно направлял его, как хозяин, провожая до двери. Выйдя из дома и закрыв за собой дверь, он замер на пороге. Уже почти рассвело!
Воздух был непередаваемо свеж. Он уже не колол морозными иголками, как вчера вечером. Заметно потеплело, видимо день все-таки поднакопил сил и решил еще раз подарить земле теплый денек, назло ночи.
Габриэль шагал в этом новом дне, оставив позади дом – пустой или все же нет – это он не мог для себя определить. Но для себя Габриэль многое определил в приютившем его на ночь доме.
А в голове его, молитвой неизвестному богу звучали неизвестно откуда явившиеся слова.

Что ты будешь помнить, когда память исчезнет?
Что ты будешь слышать, когда музыка закончится?
Что ты будешь видеть, когда тебя окружит тьма?
Что ты будешь чувствовать, когда внутри и вокруг тебя
Одна лишь пустота?

Цени, то, что было и то, что ты помнишь!
Восторгайся той музыкой, что слышишь!
Любуйся тем, что можешь видеть!
Переживай то, что можешь пережить!
Живи!