Задняя страна

 Заденланд
Страна Заденланд находилась за два пограничных пространства от страны Земля. Это была целая вечность. Прибывающие туда люди, как правило, многое забывали. Оставалось лишь то, что особым образом впиталось в сознание, или моменты запечатлённые одним из видов внимания (некоторые из имитаторов называли это словом "наблюдатель"). Чтобы попасть туда - не было необходимости оформлять въездные документы, ставить визу... не требовалось даже вызова родни, т. к. и родни там уже не было. Перед тем как попасть туда, у некоторых, пролетали перед взором сознания различные картинки детских ассоциаций. У одних, это красивая этикетка от вина с надписью "Абу-Симбел", и это странное изображение манило в загадочную страну. У других, это манящая картина леса, в котором они никогда не бывали, но их детский взгляд проникал тогда намного глубже, чем можно было увидеть ограниченным зрением. У третьих, возникали обратные образы - бюсты и статуи разворачивались и стекали в пустоту, а иконы иконопоклонников разворачивались обратной стороной в похабной улыбке, смеясь над гипнотической глупостью своих рабов. У четвёртых, проносились перед глазами их собственные глюки детства - лица людей непонятной национальности, сообщающие какие-то важные жизненные моменты; речные протоки с прозрачной водой и зарослями непонятных цветов, а за этими протоками, озёрами виднелась манящая роща... Роща на другом берегу. У каждого была своя картинка притяжения и манило всех по-разному. Никто и не знал, что это за страна, а сравнивать было не с чем. Может это и была "Задняя страна", потому как, на переднем плане - у нас всегда стоит своё представление, своя страна, свои люди и свои идеалы. Самое интересное, что по дороге туда, все передние планы менялись, оставляя лишь впитанный яд идеалов и определений. А попадали туда - одни, согласно своему расписанию, другие, согласно "лотерейным билетам", выхваченным из пространства и предъявленным господину Обстоятельству. Хоть поезда туда и не шли, но многим, перед отбытием, снились сборы, поезд и куча ненужных вещей, которые они взяли в качестве багажа. Иногда, заглядывая в свои баулы, они обнаруживали там пустые бутылки, кучу грязного белья, фаллоимитатор и носовые платки. Некоторые опаздывали на свои поезда или разъезжали туда-сюда, пытаясь понять во сне: куда же им ехать? Но были и такие, чья жизнь давно превратилась для них в сон и мучения. Дурной сон, кошмар от которого они очень хотели проснуться, мучительное давление на объект именуемый "душой"... У них было впечатление, что их, изначально, засунули в глубокую задницу, и смрад условий и обстоятельств, в которых они очутились, а так же усиленная прельстатика общественных деяний - вынуждают их покинуть это невыносимое местопребывание, не имея надежды на лучшую участь. Таких было много, но некоторые из них всё же держались за стенки этой дыры, воя и плача, в надежде на "лотерею".
 Каково было удивление прибывших - описать невозможно, потому как - удивления там просто не было. И удивление, и любопытство, всегда истекали из глупости. Глупость исходила от ума и оставалась в стране "Земля", вместе со звуком "ля" и мелодичной гатхой, пришедшей на ум какому-то чудаку: "Бытиё постоянно меняет свои очертания... Уму всегда есть за что зацепиться..." Да. Беспокойный ум придаёт бытию свои очертания.
 И поскольку передний план их восприятия менялся, то все прибывшие чувствовали себя туристами, которых туристическая фирма ближайшей пограничной страны "Калиленд" отправила в очередное длительное путешествие, транзитом через деревню Боковуху... где пасмурные деды ходили размеренно правильной, миловидной походкой, а причитающие зычными голосами бабульки умилялись собственным псалмам. Какие-то юннаты построили в этой деревне ботанический сад, которым любоваться можно было только издали, но подходить ближе или прикасаться (а тем более пробовать плоды!) - категорически воспрещалось, потому как, сад именовался "Райским". Экскурсовод туристической группы, впрочем, успел рассказать несколько занимательных историй, о том, как объём познания выгоняет вкусивших за пределы этого сада. Местные жители этой деревни боялись даже подходить к пугающей святыне, не то, что вкушать. Они боялись оказаться "где-то не там", в пугающей неизвестности, куда по преданиям отправлялись все, на кого свалилось понимание сути плодов. Любители строгости и порядка, построили даже тупик, чтобы деревня стала конечной станцией. Но поскольку поезда там всё равно не ходили, то это осталось, как памятник архитектуры Героям Самомученникам. В углу, возле возведённого тупика, возвышалась огромная куча одежды - это были образы, в которые люди наряжали себя при жизни. Там был и фрак какого-то лауреата, с огромной дырой в кармане, и переливающееся платье актрисы, заляпанное пятнами славы, и шкура быка, лоснящаяся от глупости.
Когда-то, деревня Боковуха была частью большой страны "Утильленд". Но потом её жители заявили о сохранении своего культурного наследия и отделились. А с туристов следовавших транзитом через их территорию - брали "подушную" и снимали образы одежды, чтоб другие попользовались. Требующуюся одежду курьеры распределяли в стране умного "ля" и просящего "ми". Поскольку верхняя часть одежды не исчезала, а куча не прибывала, то можно предположить, что курьеры доставляли одежду снизу, через пространственную дыру, спрятанную под этой кучей, ведущую в ту самую страну, заявляющую о себе гордостью последней буквы.
Как только Боковуха отделилась, в "Утильленде" начались большие перемены. Первой (после Боковухи) заявила о своём отделении и значении деревня Героическая Портянка, где все здания были построены в виде монументов и памятников. Они были так увлечены строительством, что забыли осведомиться о первоначальном происхождении памятников. А ведь этими зловещими изваяниями изначально пугали и позорили, и привнесены они были из деревни Стыд и Позор. Чем больше памятник - тем больше позор. Но этим смысловым символическим значением, жителям Героической Портянки, интересоваться было некогда - они строили. А жители деревеньки Стыд и Позор, посмеивались над ними и промеж собой называли их "Портянная Позорка". Судьба "Утильленда" была предрешена. Единокровное дитя, плоть от плоти, суть от сути - деревня Боковуха заявила о своих правах и княжестве. Это наполнило слухами все страны других пространств и приросло легендами. Было только одно "не место", оставшееся от "Утильленда", где туристы следовали без остановки и задержки - Это место сопровождала группа "Транс не грыз", доставлявшая клиентов без особых усилий. Переход осуществлялся мгновенно, минуя мнимые границы, и эти клиенты успевали попутешествовать везде, в том числе и в "Заденланде", из которого переход в "Тамамир" и в "Тутанет" - ещё более мгновенен, чем кажется тем, кто пользуется услугами других конкурирующих фирм. Но об этом мало кто знает. Реклама транзитных кампаний влечёт суровую действительность в свои ласковые обещания инопространных благ. И словно забыв о ловле рыбы и методах наживки, жители страны кончающейся на "Я", начинают долгий путь приготовления в очередной "круиз". Многие сознания были благодарны "Транс не грыз(у)", а что это за сознания ... об этом можно узнать из рассказа Василия Баркандастровича Пофигуева, которого некоторые чудаки называли сталкером. Его языковое объяснение немного непонятно, поскольку пользовался он словами и терминами разных мест своего пребывания.

По окончании счёта, который никто не начинал отсчитывать, Василий обнаружил себя в другой не измеряемой стране. Всё оказалось гораздо проще, чем можно было представить. Ехать или двигаться никуда было и не нужно. Просто страна, где он жил называлась "Три в одном", а когда он понял, что границы исчисляются только цифрами (т.е. условным обозначением), то осознал и отсутствие условных очертаний. Он стал пониманием того, что "Три в одном", в своём отдельном виде не существует, а в этом "одном" гораздо больше, чем он мог себе условно представлять. Таким образом, проигнорировав основные постулаты государственной стратегии "Семь в одном", Василий оказывался в постоянном путешествии по странам, именуемым обычно мирами. В очередной раз, неожиданно для самого себя, оказавшись в Заденланде, Василий обнаружил, что он там не один. И кто-то рядом подсказал ему, что и в себе самом он тоже не один, и что в нем находится такое же множество стран, именуемых мирами.
- Ты кто? - спросил Василий у подсказчика.
- Оно... или Они...
- Ты здесь давно?
- Не помню... А чем определяется твоё "давно"?
- Тем, что меня зовут Василий, а тебя?
- Не помню... Это очень удобно, когда наступает "не помню" - всё становится единым и в едином.
- Ты ещё живёшь, или уже путешествуешь? И почему "Оно"?
- Где? Где разница между жизнью и разлитостью? Оно - это сознание.
- А кем ты было?
- Не помню. Но в моей волновой структуре это имеется.
 Непонятная прозрачная форма начала меняться, проявляясь, исчезая и образовывая различные очертания.
- Так это же микрокосмос... - выразил понимание Василий.
- Плохо, что ты это помнишь - ответила собака, представ на миг в своём земном обличии, - Я, то, что есть... а не то чем было, - закончила крыса.
- А люди здесь есть?
- Кто?
- Человеческие сознания.
- Здесь сознания... Всё сознание... Одни сознания... одно сознание...
- А форма сознания? Какова форма?
- Формы здесь нет. Здесь бесформенная объёмность, суть бесплотной плотности... Форм нет, а потому и очертания меняются не заметно. За формами обращаются в другом месте... А ты уже оказался даже не в Заденланде...
 Действительно... они оказались в "Тамамире", где то, что было Василием, заметило, что его нет, хотя оно себя прекрасно осознаёт. Вдруг наступило нежнейшее затишье, и они зазвучали, непонятно где и непонятно в чём. Этот переход был таким простым и таким незаметным, что потом, когда Василия просили описать этот переход - он просто плевал в лицо, чтобы не сделать глупость ещё большую.
- "Тутанет"... - успело выразить Оно и тут же исчезло.
- Ты куда? - и сознание Василия, сразу же окунулось в искрящийся мир, затем в мир образов. "Тутанет" исчезло моментально - его просто не стало. Сознание Василия пыталось найти собеседника и понять, где он теперь находится.
- Я просто хочу жить, хочу есть, хочу быть... - произнесла тигрица, согреваемая лучами "Калиленда".
- Эй, парень, хочешь быть агентом тур фирмы, хочешь?
- Вась, давай побухаем, покуражимся...
- Хочу взад, хочу взад, - слышалась мантра молодой девушки, под одеждами которой скрывалось тело бывшего пионера.
- Где вы, девочки! Как же я вас люблю, как меня к вам тянет... Хочу...
- Дайте денег, а! Ну дайте денег! Ну что вам жалко?
- Желание укусить появляется не только от жажды. Иногда это ответная реакция.
- Хочу быть счастливой...
- Мужчина, вы куда? Нужно быть сознательным... Вступайте в общество борьбы.
- Дайте покурить! Курить хочу, любить хочу.
 Это были не люди и не животные, это были живые образы реальных сознаний. Они жили неподалёку от государства "Три в одном", становясь четвертым, пятым и шестым дополнением.
- Покурить бы не помешало, - произнёс вернувшийся Василий. Потянувшись по привычке за сигаретой, он обнаружил, что опять оказался в другой стране - стране своей памяти. И привычка стала памятью, с которой и жить сложнее, и забыть не просто. Помогало лишь то, что память постоянно менялась, меняя очертания и этой страны. Сознания пребывающие в этой стране всё помнили, а потому и новых инвестиций из других миров получали мало. Вдруг, Василию показалось, что он что-то забыл. Этот звук внимания, выдернул его из памяти и он снова оказался в Заденланде.
- Ну, ты как? - спросил растекающийся образ дельфина.
- Что-то забыл...
- Это нормально. Чтобы впитать что-то новое - нужно забыть что-то старое.
- Так я Василий или не Василий?
- Ты - Оно.
- А ты?
- А мы - Они.
 Только тут его сознание заметило, какое множество сознаний находится Заденланде, перетекая, проявляясь и пронизывая друг друга. Так продолжалось пока его не окликнуло какое-то сознание
- Привет, ты как здесь очутился? Я - Никола сан, а ты?
- Не помню, кажется - Оно... Сан я вижу, а Никола где?
- Здесь в "Утильленде".
- Забудь... Ты же в Заденланде.
- Но я и там, одновременно. Там меня больше, а тут я новичок.
- Забудь... Новичком ты никогда не был, Никола сан. Просто там тебя больше. А здесь ты проникновенней.
- Ты сталкер? Где можно записаться на проводника?
- В мире желаний. Но я сам не понял, как это произошло. Не помню даже, зачем мне это нужно было.
- В этом я, как раз, научился разбираться. В Утильленде есть кинотеатр, и я научился попадать туда без билета и без очереди.
- Забудь...
- Там такие ракурсы и экскурсы показывают. Одну и ту же ситуацию с пятидесяти двух сторон показывают.
- Ты полагаешь - их так мало... Забудь...
- Сейчас там про нас можно увидеть.
- Зачем? Мы и так в этом. Впрочем, сходи... посмотри про себя. Про себя то ты не смотрел?
- До шестой точки зрения дохожу, а дальше - незаметно переключаюсь на другое кино. Зато, сколько там шедевров...
- Это пыль... Шедевры это мы с тобой, Оно, Они... Только шедевры разные - Боковуха, Рекламные кампании опьяняющих религий, Мастерская по изготовлению образов, Парадное шествие идейных шизофреников, Магнит любовных чувств и сладость ощущений... Никола сан, которым ты себя помнишь, но которого не существует... Таможня, на мнимых границах...
- Э-э, ты куда? - спросил Никола сан, цепко ухватившись за ускользающее сознание Василия, не желая упускать продолжение общения.
 Они оказались в Стране памяти, где Василий водил Николу сана по лабиринтам своей памяти.
- Это что за подземелье?
- Это не подземелье... - отвечал Василий, прекрасно ориентирующийся в этих катакомбах, - это куча дерьма, оставшаяся от моего существования. Она ещё будет прирастать. Но если бродить только здесь - можно заблудиться надолго.
 Никола сан огляделся. Это, и правда, напоминало кучу кала, внутри которой они совершали путешествие по коридорам, увешанным памятными датами и событиями. Стены местами были рыхлые, а местами окаменели.
- Вот и пришли, - произнёс Василий, показывая зияющую дыру темноты. На миг он превратился в человека в форме таможенника, сначала с двумя, а затем и с тремя ромбами на погонах.
- Ты кто? - спросил Никола сан, ощутив себя под рентгеновским взглядом Василия.
- Нет, родной, с этим грузом ты не попадёшь в другие страны. Извини, я буду язвителен и открыт, саркастичен и неумолим, чтобы ты увидел весь свой багаж, находящийся не иначе, как в тебе самом.
 Никола сан почувствовал себя неуютно, как будто его разглядывали под микроскопом, перетряхивая содержимое нутра.
- Ты что делаешь? Мне же не приятно.
- Я не занимал эту "должность", мне её всучили, соответственно моей натуре. Мало кому нравится подобные встречи. Иногда я даже ничего не делаю... Просто сознание человека начинает ощущать свою глупость, браваду, несоответствие с натянутым на себя образом. Зачастую, мне и показывать не приходилось, а если уж приходилось, то делалось это по полной программе.
- Не приятно...
- Потому пространственную таможню и не любят. Она не льстит. Похвалы и восхищения не выражает. Только отображение существующих объёмов и несоответствие.
- С чем?
- С мнимым.
- И долго ты этим занимался? Это же не доставляет удовольствия!
- Относительно чего долго? Относительно чего удовольствие? Эх, Никола сан, как же ты поедешь в другие понятия со своим багажом!
- А что было потом?
- Не помню. Потом образовалась эта дыра...
- Так ты сейчас на пенсии? Наверное, уже генерал?
- Сейчас я в стране памяти. Пенсию в этих странах не дают, звания тоже - они условны.
 Василий оказался без формы, в застиранной футболке, в трико с вытянутыми коленками, сидя за небольшим столиком, на котором стояла банка квашеной капусты и отпитая бутылка водки.
- Не люблю я водку, Никола сан, а что делать! Надоело всё до безумия. Можешь считать меня рядовым партизаном. А общественный глюк наступает на меня всеми своими карательными органами.
- Насилуют что ли?
- А ты и не чувствуешь! Только орган мой, в который они меня насилуют своим фаллосом убеждений, находится в груди и в голове. И пользуют нас по полной программе. Оттого и спиваются, снюхиваются и линяют... из этой плоской страны с громким "Я".
- Погоди, не пойму что-то... Многим же нравится такое существование. Они находят в нём столько прекрасного...
- Им нравится, что их насилуют. Одни привыкли к тому, что жить нужно по инструкции и, оказавшись без инструкций, не знают куда себя приложить, и ищут своё прекрасное... в других инструкциях. Иногда этими инструкциями являются религии. Создав два мира "добра" и "зла" - они пользуют всех и по всякому. А где ты видел два мира? Их вон сколько... Кот из Заденланда, и тот в меньшей ограниченности и глупости.
- А другие?
- А другие являются генераторами... индукторами... Но такие быстро сгорают - расход большой. А третьи и сами мечтают пользовать остальных по привычной картине впитанных инструкций. Их курьеры остаются в "Утильленде" и возвращаются к последователям. Это отдельная форма сознания, нарабатывающая и расходующая чужие потенциалы энергии. Рабочий двигатель, так сказать.
 Василий превратился в старичка с бородкой и клетчатой рубахе на выпуск.
- Так ты уже старый? - спросил Никола сан.
- Нет. Этого ещё не было. Сам не знаю, как получилось. Да мы уже и не в Стране памяти. Забудь...
- Что забыть? Что меня пользуют?
- Забудь... Я видел человека, носившего просторную майку зелёного цвета в широкую продольную полоску. Это был знак того, что он находится в просторном пожизненном заключении. А у меня, видишь - рубаха в клеточку и в глазах звёздочки.
- Где звёздочки? - спросил Никола сан, вглядываясь и проникая в его глаза. Пространство вокруг заколыхалось и Никола сан провалился в бездну, находящуюся за взглядом Василия. Для него началась карусель новых представлений.
- Куда же ты, Никола? И сан свой забыл... А что-то и я забыл...
- Мечту Мастера, - ответило привидение из Утильленда.
- Какого Мастера?
- Которого никогда не было. Который был измышлением каждого желающего. Он имел много форм и каждой форме принадлежала Мечта. Но в реальном виде он не существовал, потому как это "не форма". Это нечто, лишённое очертаний. А чем меньше очертаний - тем больше иллюзий.
- И что же я забыл?
- Не знаю.
- А где я?
- Не знаю.
- А ты кто?
- Не знаю.
- А зачем всё это было?
- Не знаю...
 Васька Пофигуев 2004 не знаю.