Жил-был рыцарь

Жил-был, когда – неизвестно, а, может быть, только будет жить Белый Рыцарь.. Всё в его жизни имело один цвет. Конь, доспехи, вся одежда, обстановка в замке и сам замок были абсолютно чистого, без единого пятнышка, белого цвета. Ну и он был, конечно, блондином. Рыцарь очень любил, сняв шлем, скакать по горам и полям своей страны. Его прекрасные длинные волосы развевались на ветру, словно знамя, а доспехи сверкали, отражая солнечный свет, так ярко, что все знали – Белый Рыцарь не дремлет, он готов, как всегда, защищать свой любимый народ от любых неприятностей.

«Наш Рыцарь» – называли его люди, платя всеобщей любовью и уважением за добрые дела.

В то же самое время был-жил или только жить будет Рыцарь Чёрный – полная противоположность Белому. Он делал всё наоборот. Прежде всего, он был брюнетом. Любил он тоже только один цвет. Вы уже знаете – какой. И всё в его жизни, и она сама, было чёрным. Настолько, что даже солнечный свет не мог вырваться из плена его доспехов и, когда он в полной экипировке скакал по горам, люди думали, что это идёт грозовая туча, необычно маленькая, и невиданно чёрная, и прятались в домах.

Его тоже называли «наш Рыцарь», но совсем по-другому.

Никто не знает, или не узнает, почему всё так получилось и кто первым начал делать наоборот. Даже сами Герои уже давно об этом забыли, если вообще когда-нибудь знали. Но самым интересным было то, что они всегда находились поблизости, можно сказать, совсем рядом друг с другом, и никогда не расставались. Во всяком случае, на долго. По крайней мере, об этом никто не слышал или не услышит.

Они делали каждый свои дела. Белый Рыцарь – белые, а Чёрный, соответственно – чёрные. Поговаривали даже, что они состоят в какой-то тайной, может быть – родственной, или в тайной родственной связи. Впрочем, слишком сильно это никого не волновало – ведь в целом всё оставалось по-прежнему. Если Чёрный Рыцарь что-то портил или разрушал, Белый сразу же помогал восстановить испорченное, а часто, даже подсказывал, как сделать его лучше прежнего.

В многочисленных сражениях никогда не был, или не будет, повержен ни белый, ни чёрный герб. Люди понимали, что без этих поединков Жизнь будет очень скучной, просто невозможной и, с интересом, наблюдали за ними.

Поединки проводились регулярно, четыре раза в год – летом, осенью, зимой и весной. Всё обставлялось очень торжественно – на многие километры звучали фанфары и гремели барабаны, созывая зрителей, развевались флаги и штандарты. Народ собирался и ждал… И ждал… И ... вот, наконец, показывались виновники торжества во всём своём блеске. Вы скажете, что Чёрный Рыцарь блестеть никак не мог, но, ведь, именно чёрные бриллианты – самые ценные.

Все уже давно догадались, или догадаются, что оружие для поединка, казавшееся , благодаря стараниям художников и их подмастерьев, растиравших краски, смертоносным, было совершенно безобидно и просто не могло никому нанести сколько-нибудь серьёзного вреда. Зато, сколько пыли или грязи, в зависимости от времени года, летело в зрителей, когда Рыцари мчались навстречу друг другу, и, выбитые из сёдел, одновременно падали на землю. Они доставали из ножен длиннющие мечи и схватка продолжалась. До полного изнеможения обеих сторон.

Верные слуги разносили совершенно обессилевших хозяев по замкам. Пыль над амфитеатром, в котором находились зрители, оседала. Она накрывала трибуны, забивалась в носы и уши, не давала говорить.

Немало людей больше никогда не сходило с трибун, задохнувшись, но какая-то непостижимая, несокрушимая сила заставляла даже семьи погибших каждый раз, вновь и вновь, приходить в амфитеатр и приводить своих детей, самых разных возрастов – от квакающих младенцев, умеющих только есть и спать, до молодых людей, с румянцем на щеках и искрами в глазах, не знающих, куда деть свою прибывающую силу, и мечтающих поставить Мир на голову.

Скорее всего, один из них, то ли из мести за погибшего родственника, то ли – просто так, взял и заменил деревянное оружие одного из дуэлянтов на настоящее, и стал нетерпеливо ждать окончания турнира.


 * * *
Вскрикнув, упал Чёрный Рыцарь с коня и остался лежать в пыли. Его шлем слетел с головы. Трибуны вскрикнули в один голос и погрузились в безмолвное оцепенение. Доспехи были пусты!

Его противник бросил приготовленный было для битвы меч и убежал так быстро, как только мог в своей придавливающей к земле броне.
Поверженные доспехи унесли. Был объявлен конец турнира, но никто не сдвинулся с места.

До глубокой ночи оставались поражённые зрители в растерянной тишине на своих местах. Лишь, когда голод и жажда взяли своё, притихшие люди стали на ощупь, наступая друг другу на ноги, выбираться из амфитеатра. Возле узких выходов c трибун скопилось небывалое количество народа и старые деревянные опоры не выдержали... Количество жертв в тот день превысило обычное их число в сто раз. Ещё очень долго раздавались из разбираемых развалин крики и стоны раненых и родных погибших.

Те же, кто никак не пострадал, оправившись от шока, погрузились в необузданное веселье. Наконец-то Чёрный рыцарь исчез! На-всег-да! Наконец-то воцарится в мире всеобщее счастье и благоденствие!

По окончании траура к ним присоединились остальные. И лишь немногие не выказывали удивления по поводу траурно приспущенного на самой высокой башне Белого Замка знамени.

Наступил или только должен был наступить Золотой Век. Никто не мешал людям. Не вытаптывал их поля, не разрушал домА и не плёл грязные интриги, чтобы столкнуть друг с другом. Словно пузыри на лужах при сильном дожде, стали появляться новые деревни и города, и, как убегающее из посуды тесто, – выходить за свои границы старые. Нескончаемым потоком потянулись из деревень обозы с едой. Сытые мастеровые в собственных мастерских заработали веселей и очень скоро не осталось во всей стране никого, кто недоедал, не имел дома и, вообще в чём-то нуждался. Конечно, никто не жил во дворце и не ел три раза в день трюфели из золотой посуды, но большинству это было и не нужно. Как не нужно было теперь и опасаться неприятностей, ведь доставлять их было уже давно некому. Всё реже смотрели сытые, довольные и разленившиеся люди на гору, где когда-то сверкал незапятнанной белизной Белый Замок и никто, или почти никто, не замечал, как он медленно, но постоянно теряет свой изначальный цвет, становясь день ото дня всё более серым.

Вместе с замком менялся и его хозяин. Его, когда-то прекрасные волосы приобрели какой-то пепельный цвет, висящие без дела доспехи, знамя и штандарт – выцвели и одряхлели.

Он искренне старался радоваться людским достижениям. В конце концов, именно это было целью всей его борьбы. Почему же сейчас так тосковало сердце?!

Весь остаток своих лет, не задумываясь, променял бы он на один добрый поединок со своим извечным противником. Но главное для Рыцаря – его честь, поэтому, когда несколько странных человек пришли с просьбой сломать что-нибудь или вытоптать хотя бы какое-нибудь маленькое поле, он, сочтя их сумасшедшими и, негодуя до глубины души, отказал.

– Но, Ваша Честь, – стал слёзно умолять один из пришедших – люди в нашем городе так разленились за последние годы, что почти перестали работать. Никто не чинит разрушающиеся дома, не сочиняет музыки, даже детей стали меньше рожать. Ваша помощь нужна нам как никогда. Мы гибнем! – упал он на колени, – Спасите нас!

Сопровождающие кинулись его поднимать, а онемевший рыцарь будто прирос к своему высокому креслу.

Просители удалились, ведя под руки плачущего старика. «Горстка сумасшедших, не знающих, чего хотят», – возмущённо подумал Рыцарь, придя в себя. «Пять человек – ещё не все люди. Не может такого быть. Просто – не может.» Он поехал бы сам посмотреть, но, без просьбы правительства, это могло бы унизить его достоинство.

Через несколько месяцев снова явились просители, их стало больше. Они утверждали, что живут слишком хорошо и от этого им становится всё хуже.

«Да послушайте сами себя! Что за несуразицу вы говорите!»– вскричал Рыцарь и, разумеется, снова отказал.

Просьбы, на которые следовали отказы продолжались. Число визитёров возрастало, как и частота аудиенций. Потом, вдруг, всё оборвалось. Одновременно оборвались поставки продовольствия в замок. Вместо них нарастающим потоком хлынули донесения о совершенно антирыцарских выходках населения – от непристойных виршей до публичного сожжения копии его родового герба. Люди больше не любили его – им не нужен рыцарь, не выполняющий просьб. Скоро и челядь оставила замок.

Ничего страшнее случиться не могло. Людская любовь была для Белого Рыцаря целью и способом его жизни, и, не выдержав одиночества, надев предварительно вычищенные до блеска доспехи, он принял яд.


 
 * * *
В комнате царят сумерки. Утро или вечер? Зеркала завешены черной прозрачной материей. От погасшего камина прямо в сердце веет холодом. На стене расплывается едва заметный узор от цветного стекла в окне.

Что это? Загробный мир выглядит как его спальня в замке на Земле? Он встал. Идёт к двери.

Проклятый алхимик! Он отражается в зеркале! Проклятый алхимик! Обманул! И он тоже! Никакой это был не яд.

В негодовании сорвал рыцарь ткань, занавешивавшую зеркало и так и остался стоять с поднятой рукой. Из зазеркалья на него испуганно смотрел брюнет... с его лицом. В ужасе, будто для защиты выставив вперед руки, стал он пятиться к противоположной стене, истово шепча молитву и не сводя с зеркала остекленевших глаз.


 * * *
Он так и не вскрикнул пока летел до самой земли, выпав из окна с цветными стёклами.
 
На шум сбежались дворовые.

Ещё долго потом не могли или не смогут они понять, куда делся в то утро хозяин и зачем он выбросил из окна свои лучшие доспехи.