Возрождение Повелителя Пролог

Его холодные зеленые немигающие глаза хищника в разгар смертельной схватки впились яростным взором в окровавленное лицо брата.
Рэндолф проснулся в холодном поту, опять ему приснился этот кошмар. Он сел на кровати, огляделся, пытаясь понять (или вспомнить) где находится и испытал неимоверное облегчение, узнав в темных очертаниях ночного помещения до боли знакомую обстановку своего походного шатра. Правда, облегчение испытанное им было недолгим, оно тут же сменилось будоражащим кровь страхом. Каждый раз, когда Рэндолфу Драйту снился этот сон, вместе с ним приходил страх.
Через мгновение он услышал как будто издалека доносящийся до него крик отчаяния:
- ХВАТИТ! ДОСТАТОЧНО! ПОЖАЛУЙСТА, ХВАТИТ!
И лишь когда к нему в шатер забежала вооруженная стража, понял, что он сидит на полу, забившись в угол между кроватью и стеной, и неистово кричит. Кричит, а из глаз его обильными ручьями текут слезы.
Сквозь поток слез, лившихся из глаз, он смог разглядеть, как кто-то из стражи выступил к нему, повернулся к остальным и приказал им покинуть королевский шатер. Рэндолф не слышал его слов, но понял это по тому, как стражники без колебаний развернулись и отправились на свои посты.
Это был князь Ричард, шурин Рэндолфа и теперь, после недавней безвременной кончины брата Рэндолфа, Патрика, его правая рука. Ричард приблизился к нему, поднял с пола и усадил на кровать, потом подошел к небольшому красного дерева столу, стоящему в центре шатра, зажег свечу и, налив из кувшина в кубок воды, принес его королю.
- Вот, милорд, выпейте.
Трясущимися руками Рэндолф взял поданный ему кубок и начал жадно, огромными глотками, его опустошать. Он даже представить себе не мог, что вода может иметь столь божественный вкус и, тем более что обычная вода может так успокаивать. Король понемногу начал приходить в себя.
Осушив кубок до дна, он вернул его Ричарду:
- Спасибо, Ричард.
Князь поставил кубок на стол и, подойдя к кровати, сел рядом с Рэндолфом.
- Что произошло, милорд?
Король, было, задумался над тем, а что же действительно произошло и что все это могло означать, но, как оказалось, его подсознание уже ответило на оба вопроса и теперь решило взять управление на себя. Рэндолф не стал сопротивляться, во-первых, в данный момент он был слишком слаб для этого, а во-вторых, как говорил его отец, если сам не знаешь, что нужно делать, позволь действовать тому, кто знает.
- Ричард, труби подъем.
- Но, милорд, еще слишком рано. Мы собирались наступать на рассвете, сейчас же лишь немного за полночь.
- Мы не будем наступать, Ричард. Труби подъем, а затем отступаем и, пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем, сейчас на это нет времени, просто поверь мне.
Ричард встал, поклонился и направился к выходу, но, уже откинув полог шатра, остановился и, обернувшись к королю, спросил:
- Милорд, Вы уверенны?
- Да, Ричард, уверен. Иди.
Ричард вышел и уже меньше чем через минуту в королевский шатер ворвался, как разбушевавшийся нешуточной силы ураган, сигнал сигнальной трубы, возвещавший «ПОДЪЕМ».
Через несколько минут, когда Рэндолф Драйт в полной амуниции вышел из своего шатра, почти все войска были выстроены и готовы к отступлению, правда, особого энтузиазма, как при атаке, когда лица и глаза воинов горят безжалостным животным светом в предвкушении крови, на лицах видно не было, но на них читалось другое, абсолютное подчинение и безграничное доверие своему королю.
Рэндолф сел на поданного ему вороного жеребца и выехал на площадку перед строем. Он поднял правую руку над головой, приветствуя свое войско и одновременно давая понять этим жестом, что он хочет от них тишины и внимания, внимания к каждому его слову:
- Мои верные воины, – Рэндолф не любил употреблять по отношению к ним слово вассалы, в каждой войне, в каждом бою, от них зависела как его жизнь, так и жизнь всего королевства – я, как никто другой знаю, что единственное ваше желание движущее вами сейчас – это пойти в атаку и разбить полчища врагов. Я прекрасно понимаю и полностью разделяю ваши чувства, – по войску пробежал крик одобрения – но мы не можем этого сделать. Я не могу сказать, откуда, но мне доподлинно известно, что ежели мы сейчас же не отступим, нам грозит смертельная опасность. Согласившись принять бой сейчас, тогда и там, где выгодно нашему врагу, мы погибнем, и тогда наши смерти будут напрасны, поскольку мы – один из последних оплотов цивилизации в борьбе с варварами, посягнувшими на мировое господство. Я, как и любой из вас готов отдать свою жизнь ради победы, но только ради нее. Погибнуть сейчас означает одно, полное поражение. Мы отступаем! Я пошлю гонцов к нашим союзникам, дабы предупредить их о грозящей опасности, а вы тем временем готовьтесь к отходу. И да хранят нас боги. И да прибудет с нами благословение Зарифа.
С этими словами Рэндолф опустил руку и подъехал к крайнему правому отряду, стоящему в строю.
- Мои верные гонцы, вот мой приказ! Джонатан в сопровождении Первого отделения Конвоя скачет на юг в расположение войск Вангола и передаст это послание – с этими словами Рэндолф протянул гонцу свернутый пергамент с гербом Зарифа и печатью королевской семьи Рэндолфа – лично в руки князя Морба. Говард, в сопровождении Второго отделения Конвоя скачет на север в расположение войск славного Мергала и передаст это послание – Рэндолф протянул Говарду такой же пергамент – лично в руки князя Эль’ рифа дальше отступайте вместе с ними. Командирами назначаются Джонатан и Говард, оба отделения Конвоя переходят в их подчинение. Встретимся на границе Мергала, удачи!
Гонцы развернули своих коней и поскакали в противоположных направлениях, с целью любой ценой выполнить полученный от короля приказ, либо, по крайней мере, с честью погибнуть, выполняя волю его Величества.
Рэндолф повернул жеребца и поскакал к головной части отступающей армии. Он подъехал к Ричарду, восседавшему на своем коне во главе построенных походных колонн с понурой головой, и положил руку ему на плечо.
- Выше голову, рыцарь! Видят боги, мы еще дадим бой этим подонкам, но ты не хуже меня знаешь, пока Хранитель с ними, они непобедимы.
- Милорд, Вы думаете, Хранитель выступит вместе с ними против нас? – В глазах Ричарда читалось неверие, хотя, скорее, нежелание поверить в это. – Да, он перешел на сторону Тьмы, но ведь изначально он был на стороне Света, по-вашему, он будет воевать и убивать? Вы действительно так думаете?
- Раньше не думал, Ричард, и теперь не думаю, теперь я это знаю.
Рэндолф развернул своего жеребца, чтобы оказаться лицом к ожидающему войску.
Ни сам король, ни его армия не привыкли отступать с поля боя, тем более в самый последний момент, в ночь перед битвой, когда ты, уже, готов на все. Ты подавил страх перед смертью, подавил страх перед поражением и врагом, а еще, ты подавил все позитивные чувства: ты подавил чувство любви ко всем, кто тебе дорог, к своему дому, к своему королю, защищающему твой дом. Ты подавил чувство жалости к друзьям, кто-нибудь, или большинство, из которых непременно погибнет, и чувство ненависти к врагу; тебя так учили. Сегодня, в день перед битвой, ты должен быть бесчувственным куском мяса, и лишь завтра, непосредственно перед боем, ты должен, да, не можешь, а должен, дать чувствам волю.
Страх, любовь, жалость, ненависть. Как странно, не правда ли? Эти чувства должны отличать нас от животных, но они, напротив, нас в них превращают. Идеальная смесь, для идеального солдата. Если кто-то испытывал их все одновременно, он меня непременно поймет. Правда, конечно, не всех эта смесь превращает в хищников, среди людей встречаются и травоядные, но на то и существует отбор.
Перед королем стояло его войско, Гвардия Зарифа, так оно называлось официально, непобедимое войско, непобедимого королевства, так его называл весь Азиос. Мыслимое ли дело, дать почетное имя гвардии всей армии? Но вот уже сто двадцать лет Гвардия Зарифа не знала поражений, ни в одной войне, ни в одной битве, сто двадцать лет побед, триумфа и всеобщего признания. Рэндолф решил не испытывать судьбу и не вести основную ударную часть войск Коалиции на верную погибель.
- Воины, пришпорьте коней, мы должны добраться до границ Мергала к полудню, а уж покинуть Темный лес обязательно до рассвета, ОТСТУПАЕМ!
Король повернулся спиной к войску, вскинул вверх правую руку и опустил ее, указывая перед собой, одновременно с этим пришпорив своего жеребца и пустив его во весь опор по темной лесной тропе, освещаемой лишь холодными лучами смеющейся луны. Доблестные войска непобедимого Зарифа пошли в отступление.

***

- Второе отделение, не отставать, мы почти приехали – обернувшись, крикнул капитан конных войск гонцов Гвардии Зарифа, Говард, в то же время прижав к груди полученный от короля пергамент и в очередной раз пришпорив и без того загнанного коня, заставляя его тем самым прибавить в скорости.
Уже через несколько минут второе отделение, возглавляемое Говардом, выехав из-за пологого холма, покрытого кустами алых роз, беззаботно растущих на нем, не смотря на разгар ожесточенной войны, вокруг, подъехало к третьей, за последние полчаса, эльфийской заставе, расположенной на южной оконечности лагеря. В личный состав заставы были включены три молодых, по эльфийским меркам, эльфа. Говард, не сбавляя скорости, подъехал к ближайшему и, как ему показалось, старшему из них. Молодой эльф, при виде надвигающихся на него всадников, вскочил с поваленного дерева, служившего ему подобием скамьи, и, очевидно, на всякий случай, учитывая то, что всадники, судя по гербу на их доспехах, и знамени, в руках знаменосца, были явно союзниками, схватился за свои клинки и, практически неприметным для глаза полу кивком, приказал своим подчиненным занять позиции.
- Гонец от короля Рэндолфа! – выпалил Говард и с этими словами поднял левую руку с зажатым в нее пергаментом, остановив коня в нескольких шагах от начальника заставы – Срочное послание для князя Эль’ рифа.
- Проезжайте, – спокойным голосом сказал эльф, всмотревшись в печать, скрепляющую послание – проводи их, Меврик.
Эльф, стоявший справа от своего командира, в мгновение ока оседлал коня и направил его вглубь лагеря, виртуозно лавируя между палатками и кострами и, между тем, разгоняя зазевавшихся на дороге эльфов. Говард поскакал за ним.
Эльфийский лагерь, расположенный на лесной поляне, окруженной высокими вековыми деревьями Ночи, дающими дополнительное освещение и вызывающими хоть какие-то теплые чувства, в этом, пробирающим до костей своим ужасом, лесу, как видом, так и поведением своих обитателей, более всего напоминал увеличенный в размерах муравейник. Эльфы осторожно, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить тех своих товарищей, кто решил хоть немного поспать перед завтрашней битвой, производили последнюю подготовку перед боем. Кто-то проверял правильность запряжения коней, кто-то их просто подкармливал, несколько эльфов с задумчивым видом чистили свои клинки, чем напомнили Говарду одного его знакомого наемного убийцу, который, обычно, таким образом коротал свободное время. Остальные либо сидели у костров, каждый со своими, одному ему известными мыслями, либо просто, без дела слонялись: от костра к костру, от палатки к палатке.
Князь Эль’ риф сидел на скамейке возле костра, разведенного напротив входа в его шатер и эстетично, с видом знатока, курил трубку. Меврик остановил коня возле князя, и быстро спешившись, что-то тихо ему прошептал, после чего, Эль’ риф кивнул и жестом предложил Говарду подойти. Капитан конных войск гонцов Гвардии Зарифа как мог резво спешился и поспешил к эльфийскому князю.
- Ваше Высочество, у меня к Вам срочное послание от короля Рэндолфа – переведя дух, сказал Говард и протянул Эль’ рифу столь дорогой сердцу, доверенный ему королем в столь тяжелую минуту, свернутый пергамент.
Князь, не мешкая, развернул его и быстро прочел, после чего поднял полный печали взор на гонца и велел страже удалиться.
- Капитан, если вас не затруднит, отправьте своих подчиненных завести коней в стойла и накормить их, бедные животные, наверняка, вымотались донельзя.
- Конечно, Ваше Высочество, Вы абсолютно правы – Говард кивнул, подразумевая под этим необходимость подчиненному ему отделению выполнить волю эльфийского князя.
Когда все посторонние разошлись, Эль’ риф предложил капитану сесть подле него и закурить, после чего, убедившись, что их разговор ни кто не может подслушать, передал Говарду привезенное им же послание от короля Рэндолфа…

Князь Эль’ риф, мне стало известно о готовящемся нападении (и, возможно, окружении) на нас превосходящих сил неприятеля при поддержке Хранителя. У нас нет шансов. У нас нет выбора. Немедленно ОТСТУПАЕМ!
Рэндолф

…и спросил:
- Капитан, вы знаете короля Рэндолфа лучше меня и, хотя у меня не было причин усомниться в его честности и беззаветной преданности нашему общему делу, я, все же, спрошу. Вы верите в это?
- Ваше Высочество, я предан королю Рэндолфу точно так же, как любой из Ваших людей предан Вам. И, уверяю Вас, не только из-за того, что он мой король, Всю мою армейскую жизнь я провел под его непосредственным руководством, и у меня не было не единого повода усомниться в правильности, принимаемых им решений. Поверьте, если он что-либо решил, у него есть на то веские причины.
Князь улыбнулся и похлопал Говарда по плечу, после чего поднял голову и изучающе посмотрел на рассыпанные по небу звезды, словно, задав им тот же вопрос, сидел и выслушивал их, слышимые лишь ему одному, аргументы. Через некоторое время Эль’ риф снова улыбнулся и перевел взгляд на горящий перед ним костер.
- Хорошо, капитан, именно это я и хотел от вас услышать. КАЛТОС! – закричал князь, подзывая проходящего мимо трубача – Труби подъем и построение.
Трубач, выслушав княжеский приказ, тут же побежал его исполнять, чуть не упав, от столкновения с одним из числа без дела слоняющихся эльфов, в спешке не заметив, как тот вышел из палатки. Эль’ риф, в очередной раз заправив трубку, снова закурил:
- Через час мы начнем отступление, капитан, на вашем месте я дал бы своим людям немного отдохнуть. Через час мы отступаем – тяжело вздохнув, сказал князь и выдохнул облачко сизого табачного дыма.