Девушка-Смерть

 Есть мужчины, рождённые любить
 одну женщину, а потому вероятность
 встречи с ней равна для них нулю.

 Х. Ортега-и-Гассет




 Каждая встреча с ней подобна кризу душевной болезни. Условливаясь о встрече, мы обязательно выбираем место подальше от наших жилищ. Каждый раз я приезжаю на свидание за полчаса до оговоренного времени и жду её, зная- она обязательно придёт, и мучаясь страхом,- вдруг она не придёт?

 Сегодня я опаздываю.

 "Идиот!"- кляну я себя.-" Как можно было замешкаться в таком деле!"

 Я ненавижу всякое существо и всякое занятие, задержавшие меня. Я боюсь она не дождётся. Ведь ей никогда не приходилось меня ждать.

 Дождалась! Сердце моё бУхает, гоня кровь к голове. Что-то дёргается в виске. Руки подрагивают, ладони покрыты испариной- нервы.
 Я выныриваю из людского потока, где любой кривляется в меру собственной дури, лишь бы быть непохожим на остальных. И все вместе они забывают, что при кажущейся непохожести друг на друга, одинаковости в них всё же больше, и одинаковость их вечна. Я же отличен от них тем, что люблю суженую мне, тогда как каждый из них любит первое попавшееся, не ожидая предназначенного именно ему. Все они не понимают, как это- ждать? Они говорят: "Ведь надо хватать! Надо всё хватать! А то может не хватить!"
И хватают без разбора, обжираются чем ни попадя, а наспех переварив, вываливают своё калоподобное содержимое перед остальными, гордо, предполагая в других зависть, заявляя:"Моё!"

 Мы не выбирали друг друга. Выбор- дело для проституирующей судьбы. Меркантильное примеривание возможностей. Попытка выморочить побольше да получше.
 Мы были, есть и будем только друг для друга. Без каких-либо вариантов. И я благодарен Богу за то, что ещё до моего рождения он создал её для меня как единственное МОЁ в божественном мире.

 Дождалась! Изымая себя из толпы я стремлюсь к ней. В двух шагах от неё я замираю стесняюсь робею. Всё как в первый раз. С ней всегда всё как в первый, освященный стыдом и неумением раз. А сейчас ещё и мука от того, что она меня ждёт, хотя первым приходить на свидание должен именно я, и уж тем более не опаздывать.

 С ней вообще всё не так, как с другими девушками. При каждом новом увлечении надеешься, веришь, думаешь что в этот-то раз всё будет сильнее, чище, выше. Но через день- два, та которой увлекался оказывается неотличимой от предыдущих. И вместе они- обыкновение, тягостное предугадываемое однообразие. С такими девушками даже не о чем говорить. Они предсказуемы, неинтересны и потому губительны как отрава. По замечанию одного англичанина- они сфинксы без загадок. А те редкие, что представляли из себя загадку, непременно выражали нетерпеливое желание быть разгаданными. Откуда им знать, что загадка, желающая быть разгаданной- воплощение убожества? И главное- они преходящи, а потому вряд ли заслуживают пристального внимания.

 Она тиха и задумчива. Нездешне ласковым и грустным взглядом заново изучая меня, она ожидает когда я переведу дыхание и успокоюсь. Я делаю ещё шаг и, выйдя из круговерти опротивевшего разноцветья оказываюсь рядом с ней. Теперь сознание моё на миг становится удивительно чистым а мышление чётким,- агония. И мы уже не в толпе, а там где фон- сепия.

 Она берет меня за руку:
 - Здравствуй!
 - Здравствуй! Ты долго ждёшь?
 - Нет, пустяки. Я только что подошла.
 - Прости, я так нёсся к тебе что опаздал. - Я делаю робкую попытку виновато улыбнуться.

 Я думаю: а если меня задержали нарочно? Кто? Что? Зачем? Всё это какие-то нелепые препятствия, рассеянность и страх. Страх опаздать. Он тоже препятствие. Мне действительно стыдно от того, что я заставил её ждать.

 - Прекрати!- и я чувствую, что она простила и простит мне всё, кроме измены. Но и её простит, ведь изменив ей, я накажу себя намного страшнее, чем это вообще может быть. Или не быть.

 Она ждала меня всю жизнь и теперь, прождав так долго, она не скажет и слова упрёка. А ведь она никогда никого не ждала. Невообразимо, что она, прийдя на свидание и не найдя в условленном месте ожидающего, станет ждать сама. А меня дождалась. Только меня и стала ждать. Я это знаю. И гордость и страх растут во мне смешиваясь в чувство быть обладающим и обладаемым ею.

 Дождалась! В любом случае я пришел бы к ней за миг до того, как иссякнет её терпение. Таков закон Бытия. Но это не значит, что она не могла не дождаться.

 Я спохватываюсь:
 - Я забыл принести тебе цветы! Спешка!- Я начинаю суетиться.- Подожди секунду! Я мигом!- Я оборачиваюсь к цветочным ларькам, расположенным возле входа в метро.- Я сейчас! Я быстро!

 Она не любит когда я суечусь. Она презирает суетящихся.

 Она мягко удерживает меня. Настолько мягко, что я не могу спорить.
 - Мне не нужны цветы. Здесь не нужны цветы,- глядя на совершенно расстроенное выражение моего лица- ведь я действительно хочу преподнести ей шикарный букет- она чуть прикасается губами к моей щеке.- Не уходи!

 И я уже не хочу дарить ей цветы, я хочу не-уходить-от-неё. Цветы забыты.

 Я ненавижу выражение чувств среди толпы. И не потому что в толпе кто-то может обратить на это внимание,- хотя в такой момент внимание толпы для нас было бы оскорбительным. А потому, что толпа не знает, что такое интимность. Но сейчас мне всё равно. Она целует меня при всех, а я, целуемый, бесстыдно расцветаю.

 Она берёт меня под руку и спрашивает:
 - Чем мы сегодня займёмся?
 - Лучше всего просто побродить по городу. Погода на редкость неплохая. И с тобой так приятно гулять. Ты не против?
 И она соглашается.

 Я чувствую, что сегодня особенный день. Сегодня что-то решится. И я, вечно избегающий признаний и откровений, сегодня намереваюсь выяснить наши отношения.

 - Мне надо многое сказать тебе,- говорю я.- Во всём признаться. Спасибо, что дождалась. Если бы сегодня мы не встретились, я бы уже не смог с тобой говорить. И не смог бы молчать.
 Мы идём по тихому скверику, по дорожкам из мелкого гравия, и я не знаю, находимся ли мы действительно здесь. Ведь всё вокруг цвета сепии.

 Ей можно ничего не говорить. С ней можно молчать. Но главное,- ей нельзя говорить то, что говорил другим девушкам. Я никогда никому не говорил "люблю", я берёг это слово для неё и сегодня я решил его произнести.

 - Знаешь,- начинаю я и сразу же заканчиваю.- Ты ведь всё знаешь обо мне. И прощаешь. Я, мне кажется, виноват перед тобой.
 Она молчит и ждёт. Снова ждёт.
 - Пока я шел к тебе, я тебе постоянно изменял. У меня были вещи для забытья, люди для забытья. С некоторыми девушками я ненадолго забывал о тебе, хотя и помнил к кому я иду. Я берёг для тебя слово "люблю", но не берёг себя. Жизнь меня раздражала тем, что в ней невозможно быть отрешённым от неё. Она берет своё. Я хотел бы прийти к тебе не зная других увлечений и загадок. Но путь был так долог и утомителен, что я отдыхал при каждом удобном случае. И, опаздывая, кажется иногда хотел опаздать. Я хотел бы знать только тебя, но были и другие. Для настоящей любви мне кажется такое непростительным. Настоящая любовь не имеет предшественниц. У меня был кто-то до тебя, ты же не имела никого кроме меня. И в этом кроется причина моего стыда, хоть ты всё и прощаешь.

 Она мягко улыбается.

 - Сегодня я смел. Я хочу сказать тебе "люблю". Я люблю тебя. С первого дня, с первой минуты знакомства. Ты её помнишь? Какой я был нелепый и смешной, не зная тебя! А помнишь как провожал тебя до дома? Как попросил номер телефона? Нёс чушь, лишь бы удержать тебя еще чуть- чуть? Ты терпеливо сносила всё это. Тебе, кажется, даже было неловко, когда уже надо было расставаться и ты сказала:"Мне пора. Позвони завтра, тогда и поговорим." Уходя ты обернулась чтобы повторить:"Звони!" Я, обезумевший от неожиданности знакомства и от твоей теплоты, твоего расположения ко мне, шел ночным городом на другой его конец, обдумывая все возможные последствия встречи. Я влюбился. Впервые в жизни я почувствовал себя влюблённым.
 Что же ты нашла тогда во мне?
 Нескладный физически, духовно не удававшийся человек лет двадцати с лишком. То цепеневший, то взрывавшийся. С замиравшим дыханием от твоего "Звони" и обещания "Конечно, встретимся как нибудь" и твоего "Буду рада"
 Как ты меня терпишь?! Я ведь до сих пор такой, разве что чуть повзрослел. И почему ждёшь меня?
 - Может быть потому, что ты не сможешь от меня отказаться? Никогда? А может быть потому, что я скучаю без тебя?
 - Может быть так. Пусть будет так.
 Мы идём по старому осыпающемуся городу по направлению к центру, к реке.
 Потом долго стоим на набережной, облокотившись на перила и глядя на другой берег- остров. Она живет там, на острове, в центре города, и чтобы проводить её до дома мне надо будет с ней пройти по мосту, нависшему над медлительной старой водой.
 Она говорит:
 - Мы уже давно знакомы и я так сильно привязалась к тебе, что не могу долго быть без тебя. Ты так трогательно за мной ухаживаешь! Не старался затащить в постель. Ни разу не сказал грубого слова, бестактности, пошлости. Мы, кажется, вполне подходим друг другу. - Тут она шутливо улыбается, что бывает с ней крайне редко.-И я хочу спросить тебя: может быть теперь я могу считаться твоей девушкой, а ты моим молодым человеком? - И почти смеясь заканчивает- Де-факто так и есть, а де-юре?
 - Я буду только рад.
 Солнце садится.
 - Уже поздно. Ты хочешь проводить меня?
 - Зачем ты спрашиваешь? Конечно хочу!
 Мы переходим реку по мосту.
 - Помнишь,-говорит она,- как то раз я попросила не провожать меня?
 Я киваю.
 - Как ты тогда непонимающе, смятённо смотрел на меня. Тогда я сказала себе, что всегда буду разрешать тебе провожать меня.
 - Я тогда боялся, что ты мне не доверяешь. Или что тебе стыдно быть рядом со мной. Или что я тебя чем-то обидел.
 - Просто мне надо было побыть одной.
 - Я поздно это понял.
 Мы вступаем на остров. Река позади. Бредовым хитросплетением узких кривых улочек, тёмными проходными дворами я провожаю её домой.
 Мы входим в её парадную и в который раз возникает неловкая пауза.
 - Я дома,- по обыкновению говорит она, улыбаясь тихой зовущей улыбкой.
 Я чувствую, что в этот раз я не уйду. Я думаю:"Не отпускай. Ведь это счастье, когда не хотят, чтобы ты уходил."
 - Уже поздно,- говорит она.- Мосты скоро разведут. Ты не успеешь.
 Я строю непонятную и мне гримасу.
 - Останешься у меня?- спрашивает-просит она.
 Я медленно, с трудом подбирая и выговаривая слова, отвечаю:
 - Я могу всё понять не так как надо. Я могу всё неверно истолковать. И твоё предложение тоже. От подобного не отказываются, но что ты имела в виду? Я навыдумываю себе чего-нибудь такого, что приведёт к недоразумению. И оно разрушит всё что было и может быть.
 Я запинаюсь, я потерян.
 - Я хотел бы узнать... Рамки дозволенного...
 - Мы будем спать вместе. Если ты это имеешь в виду,- говорит она и делает пару шагов вверх по ступеням. Оглядывается:
 - Ты идёшь?
 - Иду,- говорю я и продолжаю стоять на месте.
 - Знаешь, я уже не помню как это делается. У меня это было очень давно.
 Она смотрит мне в глаза и смущённо улыбается признаваясь:
 - У меня тоже. Целую вечность я ни с кем не спала.
 И она почти смеётся:
 - Как это нелепо у нас получится!
 И я почти смеюсь:
 - Кошмар!
 И она хмурится:
 - После этого у нас останутся тяжелые раны.
 Я киваю.

 ( Вот, наверное, как это будет. Не ЭТО. ЭТО я никогда не стану описывать. По крайней мере ЭТО с ней. Мне интереснее, что будет после ЭТОго.
 Это как болезнь.
 Стон оргазма переходящего в сон.
 А после мы обязательно проснёмся. В одной постели. Я, проснувшись, не открывая глаза тихо-тихо спрошу:"Ты ещё спишь?" И услышу её такое же тихое:"Нет." Она скажет:"Мне понравилось." И я буду этим счастлив. "Вчера что-то изменилось", продолжит она. "Да," отвечу я. "Я впервые называл тебя ласковым уменьшительным именем, а не твоим полным. И впервые тебя ласкал." Потом она скажет:"Теперь немного стыдно." Я скажу:"Не волнуйся." Она спросит:"Значит можно открыть глаза?" Я спрошу:"Ты не открывала глаза?" Она:"Да." Я:"Я тоже ещё не открывал глаза. Давай сделаем это вместе? Готова? Раз, два, три..." Мы откроем глаза и наши взгляды, встретившись, сольются в один поток зрительных лучей ( Да, они есть,-зрительные лучи. Они есть у нас, здесь, а физики пусть утверждают обратное, они ведь просто изучают не то). Мы долго будем смотреть друг на друга, друг в друга. И с этой поры мы перейдем на "вы." Потому что когда довольно долго знаешь кого-нибудь, и обращаешься к нему на "ты", полезно вдруг перейти на "вы" и попытаться узнать его снова.)

Конечно я её немного боюсь. Боюсь, потому что она самая непредсказуемая из тех, с кем я общался. Я не могу предугадать её поступков, слов, не могу представить её мыслей. Я боюсь неправильно её понять, боюсь что всё будет совсем не так, как рисует моя фантазия. Но больше всего я боюсь, что она- миф и её у меня нет.
 
 Я поднимаюсь вслед за ней по разбитым ступеням, вдоль облупившихся старых стен, на которых в тусклом свете лампочек видны ржавые подтёки, плесень, гниль, куда-то на её этаж. Стою в полутьме, ожидая когда она раскроет двери и впустит меня к себе. Слушаю бряцание увесистых ключей перебираемых её руками. Вдыхаю затхлый воздух парадной. Голова моя пуста. Душа моя пуста. Перед каким-либо решающим событием надо быть пустым, чтобы оно наполнило тебя. Я жду. Она распахивает дверь и мы входим...

 На этом почти заканчивается история моей смерти.