Мой любимый ученик

Они учились в параллельных классах: Глеб в обычном, а Костик – в лицейном, Как всегда в таких случаях, между ними существовала некоторая неприязнь. ТО есть не конкретно между ними, а между этими классами. Неприязнь эта выражалась в мелких, а иногда и крупных выпадах против отдельных личностей. Глеб принимал самое активное участие в этих выпадах, поскольку являлся негласным лидером не только своего класса, но и всей школы, а Костик оставался в стороне. Воспитанный тремя любящими женщинами – мамой, тетей и старшей сестрой, - он, по сути, являлся «изгоем» своего класса. Его старомодные и изысканные манеры, привитые воспитательницами, были несколько смешны: непривычные к такому поведению мальчики-одноклассники мерзко хихикали и называли Костика «голубеньким», а девочки- одноклассницы млели и всячески опекали его. Мальчиков-одноклассников Костик неизменно вызывал на дуэль и бил нещадно (хотя и сам нередко был бит), а с девочками был неизменно галантен. Глеб, конечно же, был в курсе всех этих разборок, но ему было явно не до мелких дрязг: нужно было «держать» школу и охранять ее от набегов соседствующих школьных банд. Лишь изредка, встречая Костика в коридоре и будучи в хорошем расположении духа, Глеб пускал словечко «петушок», а Костик делал равнодушное лицо и надменно проходил мимо. Но однажды им все-таки пришлось столкнуться.
Помнится, все не ладилось у меня с утра: на куртке разошелся замок; в лифте кто-то справил малую нужду и я чуть не упала,. поскользнувшись на замерзшей луже; до остановки пришлось добираться более получаса, потому что вчера днем, как водится, подтаяло, а ночью подморозило. А когда я наконец влетела в школу со звонком, выяснилось, что мне придется проводить объединенный урок в старших классах, поскольку учительница химии заболела и моему 11 «Б» «подняли химию». Проводить урок по творчеству Ахматовой в классе, где сидит 56 учащихся, да еще если эти учащиеся разделены на две враждующие группировки – это, знаете ли, подвиг! А я на такие подвиги не способна. Но – куда деваться – пришлось.
Они расселись так, что четкая граница между ними сразу определилась, и перебрасывались колкостями, невзирая на мои замечания. И вдруг во время опроса, когда желающих отвечать не оказалось и все уткнулись в учебники, делая вид, что усиленно зубрят, вызвался Костик.
Он вышел к доске и с достоинством объявил, что хочет исполнить (именно исполнить!) «Реквием» Ахматовой. 55 человек замерли, а я отошла в самый конец класса, чтобы оттуда слушать, наблюдать, прекращать или поощрять и …ну уж сама не знаю что.
И Костик начал «исполнять». Он не читал, он – ПЕЛ! И мне показалось вдруг, что не в этом неуютном классе я нахожусь, а сижу я в ложе Большого театра и слушаю оперу, которая еще не написана пока, но обязательно будет!
Мальчишки прыскали все громче, пытаясь сдержать свой смех, и вдруг раздался спокойный голос Глеба: «Заткнитесь, придурки! Дайте послушать… артиста.» И раздался гром аплодисментов. А мне захотелось раскинуть руки и подбежать к ним обоим, и обнимать их, и плакать и смеяться одновременно!
С тех пор Костика стали называть Артистом и он неизменно срывал аплодисменты на уроках литературы.

Февральские метели возвестили приход весны и любви. Она пришла к обоим одновременно. И сколько бы ни пытались они скрывать свои чувства, ни одному из них это не удавалось. Нервное поглядывание на часы Глеба в ожидании окончания урока и встречи с девятиклассницей Олечкой; трогательные и безуспешные ухаживания Костика за неприступной и холодной отличницей Светочкой принесли свои горькие плоды: начались пропуски уроков и проблемы с учителями и родителями.
В конце марта и в начале весенних каникул я сидела в своем кабинете и ждала Глеба. Школа казалась пустой и тихой без учеников, хотя в других кабинетах сидели в одиночестве учителя и заполняли журналы, и писали бесконечные отчеты, необходимые районо для Министерства образования. Мой классный журнал в синей обложке лежал передо мной на учительском столе, и я мысленно готовилась произнести небольшую проповедь своему нерадивому ученику: что-то о необходимости получения аттестата, и о способностях и талантах, и о том, что нельзя отдаваться только чувствам (я знала, что Оленька серьезно больна, кажется, воспалением легких, и уже две недели не посещает школу), что есть еще что-то в нашей жизни, что-то более важное….
Я услышала его твердые шаги – их звук в пустом школьном коридоре казался маршем военного на параде. Когда он вошел, такой спокойный, твердый и такой взрослый (гораздо взрослее меня!), я забыла все свои проповеди. Я поднялась, протянула ему журнал и сказала всего три слова:
-Химия. Биология. Английский.
-Журнал вам вернуть?
-Да.
-Я принесу его вам через час.
Глеб умел «разводить свои дела» сам.

Через две недели хоронили Оленьку. Она умерла, будучи на 14-й неделе беременности, пытаясь избавиться от плода доморощенными способами. Излишне строгие и суровые родители слишком поздно сообразили, что высокая температура – признак не простудного заболевания, а начавшегося перитонита.
Когда опускали крышку гроба, лицо стоявшего на краю вырытой могилы Глеба казалось таким же восковым, как лицо бедной умершей 15-летней девочки.
Школу долго лихорадило. Причастность Глеба удалось скрыть, но самому ему это нисколько не принесло облегчения: в школе он больше не появился, несмотря на уговоры учителей и слезы матери.
Тем временем остальные ученики продолжали жить своей жизнью. Отчаявшись добиться расположения неприступной Светочки, Костик назло ей стал встречаться с другой своей одноклассницей. Была она наполовину цыганкой и имя носила экзотическое – Мафтуна. При взгляде на нее невольно вспоминалась есенинская «Шагане». Всем хороша Мафтуна, вот только несколько глуповата была и доверчива. В отношениях с ней Костик проявлял самые отвратительные свойства человеческого характера. Мафтуна носила за ним его папку, писала под копирку конспекты, покупала ему мороженое. Костик же снисходительно называл ее «мой личный секретарь». Нежнейший Костик стал манкировать уроками и хамить учителям. И все назло Светлане. Назло же ей он танцевал и «Школьный вальс» на празднике «Последнего звонка».
Накануне прошел дождь, лужи на асфальте в школьном дворе еще не совсем подсохли. Подхватив свою партнершу на руки и кружась с нею в танце, Костик вдруг споткнулся, уронил ее. Девочка упала ничком, ударившись лицом об асфальт, а Костик еще и перекатился через нее. Школа застыла в дружном «АХ!».
Прибывшая «Скорая» констатировала сотрясение мозга и серьезный перелом челюсти. В течение месяца Мафтуна могла принимать только жидкую пищу через трубочку.
На выпускные экзамены Костик не явился и аттестата, как и Глеб, не получил. Они встретились на осеннем призыве и попали, по иронии судьбы, в один полк….

Сегодня первое сентября. Все мои ученики придут в школу с букетами, чтобы подарить их мне и поздравить с началом учебного года. По дороге в школу я тоже куплю цветы. Я положу их на мраморную плиту, на которой высечены два имени: Константин такой-то и Глеб такой-то. Которых я так и не научила главному – Любить.
Мои любимые ученики…..