Я не надолго

Многие
В голове вертятся кем-то когда-то сказанные ей слова: «Я всегда рядом, когда могу», слова сложившиеся в предложение со смыслом именно сейчас. Кто же их сказал, и при каких обстоятельствах? Было бы лучше, если бы эта фраза звучала немного иначе: «Я всегда рядом, если ты захочешь», - так поступала она, даже когда не хотелось, и сказал для нее эти слова тот, человек, в бесконечном ожидании которого она жила.
-Салют! Как дела?
-Нормально.
-Я рада это слышать!
-А ты как?
-Нормально, расслабилась и как всегда нахожу своей лени оправдания.
-Понятно.
-Что тебе понятно?
-Все.
-Все?! Это значит ничего. Ммм….
-Ты опять мычишь?!
-Я хотела тебя попросить…Мне неудобно просить тебя об этом, я все понимаю. Ты можешь приехать, сегодня вечером?!
-Зачем?
-Надо, можно я не буду объяснять?
-Ты как всегда говоришь загадками! ОК, я приеду.
-Во сколько?
-После семи.
-Что будем пить? Можно шампанское?! Я всегда так хочу шампанское. От него так весело.
-Хорошо, пусть будет шампанское.
В ее голове несвязанные между собой мысли и события проносились одним мгновением. Она нервничала, переживала. Пыталась отвлечься. Хватала какие-то вазочки, ставила назад, снова брала статуэтки вертела в руках, рассматривала долго, так, как будто видит в первый раз, восстанавливала в памяти историю появления этой вещицы в ее доме и улыбалась. Начинала что-то делать, что бы отвлечься от мучительного ожидания, потом переключалась на другое занятие, не закончив предыдущего. Металась по своей квартире, как молодое испуганное дикое животное, переполненное тревогой и страхом от знакомства с клеткой. Вспоминала о том, что было, и мечтала о том, чего нет. Думала о том, а стоит ли говорить? Или все пустое и не имеет значения ни для кого, кроме нее самой. Пытаясь не помнить, оказалось, что не может воспоминания есть, их много, тонула в них.
Она остановилась возле окна и замерла, устремив свой взгляд дальше кромки горизонта очерченного тоскливым зимнем полем внизу и ватно-серым небом сверху. Сейчас в ее голове не было никаких мыслей кроме одной: «Уже скоро, осталось совсем чуть-чуть, надо немножко потерпеть, самую малость и это поле снова станет кричаще радостного цвета, цвета молодой, сильной зелени! Скоро, совсем скоро, уже в конце марта, я проснусь утром и посмотрю в окно и увижу на густо черной жирной земле редкие пятнышки салатного цвета. С каждым днем эти пятна будут, становится больше и ярче и через неделю поле станет совсем зеленым и все изменится». Она считала минуты, часы, дни, недели, месяца, мысленно отмечала придуманные юбилеи, больше всего праздников она посвящала солнцу, находя в язычестве понятную и логичную суть для нее. Перестала думать о том, что с каждой весной становиться не столько старше, обретая жизненный опыт, сколько старее: «Да я не молодею, и что с этого, все стареют и я не исключение!»
Она стояла крепко обхватила себя руками, закусив верхнюю губу, чтоб не закричать истошным воплем от увиденной картинке в голове. Когда у нас не остается ничего, мы начинаем терзать себя вопросом: «Почему?!». Самый ненавистный ей вопрос, который она давно пообещала не задавать себе, потому что этот вопрос без ответа. Она знала, что бы не происходило с ней хорошее ли, плохое, все это целиком и полностью ее заслуга, причина всегда в тебе самом и значимость, и важность происходящего это категории сугубо личные. Значит то, что с ней сейчас происходит ее вина, она сама виновата во всем. Она могла искать себе оправдания, но не хотелось, она могла говорить себе, что если бы она знала, то конечно не поступила так, как поступила, но зачем, если сейчас уже поздно. Она понимала и пыталась смириться с тем, как есть, продолжая придумывать будущее которого просто не может быть и виной она сама. Раньше казалось, что все под контролем, чувства, эмоции, люди, желания. Она ненавидела себя, за то, что сейчас, все вышло из под ее контроля, она сама собой не управляет. Она уходила сама, были те, которые уходили от нее туда, куда она пока не собиралась, и всегда хватало сил пережить, стать сильнее, а сейчас ее безразличность и стремление быть неуязвимой исчезли.
От осознания своей вины в своем же несчастье подкатывал болезненный удушающий ком к горлу, глаза становились огромными, влага в них перемешалась с потерянностью и безумством. Все в ее жизни есть так, как захотела она сама.
- Прости, что я не сказала.

Одна
Она любила летний ветер, пусть даже сильный, он создавал ощущение свободы и полета. Надо только не просто раскинуть руки самолетиком, надо сильно оттолкнуться и подпрыгнуть вверх. Над ней смеялись, когда она так говорила, она поворачивала лицо с удивленными широко распахнутыми глазами и громко смеялась, пытаясь совладать с разлетающимися волосами, и уже не признавалась, что верит что сможет летать, надо только очень сильно захотеть. И она стала летать, сама не понимая как, это произошло. Она была так счастлива от этих новых, незнакомых, но не отпускающих ее ощущений ни на секунду, что стала вызывать пытливые взгляды, сопровождающиеся ухмылками, обвинявшими ее в сумасбродстве своих знакомых. Она немного смущалась своего счастья. Ждала, когда горячее летнее солнце станет густо оранжевого цвета и окрасит своими красками окна дама напротив и этот свет отразится в ее глазах. Встреча с закатом стала ритуалом, а потом теплый-теплый ветер как на море щекочет ладони, внизу крыши высоких домов, сломанные и новые телевизионные антенны, большие красивые для мобильной связи. Одна из крыш явно приглянулась кому-то, там играет музыка и костер освещает красивых молодых танцующих под звездами. Кто-то на крыше другой высотки развесил белое полотно, может кто-то, так сушит белье, а может просто находит повод быть поближе к небу. А рядом редко пролетающие птицы с широкими взмахами крыльев, почему-то кажется, что они такие большие, больше чем она.
Предварительно глазами подыскивает свободный от цветочных вазонов кусочек перила на чужом балконе, она давно хотела прилететь на этот балкон. Много раз смотрела на малиновые громадные кусты петуньи на этом балконе. Запах неба, ветра, цветов, счастья и ванильного мороженного. Внутри на широкой белой постели спят двое.
- Они такие красивые! – восхищенным шепотом слетело с ее губ. Понимая, что зашла слишком далеко, что подсматривать не хорошо и не стоит себя оправдывать, что ничего такого она не видела, поворачивается к ним спиной. Сидит, болтая в воздухе ногами, смотрит на небо, оно становится светлее и прозрачней, звезд меньше, справа потихоньку все начинает окрашиваться в ярко желто-белый цвет, потом добавляется насыщенно розовый, все происходит уже очень быстро.
- И всходит солнце! Пора возвращаться.
Она уже не могла ходить, плотно ступая на землю, получалось только на носочках, произвольно голова запрокидывалась высоко вверх, руки так и норовили взлететь в стороны, она сдерживала руки, получалось очень смешно, ладошки все равно топорщились в стороны, напоминала птенца. В ответ на чужие взгляды и ухмылки, обвиняющие ее в сумасбродстве, дерзко приподнимала левую бровь вверх. Она не отвечала на странные для нее вопросы, а, быстро развернувшись, убегала, едва касаясь большими пальцами ступней горячего летнего асфальта. Ее жизнь изменилась, не изменив ни чего. Она ждала рассвет, для того, что бы потом встретить закат, что бы можно было лететь, ловя потоки воздуха, вливаться в них. И ничего важнее этого не было. Никто кроме нее не знал, чем заполняются ее часы, когда небо цвета индиго. Тогда, только подумав о том, как бы ей хотелось увидеть именно этот восход, и так искренне боялась, что никогда этого не будет, просила всех Святых Волшебников позволить ей немного больше, чем разрешено. Видимо Волшебники услышали ее просьбы или желание было настолько сильным либо взаимным.
- Даже если бы я не смогла летать, я все равно бы нашла тебя! Я была бы небом или землей или водой или снежинкой коснувшейся твоей щеки!
Солнце стало мягким. Он молча стоял возле окна и смотрел куда-то, на кого-то, на что-то. Он не говорил, она не позволяла себе спрашивать. Сказанные им слова были нейтральным фоном, в общении друг с другом они тщательно подбирали слова, как можно нейтральней, как приятного цвета морской песок. Сколько не возьми, все просыпаться сквозь пальцы, и чем сильнее сжимать кулак, тем быстрее ничего не останется. Так сложилось, они берегли друг друга для кого-то или кого-то для себя. Она водила пальчиком по его спине повторяя рисунок на его футболке, а потом начала рисовать свою любимую картину море, солнце, чайки и корабль.
-Что ты рисуешь на моей спине? – спросил он улыбаясь
-Ни чего, так … у тебя футболка - супер!
-Да! А что там, на спине?
В этот момент, ей больше всего в жизни хотелось, обойтись без слов, прижаться своей щекой к его спине, обнять и стоять так долго-долго, пока звезды не засветятся на небе, пока они не поблекнут в свете восходящего солнце.
-Там смешная надпись «большой мальчик» и рисунок, только я не знаю, что он означает.
Она увидела тот рассвет, который так желала. Он ушел молча, она бы и не услышала, если бы он не вернулся и не прикоснулся губами к ее спине в том месте, где были крылья. Дикая боль пронзила ее тело, врезалась тысячами осколков в душу: «Наверное, так больно, когда умираешь», - подумала она не шелохнувшись, замерев, не в силах дышать от боли, ждала, когда захлопнется дверь.
- Прости, что я не сказала.

Обычное
Любимые конфеты в золотистых шуршащих фантиках закончились быстрее, чем она предполагала. Шум разрывающихся салютов напоминал любимый вкус и оседал болью внутри. Какая бы мелодия у дверного звонка не была, она все равно пугалась, варварское стуки в дверь гораздо спокойней для ее восприятия. Очередной звонок в дверь и биение ее сердца стало аномалией для всех докторов.
Она смотрела на него удивленным взглядом пятилетнего ребенка, при встрече с неожиданным.
 -Я знаю, ты правильно поступаешь, ведь на самом деле я ничего не знаю, нет ничего. Все кажущееся, что есть у меня, это все на что хватило моего безумства и твоей случайной улыбки. Ты знаешь, я уеду, уеду навсегда, и молчишь, время уничтожает нас, песчинки тысячных секунд отупляют сознание, уничтожают чувства, оставляют изящные лабиринты без выхода на наших лицах, гасят звезды. Я не могу закричать и не знаю надо ли. Задача без решения. Трудно сказать да, еще труднее сказать нет. Некоторым удаются два варианта.
- Ты можешь все изменить, это обо мне и для меня или это о тебе и для тебя?
- А поможет?
- Покажи мне, пожалуйста, свой любимый сон? Мне надоели скучные журналы. Знаешь время, прошло, я думала, будет хуже. Не обижайся, но у меня всегда так, наверное, кажется, что не смогу, но … .
-Как ты думаешь, время испытывает сомнения или сомнения испытывает время? Не надо не отвечай, ты не знаешь. Мне надо идти.
-Хорошо, пока.
-Ты что-то хотела сказать?
-Да нет, это не важно.
-Пока!
-Счастливо!
Звук захлопнувшейся двери, как выстрел в сердце. Она стояла прижавшись всем телом к холодной стене, и неуловимый шепот срывался с ее губ: «Прости, что я не сказала».

Полет
Она проснулась. Очень хотелось потянуться после сна. Повернув голову, смотрела. Он сидел рядом слева от нее. На подлокотнике лежит его рука, на которой она выучила каждую линию. «Как хорошо и спокойно. Как хорошо, что ты есть!», - говорила в мыслях ему она, а вслух: «Милый». Она смотрела в эти, казалось, родные для нее глаза, и видела там тепло и любовь, искала еще что-то. Приятный мужской голос сообщал температуру за бортом, минус 62. Она летела в страну своей мечты «Два медведя и акула» яркое солнце улыбалось ей сквозь иллюминатор, и она улыбалась ему. Повернув голову к лохматой белизне за иллюминатором, неуловимо прошептала: «Прости, что я не сказала».