Из дневников фиолетовой комнаты

 
День1.
Самодостаточное одиночество
Как больно быть отброшенной чужими мыслями. Загнанной в угол собственного мировоззрения. Разве это выход сидеть в весенней темноте и следить за движением пустых теней в чужих окнах?
Ночь. Еще один день убит. Убит не единым махом безделья и не снайперским выстрелом в надежду, а долгой мучительной смертью от потери смысла.
Батарея железным теплом жалит в спину. А из форточки все равно дует.
Больно. Осколки мыслей тают в руках, как лед во включенной микроволновке. Ползут по стенкам испаряющимися каплями, провоцируя короткое замыкание.
Эх, сойти бы с ума!.. Но какая-то внутренняя батарейка продолжает контролировать действия и, самое страшное – мысли. Все осточертело. Вода ритмом сердца отражается в железной раковине с отколовшейся эмалью. Фосфорный циферблат электронных часов бледно освещает полку с прочитанными книгами. Словно душа над могилой. В такт часам подвыпивший лунный свет сквозит из тонкой щели в жалюзи. Ударение на «и». Нет, это не месяц, это зависший в пространстве мультимедийной фантазии монитор. Ему все время не хватает оперативной памяти – он много мечтает. И виснет оттого, что не понимает глупых задач, которые я ввожу в него. Закури, расслабься. Сигарета мнется в пластмассовой улыбке дисковода А. Ты не куришь?
Тень от невоплощенных идей свисает перегоревшей лампочкой в пыльном плафоне. Песочные голоса незаконченными делами вибрируют в полутьме. А привыкшие к ней глаза отвечают:
Не люблю весну зимою,
Снег обиды не прикроет.

Простите, я ошиблась дверью в мир. Можно я еще раз перезвоню?
Принтер вместо отчета напечатал ряд крестиков и сердечек.
Это он тебя любит, - объяснила ванильная свечка и навсегда нырнула в собственное тело.
Заныла противно спина. Ей надоело ребристое общество батареи. Кто-то нажал «стоп» и тишина вокруг остановилась.
Эй!!! – кричу одиночеству, и оно виновато прячет сны.
Опускаю глаза на звездный потолок, но вижу черную дыру. Это млечный путь, - говорят голоса знаниями из астрономических карт. Я забыла вкус голубого неба. Я забыла…
Надоело! Выхожу из себя и рассекаю вакуум ультразвуком. Ультрафиолетовым смыслом. Кто ты, мое ночное настроение? Зачем бьешь кристаллы моей совести, атомы моей любви?
Иллюзия, - отвечаешь ты и крошишь идеал уюта.
Что нужно этому миру от меня? Этому ненасытному вампиру?
Даже соленые слезы не могут растворить облезлый черный лак на ногтях. Еще одна бессмысленная ночь подходит к концу. А ни сна, ни творчества.
Жаль.
Рассветным лучом я зажигаю внутри маленький фитилек, чтобы моему страху не было так одиноко. Длинные ресницы щекочут маленькие морщинки, а тело окунается в объятья нового смысла дня.
Доброе утро!
Я уже сплю.



День 2.
Я?
Что-то защекотало под носом, меня бросило в холодный пот, и я проснулась. Неужели, я снова на лекции? Нет, это не я. Нет, это не со мной. Я где-то глубже, чем небо, я где-то шире, чем фантазия художника, дальше, чем мировоззрение путешественника.
Неужели все вокруг действительно важно? Неужели важно умереть старой?
Черный лак на ногтях снова облез и во рту горький запах ацетона. Ну, кто сказал, что вокруг реальность? Точно такой же сумасшедший, как и тот, что сказал: жизнь – иллюзия.
Я открываю свой портрет и выбрасываю ненужный хлам. Теперь значительно лучше. Теперь мой готический портрет похож на «Черный квадрат» Малевича в интерпретации Сальвадора Дали, после того, как картину описал Эдгар По, попив абсента с Булгаковым и Камю под песни Армена Григоряна.
Иллюзия боли закипает в остывшем от знойного лета сердце и облаком рифм вырывается наружу. Густым конденсатом оседает на клетчатой бумаге формата А4. Мне нужен черный картон. Я наклею на него распечатку своего воображения и отошлю на конкурс непонятых идей. Там бородатые дяди и напичканные валидолом тети будут спорить о непонимании смысла моих работ. А потом сожгут их, чтоб согреть холодное чувство подкупленности. Ничего, когда-нибудь и я буду лучшей. Но вряд ли это замечу.
Ворона с веткой засохшей березы проносится мимо прозы птичьей жизни. Она осуществляет человеческую мечту: вьет гнездышко. Вон еще одна полетела.
А в чьей-то сумочке рядом с моим рюкзаком вибрирует кожаный мешочек с бахромой. Кто-то плавит свой мозг, приставив к виску мобильный телефон, и тщетно надеется услышать знакомое «алло».
Я прислушиваюсь к молекулам бесполезной информации, что мрачно оседает пылью в тетради некоторых одногруппников. Даже самая сумасшедшая фантастика пропитана большей логикой. Я влипаю коленом в розовую жвачку под столом, и в тишине влажного молчания наступает пауза. Жвачку можно вывести уайт-сиритом, а знание лекций выветрятся еще до экзамена.
Мимо по коридору на осиновой метле пролетает преподавательница. Процент облысения ее метелки не менее 30%. А когда я попросила ее научить меня летать на метле, она покрутила длинным пальцем у виска и сказала, что я сумасшедшая.
Я снова вырываюсь из пространства реальности, и моя фантазия бросается из окна. Главное, не следовать за ней – разобьешься. Но я продолжаю кружить над окрестностями. На дороге лежит развороченный череп, словно разбитая трехлитровая банка томатного сока. Нет, это снова мое зараженное лекцией воображение. Посреди потока запрограммированных людей лежит в солнечных лучах рыжий пес и грызет кость. Нигде в мире не сыщешь большего удовлетворения жизнью, чем в отражении его глаз. Чем-то он похож на меня.
Мое заблудившееся сознание будит предвестник конца очередной пары. Звонок. Все идут никотинить жалкие остатки нервных клеток. На мне, сбежавшей из с времен инквизиций ведьме, вновь тушат окурки. Но в продолжение темы иллюзорности бытия и с этим можно поспорить. Дым серым облаком вдохновения врывается в объятья неба. Я слежу за его причудливыми путями и вижу свои глаза. Дым тает в пространствах открытого космоса, в голубых морях копченого неба. Кто-то тушит свою сигарету и обещает ей, что она была последней. Но даже когда из маленькой ранки вырывается наружу не кровь, а запах дыма, ты не свернешь со своего пути. Убит еще один день.

ДЕНЬ 3.
ПОЧТИ
В кухне пахло весной. Мамиными непониманиями, расстроенной гитарой и весной. А ведь действительно была почти весна. Снег, правда, отчаянно примерз к уставшей от холода земле, видно не мирясь с тем, что время его уходит. Но приблизившееся к планете солнце отдирало его с покоробленного асфальта, с сырых канав, с железных водосточных труб. Снегу и так нелегко пришлось этой зимой. Оголившись, полысев, превратившись в лед он обнажил всю мерзость зимней прозы, что так самонадеянно прятали в него люди. Я про окурки, бумажки, собачье дерьмо, надежды, чувства и кое-что из непонятого самим собой.
Мы всегда выбрасываем то, что не можем понять. Даже, если не понимаем себя. Это очень опасно, особенно для ослабленного зимой организма. Физический недостаток витаминов должны компенсировать весенние фантазии и полеты в сказочное будущее.
На кухне действительно пахло весной. После вчерашнего кризиса непонимания мира это было очень кстати. Мое девятнадцатилетнее детство давно должно было умереть. Но оно почему-то жило. Ароматом непокоренной Говерлы пахло эфирное масло на шее моей весны. Я так хотела лазить по горам. Умирать от усталости и жажды, но все равно вскарабкиваться на верхушку. И обещать себе больше заниматься спортом. Здесь на горе это легко пообещать. А как окунусь в мир весенних депрессий или в осенние дождливые вечера, без шоколада и вина не обойтись. Каждый из них предлагает затянуться.
Сок из зеленой коробки смирно наполнял черную кружку. Кровь мертвых ананасов, - подумалось мне с очередным глотком.
И это почти правда.
Человек не может быть один.
- Да ну! - Возражу себе.
Сигарета, плеер, телевизор, гитара. Но не один. Самый опасный псевдодруг одиночества – телефон. Кратковременная иллюзия принадлежности к обществу. Неудачная игра светотени.
Чашка амарэттового кофе с вишневой ароматической палочкой. И любимая готик-группа разлита кашемировыми нотами по пространству сознания. Кто скажет, что это не любовь?
Никто.
Здесь никого нет, а я этого не скажу.
Сигареты – это для слабых. Это причина, повод убежать от стресса, радости, боли, проблемы, от себя и в целом от жизни. Но кто сказал, что иногда быть слабой – это плохо? Это ужасно…
Я открываю балкон, чтоб вся жилплощадь наполнилась весенним запахом. Но из соседней квартиры пахнет нафталином.
А кто вообще сказал, что в сказках должно хорошо пахнуть? Я плотно закрываю окна и вдыхаю ароматы собственных вдохновений.
Апчхи!
Что-то запылилось в моих фантазиях.
Сегодня кто-то опять сказал, что я живу неправильно. Счастливчики – ведь, видно, знают, как правильно.
Острой стрелой электромагнитного воздуха зазвенел телефон. Но тут же оборвался, передумав слушать мой голос. Этот прерванный траурный звон мрачно повис в дебрях немого ожидания. Старый засос на самом сердце вновь наполнился кровью. По карнизам зашлепал второй в этом году дождь. Таки весна. Ну, почти.
Это звонил ты. Я это знаю. Пространство флюидов, тонкие нити энергий или открытые каналы мыслей друг о друге? Нет, просто у меня АОН.
Просроченный крем для бритья, и как результат я не попаду в рекламу гладких ног.
Ты снова придешь ко мне. Ты тоже иллюзия одиночества. Этот вечер – очередная иллюзия свидания.
Солнце скатиться в горизонт, а минутой позже во мне погибнут миллионы невоплощенных жизней. Ну почему фантазии закончились раньше, чем бытие? А солнце покатиться дальше. Багровея при виде того, куда приходится катиться. Еще одна неудачная иллюзия ада.
Весь мир туда катиться.
Давно прошла пора нежного трепета и замирания сердец от взгляда, прикосновения, присутствия. Давно прошла пора ссор и бытовых вихрей непонимания, нежелания понять и уступить. Все скатилось след за потухнувшим солнцем. Хотя мы были и там. И на седьмых небесах и в глубинах преисподней, поэтому нам многое уже не нужно.
У меня нет права звонить тебе, когда становиться скучно в солнечный будний. У тебя нет прав платить за меня. У меня нет прав спрашивать, где и с кем был ты сегодня. У тебя тоже нет этих прав. Псевдоиллюзия свободы. Я даже не знаю, где я, где мысль, а где свобода.
Холодно. У тебя нет права не любить мой чай. У меня нет права не любить твою музыку. Я потеряла себя в мире твоих сигарет, гитарных партий и несданных зачетов. Ты потерял себя во мне и усиленно ищешь в других. Ха! Да ведь ты – это я. Почти.



День 4.
Замкнутость сознания бытия
Когда шаги за спиной заставляют леденеть кровь. Когда смех проходящих мимо людей обжигает самооценку. Когда кто-то не приходит только потому, что у тебя месячные, а впереди лето…
Мир зависает между страхом и ненавистью. Бежать! Первое, что приходит в голову. Но, как быстро не беги – сознание будет следовать по пятам. Хотя, нет! Это сознание и пытается удрать от…
Я запуталась окончательно…
Больше ничего не остается, как покрошить остатки воспаленного самолюбия в салат со вчерашней сметаной. Замкнутость сознания бытия… это страшный диагноз для летающей души. Это значит, душа исчерпала запасы своего вдохновения. Это катастрофа для человека, привыкшего видеть цветные сны. Может, именно так заканчивается детство?
В заднем кармане джинсов вибрирует мобильный телефон, но для меня не имеет смысла рассекающий космос сигнал. Единственное желание – исчезнуть из памяти окружающих на какое-то время. Путем растворения в аурах все тех же окружающих. Вибрации передаются по телу, по стулу, создавая мелкие, как озерная рябь, звуки. А меня распирает от неосязаемых мыслеформ. Нет, это не слезы. Это не боль. Это не крик. Это не смех, не любовь, не желание, не вдохновение, не оргазм, не стихи, не …
Над солнечным городом плыли облака.
Ненавижу – кричит что-то теплое, где-то в глубине. Боюсь – вторит то ли эхо, то ли кто-то еще. Бежать! Кричать! Убить! Сражаться! Простить! Терпеть!
Для таких эмоций моей души будет маловато… она у меня замкнулась. И старые эмоции, страхи и желания варятся в собственном соку, не попадая в состыковку с внешним миром.
Над солнечным городом голубое небо. Число диафрагмы 5,6. Выдержка 250. Поток света равномерно заполняет через окно мой мир. Но почему же мне так холодно? Неужели, я скучаю по тебе? А… это просто остывший чай.
В себе. Все в себе. Не делиться переживаниями, ни желаниями, ни надеждами. Нельзя делиться иллюзией. Когда два человека нашли друг в друге свой мир, остальные им уже не нужны. А если для двоих окружающая свобода гораздо важнее друг друга, то… Это мы с тобой.

День 5.
Истинность мечты.
По глупой невнимательности моей душе вновь наступили на хвост. Она, резко взъерошившись, выгнула спину, а после удрала в пятки.
А как хочется стать королевой какого-нибудь параллельного мира. Мира, где можно не бояться быть собой, поделиться чувствами с новым человеком. Мира, где с чистой совестью можно стоять на красный свет светофора, даже, когда нет машин…
Или хотя бы создавать гениальные вещи. Но вместо этого снова моешь пол и считаешь деньги. Скука!

День 6.
Белые облака.
Белые облака комками взбитой ваты плыли по холодному полу. Я сидела на кухонной табуретке и следила за причудливо меняющейся формой. Четыре месяца я поила их молоком и поливала из голубой лейки, но они по-прежнему отказывались летать.
Ну и что, что статистику сдала на пять? Ведь ни на шаг к мечте.
Даже облака не хотели взлетать. Так и путались под ногами гостей, соседей, а мама постоянно принимала их за колтуны пыли и намеревалась смести их веником.
Выше – кричало небо.
Дальше – кричали дороги.
Сильнее – кричала моя душа, оторвавшись от мира, где важным было вовремя жениться и умереть после старости.
- Ну, кто так рисует небо?- пошатнула мои воспоминания учительница рисования. Меня вновь посетило чувство, что я выбрала в жизни неправильный путь. Воспоминания испуганной стаей взметнулись ввысь и скрылись в направлении Венеры.
Когда же я, наконец, начну преодолевать трудности и смогу твердо двигаться по намеченному пути?
Линии на моих ладонях нагло врали обо всей моей жизни, но сидящему в клетке хомяку было глубоко плевать на это. Ему просто забыли налить свежей воды. Я снова открыла свои сокровенные мысли и начала их расшифровывать. Но это все равно, что искать глубинный смысл в мелком болоте. То и дело квакали зеленые ропухи, а я постепенно погружалась в тину собственных размышлений. Что-то скользнуло у меня между ног, и я не устояла на илистом дне своих намерений. Да, где-то под илом есть песок, под песком, возможно, есть земля. Я могла бы продать ил на удобрения, высушить озеро и построить на этой земле дом. Оставив себе водоем два на два метра для двух черных лебедей.
Но я нагло стучу в приоткрытую дверь. Не привыкла входить без разрешения в чужие двери. Каждый раз думаю, что найду себя за следующей дверью. Но там снова кто-то другой. Похожий, знакомый, родной, но не я. Так и бегаю от двери к двери, осознавая, что за одной из них – в полной фрустрации летают мои облака.

День 7.
А на седьмой день Бог просто отдыхал.