Эта статья была напечатана в одном журнале со статьёй В. В. Пути

Одной из основных тенденций развития уголовно – процессуального законодательства Российской Федерации является расширение функций и повышение роли суда на всех стадиях уголовного процесса.

Первой «ласточкой» в этом отношении стало дополнение действующего УПК РСФСР статьёй 201, которая регламентирует обжалование в суд законности и обоснованности заключения под стражу в качестве меры пресечения, а также продления срока содержания под стражей.
Введение этой статьи впервые хотя бы немного «растянуло», хотя, конечно, и не прервало, порочную цепь, полностью привязывавшую стадию предварительного расследования по уголовному делу, к органам государственного обвинения.

Формально провозглашённый независимым и процессуально самостоятельным, следователь на самом деле является, конечно же, представителем стороны обвинения на досудебных стадиях уголовного процесса. Он привязан к обвинению набором разрешений (санкций), которые даёт в процессе прокурор (на арест, обыск, ряд иных процессуальных и следственных действий), а также тем, что прокурор утверждает обвинительное заключение. В конечном итоге процессуальная самостоятельность и независимость следствия разбивается об прокурорские полномочия и является всего лишь «бородатым» анекдотом, который в кругу практикующих юристов уже не вспомнят. А если кто и вспомнит, то даже не посмеётся над ним, так, покривится, вот, мол чушь какая в голову лезет.

Таким образом, всё предварительное следствие по УПК РСФСР замкнуто в рамках обвинения. Суд на этой стадии ещё практически «не властен», за исключением случаев рассмотрения вопроса о законности и обоснованности содержания лица под стражей в порядке ст. 201 УПК РСФСР.

В настоящее время в миру ведётся речь о передаче функций санкционирования ареста, обыска и т.д. суду, что призвано, видимо, гарантировать реальную самостоятельность и независимость следствия, разъединив его с обвинением как стороной процесса.
Заметно, что все полномочия, которые предполагается передать суду, относятся к сфере доказывания (санкционирование отдельных следственных действий), а также к сфере избрания меры пресечения (санкционирование ареста лица). Упущен, на мой взгляд, один важный элемент уголовного процесса, который выходит на стадии предварительного расследования за пределы судебного контроля. Этот элемент – квалификация действий обвиняемого.

Если в настоящее время обвинение самостоятельно решает, кого и по каким основаниям ему арестовывать, где и когда проводить обыски и другие следственные действия, ограничивающие права граждан, то в перспективе, хотя и туманной, в этом его будет ограничивать суд. А вот юридическая квалификация действий по уголовному делу, видимо, так и останется сферой личного усмотрения прокурора и/или полностью зависимого от него следователя.
Спорить о квалификации на стадии предварительного расследования – всё равно, что пытаться внушить хищнику умеренность в потреблении мясного. Вольный лев всё равно будет определять порцию сам. А, как известно, основной пищей льва являются травоядные.

Теперь я отвлекусь от метафор и сформулирую изложенную мысль конкретнее – излагать прокурору устно или письменно своё видение того, как следует квалифицировать действия «обвиняемого Пупкина», конечно же, наивно и в высшей степени бесполезно, реакция будет нулевой. Если же попытаться в этом смысле повлиять на сознание следователя, то на лице служителя правосудия тут же отразится титаническая внутренняя борьба – позвонить прокурору за указаниями сразу же, при вас, либо же подождать, когда вы уйдёте из кабинета.
Конечно же, на сей предмет можно поспорить в суде первой инстанции, да вот только судья, столкнувшись с необходимостью изменять квалификацию, в десяти случаях из десяти всеми правдами или неправдами будет искать основания для направления дела на дополнительное расследование, дабы снять с себя неприятное юридическое украшение – ответственность.
А если наш гипотетический Акакий Акакиевич Пупкин при этом имеет несчастие пребывать своим бренным телом в стенах казённого государственного учреждения под загадочным названием ЯБ №..., то ещё одно дополнительное расследование его обрадует, мягко говоря, не очень. А вот пусть знает, каково курей воровать. Крупнее, чем Акакий Акакиевич, у нас в тюрьме сидят относительно редко.

В общем, спорить обо всём, в том числе и о квалификации, на нашей грешной планете необходимо уже на стадии предварительного расследования. А делать это, как выше уже сказано – значит, здоровью вредить. Итак, чтобы эффективно с чем – либо поспорить «по делу», необходимо вмешательство какого—никакого, а суда. То есть, я полагаю, имеет смысл введение аналога ст. 2201 УПК РСФСР, но имеющего отношение к обжалованию в суде такого процессуального акта, как постановление о привлечении в качестве обвиняемого, или я неправ? УПК РСФСР на этот вопрос не отвечает и, так сказать, безмолвствует.

Однако, нельзя сказать, что по данному поводу в законодательстве Российской Федерации нет совсем ничего. Так, ст.1 Закона Российской Федерации «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» от 27 апреля 1993 года, даёт нам некоторую пищу для дальнейших размышлений. Ст. 1: «Каждый гражданин вправе обратиться с жалобой в суд, если считает, что неправомерными действиями (решениями) государственных органов, органов местного самоуправления, учреждений, предприятий и их объединений, общественных объединений или должностных лиц нарушены его права и свободы».

Более того, ст.2: «К действиям (решениям) государственных органов, органов местного самоуправления, учреждений, предприятий и их объединений, общественных объединений и должностных лиц, которые могут быть обжалованы в суд, относятся коллегиальные и единоличные действия (решения), в результате которых: 1. нарушены права и свободы гражданина; 2.созданы препятствия осуществлению гражданином его прав и свобод; 3.незаконно на гражданина возложена какая-либо обязанность или он незаконно привлечен к какой-либо ответственности.»

Как мы видим, факт привлечения лица к уголовной ответственности (вынесения в отношение него постановления о привлечении в качестве обвиняемого) соответствует ст.2 Закона Российской Федерации от 27 апреля 1993 года «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан».

Легко предвидимы возражения следующего характера: данный закон, возможно, и позволяет обжаловать в суд сам факт вынесения данного постановления, но конечный результат такого обжалования может быть сформулирован только в двоичной форме по принципу или—или. Либо лицо привлечено к уголовной ответственности законно либо – незаконно. Такая логическая конструкция вытекает из текста этого короткого, но, в общем—то, полезного закона. Вопрос об обоснованности поставить в жалобе вообще невозможно (в данном случае обоснованность, как я считаю, измеряется соответствием текста постановления о привлечении в качестве обвиняемого реальным обстоятельствам уголовного дела и является «суммарным значением» доказанности вины и правильности квалификации действий).

Оттенки, позволяющие изменить квалификацию действий лица, привлечённого к уголовной ответственности, на другую статью уголовного кодекса при наличии достаточных оснований, данный закон не различает. Другими словами, если жалоба будет сформулирована, например, в виде просьбы переквалифицировать действия лица со ст. 161 УК РФ на ст. 158 УК РФ, то реакция суда может быть только следующей: в удовлетворении жалобы отказать, ибо лицо привлечено к уголовной ответственности законно. Даже в том случае, когда для изменения квалификации есть все основания.

Напрашивается, опять—таки, вывод о необходимости дополнения УПК РСФСР соответствующей статьёй, регламентирующей обжалование привлечения лица к уголовной ответственности с правом суда менять, при наличии достаточных на то оснований, квалификацию действий лица на стадии предварительного расследования. Введение такой статьи теоретически обещает, например, снизить число дел, направляемых судом на дополнительное расследование.
Возможные опасения, что суд будет принимать решение по данной категории жалоб преждевременно, по неполным материалам дела, представляются неосновательными, поскольку, если следствие после принятия судом решения по жалобе получает принципиально новые данные, подтверждающие верность первоначальной (обжалованной) квалификации, то ему никто не помешает предъявить лицу новое обвинение, соответствующее новым обстоятельствам.
Кроме того, согласно действующего УПК РСФСР, следователь выносит постановление о привлечении в качестве обвиняемого только «признав собранные доказательства достаточными». Иными словами, подразумевается, что на момент предъявления обвинения в материалах уголовного дела уже наличествуют достаточные фактические данные, чтобы представить их для оценки судом. А суду, в свою очередь, уже есть, что оценивать, раз уж следователь признал собранные доказательства «достаточными».

Таким образом, возможность обращения обвиняемого или его защитника в суд с жалобой но постановление о привлечении в качестве обвиняемого может явиться инструментом судебного контроля за состоянием уголовного дела на момент обжалования. Причём контроль этот способен коснуться как вопроса доказанности, так и вопроса правильности квалификации действий обвиняемого в рамках доказанного.

Кстати, действующая судебная практика склоняется к тому, что, при обжаловании законности и обоснованности ареста в порядке ст. 2201 УПК РСФСР, суд совсем не принимает во внимание вопрос о доказанности вины арестованного. Не раз приходилось слышать, что в ходе рассмотрения жалобы судьёй оценивается только соответствие меры пресечения тяжести статьи, по которой предъявлено обвинение, иногда возраст обвиняемого да правильность оформления процессуальных документов (соответствие дат, наличие подписей, и т.д.), и всё.
Но это снова может навести на мысль, что доказанность предъявленного обвинения вполне позволительно обжаловать уже на досудебных стадиях, в ходе расследования. А куда обжаловать, кроме как в суд.

Противоположное мнение мною было обнаружено в статье «Судебный контроль и прокурорский надзор за законностью расследования: границы и возможности» доктора юридических наук А. Халиулина1. Главными негативными моментами расширения границ судебного контроля на стадии предварительного расследования в данной статье названы: а)То, что обжалование в суд действий должностных лиц дознания или следствия лишит судью, рассмотревшего жалобу, возможности рассматривать то же самое дело по первой инстанции, что актуально для односоставных или малосоставных районных судов и б)Смешение судебных и досудебных стадий уголовного процесса.

Кроме того, автор статьи ссылается на позицию Конституционного суда Российской Федерации, согласно которой судебный контроль должен осуществляться на последующих стадиях уголовного процесса по отношению к предыдущим.

Я могу возразить против такой позиции, приведя следующие контраргументы: во – первых, в уголовно – процессуальном кодексе уже имеется статья 2201, которая предполагает процедуру обжалования ареста, после которой судья также лишается возможности рассматривать дело по существу, и малосоставные районные суды свою деятельность от этого не прекратили, что говорит о том, что право обвиняемого жаловаться не станет смертельным для нашей правовой машины. В конце концов, нельзя же ограничивать право человека на обжалование репрессивных действий государственной системы, ссылаясь на одно только несовершенство этой самой системы.

Это же соображение я приведу и против ссылки на позицию Конституционного суда: хотя судебный контроль, как правило, действительно должен осуществляться на последующих стадиях по отношению к предыдущим, но в наиболее важных и ответственных моментах законодательство допускает вмешательство суда в процесс непосредственно в течение контролируемой стадии. Ярким примером является ст. 2201 УПК РСФСР.

Привлечение в качестве обвиняемого является столь же важным моментом уголовного процесса, как и арест. Так почему же в рассмотрение вопроса об аресте суд вмешаться может, а в вопрос о привлечении того же лица в качестве обвиняемого – нет?

Аргумент об опасности смешения различных стадий уголовного процесса представляется мне туманным по двум причинам. Во—первых, для меня после чтения данной статьи осталось неясным, что такое «смешение» стадий процесса. Во – вторых, не было сформулировано конкретно, в чём же кроется опасность. Вероятно, подразумевается, что, стоит поставить хоть под малое сомнение непогрешимость Государственного Обвинения, и всё – пиши пропало; здание Законности рухнет, похоронив под своими обломками всю Борьбу С Преступностью вместе со всеми, кто кропает статьи на юридическую тематику. Одновременно суды (особенно состоящие из малого количества составов) будут перегружены жалобами. Не знаю почему, но для меня эти видения правового Апокалипсиса не насыщены красками жизни, и мне не хочется воспринимать их как неизбежную будущность российского уголовного процесса.

Следует также помнить, что уголовно—процессуальным кодексом продекларирован принцип состязательности уголовного процесса, смысл которого заключается в равнозначности и равноправии сторон обвинения и защиты по уголовному делу. Лицам, представляющим эти стороны должны быть предоставлены равные и адекватные возможности для исполнения ими своих обязанностей и для реализации своих прав.

В то же самое время, стадия предварительного расследования по уголовному делу сконструирована таким образом, что в главных её моментах какой—либо элемент состязательности отсутствует напрочь. Единственный реальный инструмент, находящийся в руках гражданина для защиты им своих прав – жалоба. Да и та строго ограничена по кругу органов и должностных лиц, к которым можно обратиться.

В расширении возможностей обжалования гражданином действий должностных лиц, потенциально способных нарушить его права, будет проявляться и развитие принципа состязательности на досудебных стадиях уголовного процесса.

Конечным итогом скромного авторского труда следует, наверное, признать ту неоригинальную мысль, что в полном слиянии института следствия с обвинением нет, пожалуй, повода для безотчётно—самозабвенного восторга. Возможность обжаловать в суд постановление о привлечении в качестве обвиняемого не будет угрожать правовой системе перегрузкой (ну, многие ли у нас обжалуют, например, арест – нет, немногие). А польза от этого предвидится заметная.

Заключается она в возможности «подключить» суд к оценке доказательств и правильности квалификации на любой стадии уголовного процесса, и, в конечном итоге, сделать из сугубо декларативного принципа состязательности нечто реальное, с чем необходимо считаться всем участникам разбирательства по делу. А это совсем не кажется лишним.

1 – А. Халиулин «Судебный контроль и прокурорский надзор за законностью расследования: границы и возможности» // «Уголовное право». – 2000, № 1 с. 58—61.