Вильнюс-91 Я спас тебя? Записки Стрингера

Телефон зазвонил внезапно. Беру трубку и слышу голос продюсера бюро Сиэнэн – Брюса. Ага – понятно, надо срочно вылетать в Литву. Опять солдат в казарме громко чихнул? Ладно, кто бы спорил... не чихнул - пукнул. Главное что в Литву, и что не придется в Москве весь август груши околачивать. Опять таки – командировочные, съемочные, если удастся что-то подснять. Дежурная сумка всегда готова. Успеваю еще заскочить в бюро и прихватить денег на дорогу. Потом в аэропорт. Там уже знакомые девочки в кассе и за стойкой регистрации радостно встречают. Пока ожидаю рейс, раскупориваем шампанское, шоколад с собой швейцарский (в «Березке» припасен), сигареты для девочек тоже… Сижу ожидаю. Время позднее – чую что в Вильнюсе буду к полночи. Успеть бы там в ресторан – пообедать, азаодно и поужинать.

Наконец девчонки зовут к стойке регистрации. Прохожу все формальности, посадка… Взлетаем. Сюрпризы начались на подлете к Вильнюсу. Уже пошли на снижение, чувствую едва ощущаемый толчок - выпускаются шасси. Сейчас будем заходить на посадочную. Нет. Еще летим. Жду. Куда летим? Опять заходим… Снова летим. Самолет набирает высоту. Опять снижение и пилот явно бросает самолет. Снова набор высоты и опять круг. До меня начинает доходить, что видимо шасси не выходят. Точнее одно не выходит. Мимо торопливо проходит стюардесса. Останавливаю ее и поманив пригнуться, спрашиваю шепотом на ушко – что-то с шасси? Она внимательно смотрит на меня и потом незаметно для окружающих кивает. Я киваю ей успокаивающе, что мол не проговорюсь. Самолет снова и снова пытается выбросить шасси. Пилот уже откровенно встряхивает его. Пассажиры начинают беспокоиться. Быстренько достаю камеру и приготавливаю к съемке. Кажется будем садиться на одном шасси. Голубой огонек загорается в видоискателе… И словно назло мне – шасси выскакивает при очередной попытке пилота. Идем на посадку. Разочарованно отключаю камеру.

Ну вот и приземлились. Трап, высадка – спешу на выход. Такси находится быстро и уже мчимся в гостиницу Интурист. А вот и она – родная. Знакомые девочки - портье завидев меня, обеспокоено спрашивают – что на этот раз ждать? Сам не знаю пока. Поживем – увидим. Не верят. Мой любимый тринадцатый номер на двенадцатом этаже свободен и меня быстренько регистрируют. Бегом в номер. Сумку на диван и спешу уже добраться до ресторана. А вот и моя официантка Ирутя. Только вместо того, чтоб завидя меня сразу поспешить за салатом «Столичный» и стаканом сметаны, она сразу подходит ко мне. У нее плохая для меня новость – кухня уже закрылась. Ирутя попыталась все таки что-то найти, но вернулась уже с окончательным приговором – еды нет. Вздыхаю тяжко и спешу на подвальный этаж, где еще ресторан. Уж там точно еще будет. Фигушки! Там ожидает та же история. Затем всё повторяется на двадцать втором этаже, где ребята меня хорошо знают. Это полный крах.

С траурным видом и последней надеждой, прибываю на первый этаж и вхожу в валютный бар. Бармен Видас радостно приветствует. Еще бы – разоритель его запасов прибыл. Значит скоро и другие подтянутся. Беру его на абордаж и припираю к стенке с требованием еды. Видас сокрушенно вздыхает и сообщает, что еду они получают с кухни ресторана. И всё таки! Он кивает и ползет туда, но возвращается разводя руками. Страдальчески возвожу очи к потолку. Видас сочувствует. – А ты точно не доживешь до утра? Спрашивает он, хотя знает какой ответ от меня можно ожидать. Я уверяю его, что до утра не доживу и всё это будет на его совести и вообще Вильнюс за это постигнет ужасная кара. Видас задумчивает кивает головой и сообщает, что поищет в собственных запасах. Мне ли не знать, что у настоящего бармена всегда что-то лежит в закромах из личного запаса. Устраиваюсь на диванчике в ожидании спасения. И оно явилось…

Когда уже готов был метнуть гранату в приоткрытую дверь кладовки, оттуда вышел Видас. Он торжественно нес в руках подносик с здоровенными бутербродами. Они лежали этакой горкой. Колбаса! Или сыр, скилантис, сало!!! Да что угодно! А можно и того и другого… Видас с торжественной физиономией, сияя как новенький свежеотчеканеный пятак, опустил на стол поднос… Я уставился на стол словно увидел гюрзу или тикающую бомбу. Всё что смог выдавить из себя, это – И шесть банок пива…! На тарелке аккуратно, пирамидкой, лежали шесть здоровенных кусков черного хлеба намазанных маслом и поверх, покрытых щедрыми слоями черной икры… Лучше б согласился не дожить до утра. Ненавистная мне черная икра. Да еще в таком количестве. Это вам не кусочек хлеба со спичечный коробок, где икра едва размазана посерединке - максимум, что я обычно могу съесть из вежливости. Тут лежали авианосцы покрытые до флагштока икрой. Видас постарался для дорогого гостя. Отказываться уже нельзя. Мой дорогой бармен и друг пожертвовал для меня лучшими своими запасами.Вижу его сияющий взгляд и сдавленно прошу – Видас, пиво... неси… Мое состояние он принимает за голодный восторг.

Вот так, заливая каждый кусок пивом, запихивал в себя эти бутерброды, не ел, а жрал, давясь и тоскливо ожидая конца этой пытки. По банке пива на каждый бутерброд. Всухую и одного не смог бы впихнуть в себя. А Видас, вежливо делая вид, что занят своими счетами и накладными, исподтишка бросает умиленные взгляды в мою сторону. Он вообще любит лицезреть как я ем. Я для него – Едок. И как работник общепита – он меня очень уважает. Но вот наконец остатки последнего бутерброда исчезают с тарелки. Последняя банка пива пустеет…
В изнеможении откидываюсь на спинку дивана. Всё – пытка закончена, снимайте меня с дыбы и несите в камеру... палачи. Видас выкатывается из за стойки убирать тарелку и банки. Он широко улыбается - девять на двенадцать и радостно спрашивает – Ну как Тагис? Я тебя спас?

......!!!!!!!! Сыпас – выжимаю из себя – Спасибо друг, ни-ког-да не забуду… И не забываю. До сих помню. Помирать буду – не забуду. Еще три года потом, при одном только упоминании черной икры – вздрагивал. Я таки чувствовал, что тот внезапный звонок Брюса, добром не кончится. Так оно и было. И еще не всё...