Хроники Арнии глава первая

Хроники Арнии. (новое прочтение)

 Глава первая. С корабля на бал.

Петр Васильевич Шнягов возвращался домой после командировки в Мурманск. Дело шло к вечеру и сумерки постепенно заполняли пространство среди однообразных длинных, но не высоких стандартных домов. Мысли «возвращенца» были под стать окружающей среде. «И как это пришло в голову шефу, отправить меня в разгар зимы в Мурманск? Это же форменное издевательство!»,- думал он – «Понимаю в Сочи… там в это время хотя и не искупаешься но пурги нет, а там, за полярным кругом… при -40… да при сильном ветре…»,- он холодно поежился старательно пытаясь отогнать от себя мрачные мысли. «Так нет же в Сочи поехала эта бездарность Слищева… дрищева»,- последнее слово он произнес уже вслух, открывая тяжелую дверь подъезда. Совершенно не удивившись тому, что лифт не работал и успев подумать про себя, о том, что хорошо еще удалось вырваться на день раньше, он поднялся к себе на последний, пятый этаж и повернул ключ в замочной скважине.

То что произошло дальше он помнил плохо. Да по правде сказать ему и вспоминать не хотелось о том, что пришлось тогда почувствовать. Из – за закрытой двери спальни доносись характерные звуки бурной любви. Мысли Петра спутались и им овладела страшная ярость. Он уже хотел было ворваться в будуар любви, при этом низко наклонив голову, чтобы не зацепиться рогами за притолку, но тут пришли на помощь навыки мелкого менеджера, заключавшиеся в том, чтобы сохранять олимпийское спокойствие, когда шеф устраивает очередной вселенский разнос и в воздухе отчетливо пахнет паленым вазелином. Шнягнов только потом понял, что именно этот запах отчетливо ощущался в тот момент в квартире но тогда он не заметил, как это вызвало у него условный, выработанный годами, проведенными в должности мелкого менеджера, рефлекс.

С трудом двигая конечностями на манер гребца, обманутый муж тихо и незаметно прошел на кухню. Мысли, одолевавшие его в тот момент, были во много раз чернее затянутого тучами ночного неба. «Я мелкий менеджер, целыми днями пропадающий на работе…», - так и крутилось у него в голове. «Еще эти частые командировки…, а я ведь действительно пропадаю в них довольно часто, значит она…».Эта мысль снова начала разжигать в нем ярость, благо запах, который до этого момента подавлял, по привычке, его волю здесь ощущался не так сильно, потому, что вентиляция через щели, в плохо закленых им же самим на зиму окнах, была преотменная.

И тут взгляд его упал на стоящий в углу огромный топор, который, был прихвачен на зиму с дачи, чтобы не спёрли. Его глаза уже основательно налитые кровью сузились. «Я все таки не тварь дрожащая», - была его последняя осознанная мысль. Взяв топор и проверив мастерски отточенное кем – то лезвие, Шнягов на деревянных ногах подошел к спальне и, издав львиный рык, рукояткой топора открыл дверь. Вид его был комично – ужасен, но любовникам в тот момент так не казалось. Маленький мужичок, страшно закричав, вскочил с кровати и стал судорожно пытаться открыть дверь шкафа.

- Сучара! Шлюха!, - заорал Шнягов, а после прибавил длинную тираду, смысл которой крайне бедным для таких случаев литературным языком можно описать как «Гулящая женщина, дочь гулящей собаки женского рода, опозорившей свой род сношением с большой слюнявой улиткой…» ну и так далее, приблизительно в том же роде.

-«Да я сейчас всех вас сейчас порублю!»,- продолжая нецензурно выражаться, бушевал он. Переведя свой взгляд, с истошно вопящей и пытавшейся все объяснить жены, на дергающегося соперника, Шнягов замахнулся топором, и с удивление отметил, как маленький мужичок, с проворством хорошего скалолаза, попытался влезть по совершенно гладкой и полированной поверхности высоченного шкафа и повис на руках, держась за крышу.

Недобрая, темная, злая, но очень заветная мысль посетила Петра Васильевича при виде жалко болтающегося соперника. Перехватив поудобнее топорище, Шнягов замахнулся и со всей злости засадил топор прямо в ту точку, где по его мнению должно было находиться мужское достоинство карлика. Мужичонка издал дикий вопль и обмяк, оседлав топор, воткнувшийся в дубовую дверцу шкафа.

Запах, уже один раз остановивший его ярость здесь ощущался куда как более сильно. Условный рефлекс сработал снова и ярость постепенно отступила.

- Ты, - выдавил из себя Шнягов, - Изменяла мне с этим… Сколько у тебя еще любовников было, пока я мотался по всей стране?

- Клянусь тебе этот был первым и последним мужчиной в моей жизни, помимо тебя, после нашей свадьбы,- быстро прошептала жена и бросила короткий взгляд на любовника.

- Это так, просто,- продолжала она,- маленькая интрижка, невинное,- она поперхнулась,- увлечение, ты посмотри на него, твой удар топором даже не задел его половые органы, хотя пришелся достаточно высоко… У него ведь такие маленькие…, - и она заплакала, и в этом плаче слилось все: и страх перед мужем, и сожаление о размерах гениталий своего любовника.

Шнягов переводил взгляд то на плачущую жену, то на своего неудачливого соперника и остыв в конец, схватился за топорище и дернул его на себя. Ничего не произошло. Всё осталось а своих местах. Петр Васильевич дернул еще раз. Опять никакого эффекта.

- О-он, дубовый,- всхлипывая проговорила жена,- Так просто не вытащить.

Шнягов упер одну ногу в шкаф, а другую в пол, плюнул на руки, взялся за топорище и стал совершать возвратно поступательные движения, пытаясь вытащить орудие возмездия, не обращая внимания на оседлавшее топорище тело. Наконец топор поддался и мужичонка шмякнулся об пол. «А ведь действительно, я его не ранил»,- пронеслось в голове ревнивца,- «Крови то нет». Эта мысль окончательно привела его в чувство. Как это часто бывает после сильного гнева, настала апатия.

От удара об пол пришел в себя мужичонка. Затравлено оглянувшись по сторонам, он, поднялся и подперев спиной шкаф, уставил полные страха глаза на Петра Васильевича, который уже сидел на кровати, обхватив голову руками и тихонько раскачивался в такт своим мрачным мыслям.

Картина казалось застыла, и не известно, сколько еще времени качался Шнягов, всхлипывала его жена, подпирал шкаф ее неудачливый любовник, если бы последний через некоторое время не прервал молчание фразой,- «Я пришел за помощью»