Книга о людях, дающих надежду

 Введение.

Что побуждает в нас желание? Что должно произойти, чтобы родилось что-то похожее на это? Множество вопросов, тысячи мнений, миллионы разных ситуаций, подвластных нам и живущих отдельной жизнью. Всё это – моя жизнь и жизнь моих героев. Желание познать другого человека, при явных проблемах познать себя, как минимум кажется нелепой, как максимум – бессмысленной. Тем не менее, желание такое остановить трудно, а для меня практически невозможно. Человек не плотское вещество. В каждом из нас – сгусток мыслей, представлений, моральных устоев, фантазий, формирующих наше «Я». Сверху мы защищены слоем, который автоматически отражает внешние факторы. Пробиться через него - и есть моя задача; проникнуть туда, где все открыто, где каждое прикосновение дает свою неповторимую реакцию. Боль, проникая туда, остается там навсегда или оставляет после себя розовые неровные шрамы. Там всегда есть реакция на происходящее. Но эта реакция очень редко выходит наружу. Именно поэтому мне так интересны порывы гнева, состояние, после того как родился твой сын или умер близкий тебе человек. Рожденные в этих ситуациях чувства настолько велики, что они преодолевают свою защиту и потоком вырываются наружу. Они - есть человеческий мир, внутренний мир, так хранимый нами от чужих глаз. Эти чувства – главная тема; познание личного мира другого человека – главное событие; умение увидеть сущность – главное преимущество; знать, как с этим жить – дело каждого…























Жизнь – театр, этот город – сцена. Жизнь – это его жизнь, этот город – его дом, его пространство и его возможные варианты событий. Он знаком вам, или вы его где-то видели. А может он живет рядом? Да нет же, он учился с вами! Или нет?
Он - человек, вы - люди окружающие его. Мы похожи на него. Он не знает нас, а мы – его. Пока не знаем. Он дает нам возможность понять его, нас и их. Просто посмотрите вокруг, подумайте, прислушайтесь и вы уже слышите его голос.


Крыши. Наверно здорово жить на крыше. Там другой мир, другие мысли, там – небо. А небо сегодня не в духе. Снег. Постоянно один снег. Пора бы и потеплеть.


Ему нравился снег, он что-то менял в этой серой улице. Серые здания в пять этажей, машины по бокам дороги – серые от высохшей, прилипшей грязи; и белый снег падающий сверху. Так из окна выглядела ранняя весна в его городе. В голове постоянно вертелась мысль о том, что нужно что-то менять. И так как ему не удавалось изменить что-то в себе, изменение погоды в сторону потепления казалось ему хорошим решением его проблемы. Он как всегда подсознательно искал себе отговорку, которая оправдала бы его за неспособность на себя повлиять и проконтролировать хоть что-то, что происходило в его душе.
Он искал новое в себе, так как жизнь не хотела менять для него что-либо. Всё надоело, а его трудно было удержать в привычных рамках.


Интересно, с каких пор вдруг такое желание нового? Как долго это продлиться? А может это весна? Очень похоже на эту буйную подругу. Главное что-то поменять, что-то сделать другим, а то всё – такое же, всё уже было и снова повторяется в который раз. Хм, красивая девушка. Может быть она?


Бывало часто, он останавливался, как сейчас, и смотрел на девушку. Она ему нравилась, и что-то всегда отличало её от других, какая-нибудь мелочь, совершенно не заметная. Но почему-то именно она так привлекала его и заставляла довольно улыбаться. Ему нравилось смотреть на таких особенных, красивых девушек и он бы никогда не осмелился познакомиться с одной из них, если бы не это захватившее его разум чувство непременной реформы устоявшейся личной жизни.

Он не знал, что перелом произойдет вот так просто и спокойно. Он ожидал, что мир перевернется с ног на голову, что в его душе будет бушевать шторм, и сердце на время остановит свой бой. Он так в это верил. Когда же ничего такого не случилось, он впал в глубокое недоумение и что-то усиленно пытался понять. Судьба решала все просто и ненавязчиво. Не ставя перед фактом, она просто подсовывала событие, которое потом помнят всю жизнь, и мы даже и не думая, не заостряли своё внимание на том, что произошло.

В тот раз все случилось очень просто. Он шел по парку уже довольно долго, поэтому не удивительно, что он захотел присесть. Ему нравилось здесь жить, в этом городе. Город, казалось, каждый раз представал перед ним как во сне, но с вновь добавленными мелкими деталями. И все эти детальки были удивительно к месту. Парк не был исключением, хотя он и жил уже, казалось, своей собственной жизнью. В нем всё подчинялось этому городу, и город был очень благодарен за это парку.

Девушка, сидящая на маленькой, деревянной скамеечке вдруг поприветствовала его, когда он проходил мимо. Он думал. Поэтому, автоматически поприветствовав её, прошел ещё три шага вперед и встал. “Я не знаю её!” – пронеслось у него в голове. Он повернулся, подошёл к скамеечке, сел и посмотрел на небо. “Чайка”, – шепнула она. “Кто?” – не переставая смотреть в небо, спросил он.
- Чайка.
- Где?
- Вон там, в небе. Разве ты не видишь? Ты смотришь прямо на неё.
- Я вас должен знать?
- Ну, что ты. И совсем не должен ты меня знать.
- Тогда Вы знаете меня.
- Нет, совершенно не зная.
- Ах да, я увидел её!
- Кого?
- Чайку! Вон же она. Прекрасная птица!

На этом они замолчали и ещё долго сидели рядышком и смотрели в небо, осиротевшее без улетевшей чайки. “До завтра”, - задумчиво сказал он, и, не дожидаясь ответа, встал и пошел. Пройдя немного вперед, он вдруг подумал, что даже не разу не посмотрел на неё. Резко обернувшись и с удивлением обнаружив уже одинокую скамеечку, ему ничего не оставалось, как заинтригованным вернутся домой.

Он понимал, что не увидит её больше, и от осознания этого ему становилось ещё тоскливей. Так много он хотел, и так мало ему дали. Был ли он удивлен тому, что эта маленькая, красивая девушка после мимолётного, странного знакомства так глубоко вторгнется в его личное пространство души. Он не знал её, и понимал, что, вряд ли сможет узнать, но готов был её любить вот так странно, заочно и безнадёжно несчастно. Он никогда не просил никого. Он верил, что всё может делать сам, а если и не сможет, то это произойдёт само собой. И так странно для него было теперь ощущать потребность в чей-то помощи.

Та ночь, которая следовала за тем днём, дорого обошлась его организму. Он не был готов к бессонной ночи и потому встретил рассвет с болью души, доводящей до физической боли. Его тоска усиливалась с каждой минутой прожитой без неё. Ему что-то хотелось сделать, но всё что он мог сделать это постараться убить мысли о ней. Он старался отвлечься и потому делал всё что мог, и что хоть как-то отвлекало его мозг от её призрачного пребывания рядом с ним.

Но кто может похвастаться, что смог убить свое чувство? Он не был исключением из общих правил. Боль уходила на время куда-то, оставляя пустоту бесчувствия, но любая милая парочка влюбленных в парке вызывало в нем чувство тоски и одиночества. Можно было назвать это завистью? Вряд ли, скорее некое удивление с глубокой досадой. Что должно произойти в его жизни, в городе или в мире, чтобы и ему было также спокойно и сладко на душе? Что ещё он должен испытать, чтобы госпожа удача вдруг вспомнила о нём и преподнесла ему маленький подарок?

Он жил как и раньше. Ничто не могло остановить время и ход его жизни. Но постоянно, в самое разное время суток, в самый неподходящий момент, его сбивало с ритма это непонятное, странное и злое чувство, что жило своей непредсказуемой жизнью в его душе с того момента. Его никто не мог понять, а он этого не хотел.

И так незаметно он потерял последних друзей, перестал замечать знакомых и остался один на один со своей бедой и проблемой. Это чувство убивало его прежнего, стирало память, меняло вкусы. Он полностью проиграл этот бой, потерял контроль и уже не мог ни на что повлиять. То чего он больше всего не любил и боялся, случилось, да ещё в такой форме и масштабах какие он не мог себе вообразить. Самое страшное что он и не сопротивлялся. Может, не мог, а может, и не хотел. Трудно было понять его в то время. Прежнее «я» умирало в нём тихо и с обречённостью приговоренного к расстрелу. В тот день когда «его» расстреляли, он даже не попрощался с «ним». Он не нажал на курок, но он был виноват, что не умер вместе с «ним» тогда. Это было предательство.

Он оказался в подвешенном состоянии, когда прошлого уже не было, а будущее ещё не оформилось. Такие люди не нужны обществу. Они не кому не нужны. Даже себе. Единственное что могло его спасти это она. Та таинственная, загадочная, маленькая девушка, которая была причинной всему. Она же вряд ли вообще помнила о нём и том случае в парке. Но жизнь даёт нам шанс. Шанс даёт надежду. А надежда умирает последней.
 
Ничего в жизни не давалось просто так. За всё мы платим свою цену. Мы теряем что – то, чтобы приобрести то, что мы хотим. Он долго думал, долго убивал время в каком – то небытие. Но это постепенно рождало в нём какую – то новую уверенность в своих силах. Так всегда неизбежно после бури наступает штиль. Так матросы, пережившие эту бурю становятся сильнее и храбрее перед лицом новой опасности. Ему не надо было ничего объяснять, мысли сами находили друг друга в его голове, рождая что – то похожее на идею. В нём росло чувство самостоятельности и автономности. Оно сбивало его куда – то в сторону, уводило его от самого себя, создавая нового человека. Он эволюционировал в новый вид под действием изменившихся внешних условий. Он начинал ломаться. Но это перестроение было необходимо, чтобы выжить в том мире, где он был рождён. Он бы хотел видеть мир другим, но, увы, почему-то его не спросили об этом, а создали мир по какой-то нелепой схеме, по крайней мере, ему так казалось. Самое страшное заключалось в том что, именно в этот момент он был наиболее уязвим и зло проникло в него, пустив корни в его душе. Так часто происходило с такими, как он. Его встреча с ней была не минуема. Обычно жизнь любить шутить так с людьми: она всегда даёт ещё один шанс, но почему-то никогда не делает этого вовремя.

Он ждал этой встречи. Ждал долго и с нетерпением. Ждал её вчера, неделю или месяц назад, но не сегодня. Она встретилась ему на берегу реки, той самой, что притягивала к себе чаек и давала им возможность жизни. Он больше не видел чаек, не видел красоты и благородности природы. И река больше не сияла под лучами солнца своей синевой. Его манила сюда величие серых вод и тот холод, который охватывал руку, когда она погружалась туда. Она подошла сзади, так тихо, что не было слышно её шагов. Он взял очередной камень и уже хотел бросить в воду, как вдруг услышал её голос. Рука, поднятая в замахе, на секунду замерла, а в голове вновь ясно прозвучало её приветствие. Он повернулся, чтобы рассмотреть её, продолжая держать поднятую вверх руку. Это действительно была она! Развернувшись, он сделал движение рукой, и камень улетел далеко в воду. Ветер съел всплеск, и молчание продлилось. Он молча нагнулся, подобрал с земли серый камень. Молча повернулся, молча подошёл к ней, взял её за руку и вложил в её мягкую ладонь булыжник, сжал ей руку, посмотрел в глаза, от чего с её губ исчезла улыбка, и пошёл, уверенно ступая по песчаному берегу.

Она долго смотрела ему вслед, пока его силуэт не скрыли деревья, потом опустила глаза на камень, зажатый в её руке. Холод от него уже охватил её, и она разжала маленькие белые пальчики. Камень тихо упал на песок, одновременно со слезой. Она молча плакала, всматриваясь своими мокрыми, зелёными глазами в небо, где далеко - далеко маленькая точка белой птицы растворялась в синеве.

И опять, снова и снова этот жестокий мир заставлял плакать женщин. Никто и никогда не имел права делать так, чтобы эти слёзы падали на землю, если только это не были слёзы радости. Но не я и не ты делали всё, что окружает нас, чем мы живём, что заставляет нас вершить то или иное. Всё это нельзя понять обычному человеку, но всё это зовется так просто – жизнь.

Она плакала, и никто не мог помешать этому, и не было никого вокруг, и берег был пуст и холоден. Ветер больше не ласкал её лица, а солнце больше не дарило ей тепла. Осень. Это была красивая осень, но она не спасла и не уберегла её от слёз. Река невозмутимо несла свои серые воды и совсем не чувствовала тепла. Почему в один миг, тот парень, которого она видела второй раз в жизни, стал вдруг так дорог для неё? Почему его жестокость била прямо в сердце? В чём она была виновата? Она хотела понять всё это, хотела получить ответы. Но мы всегда остаёмся одни, когда так необходимо чтобы кто-то был рядом. Ей всё это казалось нелепой, злой шуткой, которая вот-вот закончится. Он подойдёт к ней и просто посмотрит на неё. Пусть он ничего не скажет, пусть молчит, она всё прочтёт в его глазах. И эти его глаза почему-то покажутся ей ужасно грустными, такими печальными, что она сразу забеспокоиться. Она первая разорвет это их единство тишины и спросит, что его беспокоит. А он ответит, что боится её потерять, и улыбнётся. И она улыбнётся. И они ещё долго будут стоять и молча любить друг друга.

Мир, огромный человеческий мир, вобравший в себя войны, цивилизации, воду, страх, безмолвие и любовь никогда не сможет стать добрым для человека, который хочет, чтобы всё было хорошо, справедливо и добродушно. Миллионы лет не учат нас жить, тысячи ошибок повторяются людьми как заученные строки детской считалки. Сколько бессмысленных войн было проиграно из-за трусости генералов, сколько детей не появилось на свет из-за страха перед ответственностью, сколько судеб поломала нерешимость властей, сколько разбилось сердец из-за неуверенности в своих и чужих чувствах? Почему он стоял сейчас один, вглядываясь в неясный образ размытой луны? Как можно было убить в себе любовь? Каким слабым он чувствовал себя в тот момент. И всё-таки, где-то там, глубоко внутри, что-то говорило ему, что это ещё не конец, что сейчас он просто поддался минутной слабости и, что это пройдёт.

 Продолжение следует...