Рассказ

Проснулся писатель в хорошем расположении. Позавтракав, вспомнил о своем обещании самому себе читать с утра «Литературную газету» и с радостью выполнил его. Впрочем, все утренние дела в тот день он делал с радостью. Прогулку он решил заменить и заменил – любованием с балкона на воздух и, наконец, вздумал писать. Сел по обыкновению своему за любимый ореховый стол взял перо (так он, впрочем, называл все, что имело свойство писать), сделал движение рукой по направлению к желтоватым листкам и более ничего не смог. Тело его не повиновалось ему. В бессильной злобе просидел писатель минут пять. Далее спокойно, по крайней мере, на вид, встал и вышел из дома, обуреваемый неимоверным количеством дум. Главная из них, затмевавшая остальные своим холодом и безответностью, представала в виде простого, казалось бы вопроса: «Что делать?». До конца недели писатель холил и лелеял свое тело, вымаливая возможность писать, которая не только давала ему хлеб. Существовала еще и другая потребность, ведь писатель был не из тех, что «работают, чтобы не умирать с голоду и не умирают с голоду, чтобы работать». Он был другим. А впрочем, ничего не помогало, пока писатель не понял, что действительно надо делать. Вскоре тело его и душа стали подвластны ему. Он стал писать, снова. Рассказ свой он назвал «Она».

Она
Любитель наблюдать пришел сегодня на праздник. Праздник этот сосредоточился в трехкомнатной квартире и собрал давних друзей. Еще была девушка, с кем Она пришла, знали не все. Повод праздновать, думаю, указывать не стоит. «Легкая, дружественная обстановка, вот уж где люди проявляют искренность чувств и дум»,– думал любитель наблюдать (далее будем называть его Майгель,…пусть он тоже будет Майгель). Но он ошибался – лицемерие, диалоги, превращавшиеся в монологи, не имевшие слушателей, стремление найти усладу неотложно, в сей же час – вот истинные герои праздника. Послушав немного мысли собравшихся, Майгель никем и ничем не замеченный хотел уйти, но осознал, что не знает кто Она, та, что уединилась с молодым человеком в небольшой комнатке, с желтыми обоями. Как же Она здесь оказалась?! Она была очень умна и духовно богата. Психологический возраст ее (фу, как грязно «психологический возраст», Она бы никогда так не сказала) не считался с ее молодостью. Но посредством своих достоинств стала Она отдалятся от безумных людей странного времени своего. «Поэтому я здесь» – объясняя себе свое присутствие в этой квартире, говорила Она. Молодой человек говорил о поэзии, стоит заметить, говорил очень скверно, в каждой фразе его слышалось истинное желание. И об этом я со своего же позволения тоже умолчу. Майгель дабы сократить работу юноше, шепнул Ей: «Отдайся», так Она в тот же вечер и поступила. А ранним утром молодой человек ушел в темноту, растворясь в ней. Она не плакала, Она все поняла. Достав отцовский мольберт, краски, легкими нетвердыми движениями написала неплохой портрет. На нем был Майгель. Дав краскам высохнуть, улыбнулась и порвала его. И с той же улыбкой громко и четко, как-будто декламируя что-то, сказала: «Нет на земле места тем, кто управляет людскими судьбами!» Майгель исчез, как исчез он в глубинах Средиземного моря полвека назад, но теперь ему не было места. Майгель исчез. Она встретила Человека, немного скрупулезного, мелочного, но все-таки Человека. Она не любила его, но с ним ей было хорошо и легко.
Написав рассказ, писатель встал, поблагодарил себя за содеянное и пошел спать. Что ему снилось, не утаю я от вас – ему, конечно, снилась Она.