На всякого мудреца довольно простоты

 
 
 В одном городе приговорённым к смерти разрешали идти к месту казни самим, нисколько их не торопя. Пятёрка кавалергардов не-отступно и вежливо следовала за ними, следя за тем, чтобы осуждён-ные не повернули назад. Можно было идти налево, можно было идти направо, конечно, вперёд, но назад ни шагу. Правитель приказал выдавать беднягам из казны некую сумму денег, так что возможность потянуть время у них была…

 Есть такой опыт. Испытуемого, чтобы отвлечь внимание, заставляют считать цифры вслух: один, два... двадцать пять и так далее и вдруг неожиданно, отрывисто, гортанно даже, задают вопрос: Домашняя птица? Человек, оторопев, отвечает и продолжает считать далее несколько смущённо: Тридцать восемь… Часть лица?… Семьдесят… Фрукт?… Восемьдесят один Русский поэт?…

 И оказывается, что большинство из нас называют курицу, нос, яблоко, Пушкина…

 Нечто подобное происходило и здесь. Одни осуждённые тянули время, увлекаясь мороженным и другими сладостями, но организмы их сами собой устанавливали предел и в конце концов не в состоянии были принять ни кусочка, и они, как заведённые куклы, с криком и стенанием сами мчались на казнь, держась за животы, или падали от перенасыщения, и их несли дальше на носилках те же самые галантные кавалергарды…

 Другие, интеллектуалы, не вылезали из кино, но наступал вечер, кинотеатр закрывали на замок, а на улице жуткая холодрыга в этом городе по ночам бывало очень холодно и они, лязгая зубами, вприпрыжку бежали на эшафот и ещё торопили, умоляли палача ско-рее произвести экзекуцию без лишних проволочек и сантиментов.

 Легче умереть, чем мёрзнуть, сострил как-то по этому пово-ду один из кавалергардов, самый талантливый из них. из них…

 Третьи, плутишки, женились и становились якобы жуткими сладострастниками и проживали в семейных склоках и любовных утехах иногда лет сорок сорок шесть, и когда начинали уже успокаиваться и думать, что самое страшное позади и они перехитрили правителя неожиданно пересекали финишную ленточку. Назад ведь дороги не было, долго топтаться на месте они не выдерживали и волей-неволей, пусть медленно, пусть зигзагами, но продвигались вперёд, И давно поджидавший их сильно постаревший, лысый как лунь палач производил смертоносную операцию…

 Вот и все варианты. Негусто прямо скажем.

 За всё время существования этого обычая нашёлся только один простодушный человек, пошедший к месту казни кратчайшим путём. Сунул, не глядя, выданную ему на затяжку времени сумму первому встречному побродяжке, отказался от свободы и поступил самобытно.

 Дошёл он за полчаса убористым шагом… И правитель помиловал его.