Девушка по городу...

 Девушка по городу шагает босиком…

- раздаются знакомые аккорды из маленьких наушников-гвоздиков, скрытых за пепельно-русыми взъерошенными от ветра волосами. Это песня про неё. Только не босиком, а в новых лаковых черных сапожках на тонком каблучке – ведь сейчас осень, любимое время года. Вот и вся разница. Ветер гонит по тротуару стайки желто-бурой опавшей листвы, заставляя танцевать какой-то неведомый танец. Всего лишь забава – потом надоест, оставит в покое, медленно скукоживаться и тлеть по обочинам дорог и в водостоках. Но это будет потом - и так всегда, из года в год. А пока ещё светит холодное осеннее солнце, пронизывающий ветерок играет с листьями и треплет волосы прохожим. Настёна остановилась, проводила взглядом скользящую по асфальту листву, поежилась и накинула на голову капюшон, пытаясь убрать непослушные разлетающиеся пряди за уши. И всё же осень прекрасна. Девушка слегка улыбнулась и быстрым шагом пошла дальше.

 Девушка ныряет через арку напролет
 Солнце пригревает, сердце девушки поет.

Наверное, всё-таки любит… Но почему тогда молчит? Непонятно…

 Девушке дорогу уступает светофор…

- и действительно уступает. Бывают же в жизни такие совпадения! Под ногами замелькала «зебра», такая же полосатая, как и жизнь – по крайней мере, Настя всегда так считала. А вот мчащийся на полной скорости «Ауди» дорогу не уступает, и какая разница, какой свет показывает светофор? Разойдутся, пропустят.

 А за окном мелькают дни.
 Они как взлетные огни:
 Одни заметны с высоты,
 Другие вовсе не видны.

Рев тормозов, крики прохожих, испуганный взгляд из-под капюшона навстречу смерти. Слишком поздно. Удар, звон стекла… Темно, в ушах стоит звон. Обрывки фраз, звук сирен. Всё тише, тише, удаляются… Неужели оставили?

- Без сознания… Закрытый перелом черепа, возможно сдавление мозгового вещества, множественные переломы…

Светло, но всё равно ничего не видно. Свет идет отовсюду – и ниоткуда. Всё как в ватном тумане, но удивительно теплом и мягком. И совсем не сыро. Но вокруг поразительная тишина – ни одного звука, как будто в космическом пространстве. Глупое сравнение. А если…? Умерла? Ощущаю, мыслю – значит, ещё жива. Наверное… Иду… Нет, скорее лечу… А на душе – так спокойно, умиротворенно… Или я и есть – душа?

- Стойте! Вам туда нельзя!
- Доктор, как она?
Молчание.
- Мы сделали, всё что могли. Она в коме. Нам остается только надеяться и ждать… Оленька, принесите воды.

Странно… Больше никого… Что-то не так… Чего-то не сделала… В голове крутится мысль… Надо вспомнить… Он… Туман расступается… Дома, дома… Как далеко! Нашла… Уже ночь… Тут разве есть смена дня и ночи? Спит. Присела рядышком, бледная рука поправила одеяло, провела по волосам. Хорошо, что тут нет зеркала. Лучше себя не видеть. Интересно, а привидения отражаются в зеркале? Проснулся, сел на кровати…
- Не пугайся, это я…
- Это, наверное, сон.
- Сон? Хорошо, пускай будет сон.
- Что с тобой?
- Страшно, да? – глупая улыбка на лице, скорее даже грустная. Я ещё умею улыбаться? – Я не знаю… Наверное, я умерла…
- Не говори глупости.
- Это не глупости. Посмотри на меня. Хотя нет, лучше не надо… Я пришла сказать…
- Не надо, ничего не говори… - протянул руку к лицу, но пальцы прошли сквозь пустоту.
Слёзы, дурацкие слезы. Почему вы появляетесь так невовремя?

- Василий Петрович, посмотрите на изменения в энцефалограмме – в этой области мозга зафиксировано небольшое повышение активности…

Отшатнулся. Неужели никогда не видел, как я плачу? Нет, это просто две бордовые капли прочертили дорожки на бледном лице и разбились невидимыми брызгами о светлый линолеум на полу. Кровь?
- Это всего лишь сон… - а может, действительно? Может, я просто сплю?
- Мне не нравятся такие сны…
- Я пришла сказать… что бы ни случилось… я тебя люблю…
В ответ тишина. Ждет продолжения?
- И ещё – попрощаться…
Ветер играет с листьями, судьба играет с жизнями. Мы в силах что-то изменить, по крайней мере, мы можем попытаться. Но если судьба решила с нами поиграть – она доведет задуманное до конца, и мы ничего не сможем сделать…

- Срочно! Позовите врача в палату номер 305!

Встала, сделала пару шагов назад. Комната стала терять очертания, постепенно заливаясь светом. Оказывается, это совсем небольно. Только немного страшно. Силуэт впереди становится размытым. Звуки постепенно исчезают, и только где-то на грани слышимости донеслось:
- Настёна, стой! Не уходи! Я тоже…

Осциллограф равнодушно рисует прямую зеленую линию.
- Отключите искусственную вентиляцию легких. Время смерти – семнадцать двадцать три…

Приснилось? Что за дурацкие сны! Глупость… Но что-то не так… На линолеуме – темно-бордовые высохшие капли. Неужели? Почти бегом к телефону. Понимая, что всё равно уже слишком поздно.
А по ту сторону стекла – обычная осень, и из чьей-то квартиры доносится знакомая песня:

 А за окном мелькают дни.
 Они как птицы далеки,
 Одни витают в облаках,
 Другие вовсе не видны.