Я и мой друг Иван Павлов

 Все совпадения героев произведения
 с реальными личностями считать
 не случайными, но спонтанными

Пробуждение было лёгким. Открыв глаза, я вспомнил о важном деле, намеченном на сегодня – мне надо было купить зубочисток. То ли по 50 рублей за штуку, то ли по 50 штук за рубль…

Со мной в одной комнате жил старый пердун Иван Павлов (да именно тот, который издевался над собачками, кошечками и ежиками в научных целях). Я заметил что он не спит:

- Притворяешься, сука?!
- Иди на ***! – ответил мне он.

На этом ритуал утренних любезностей был завершён, и далее между нами начался нормальный деловой разговор.

- Вот тебе сотня, - сказал он мне, - Купи и мне пару зубочисток, только подлиннее, да поострее.
- А на кой хрен они тебе сдались?
- Опыты проводить.
- Какие опыты? – спросил я, начиная подозревать что-то нехорошее.
- Да так, ерунда. Я эти зубочистки буду собакам в жопу запихивать.
- Ну ты и живодёр, просто садист!
- Нет, я – учёный! – гордо ответил Павлов, - Я сейчас изучаю болевые рефлексы.

Я совершил большую ошибку, не заметив, что он потихоньку, по ходу разговора, успел приблизиться ко мне на расстояние вытянутой руки. Подбираясь, он бормотал себе под нос: «Болевые рефлексы… Болевые рефлексы…». Я потерял бдительность и нее успел среагировать, когда он резко воткнул мне в руку булавку, подло спрятанную между пальцев. Да не просто воткнул, а утопил почти на всё длину острия! Я вскрикнул, подпрыгнул и рефлективно выбросил вперёд кулак. Но мой кулак попал в пустоту, образованную отсутствием головы этого старого садиста. В глубине души я восхитился быстротой его реакции, но вслух произнёс совсем другое:

- Ты что ж, сука, делаешь! Совсем охуеваешь?!
- Не охуеваю, а провожу важный научный эксперимент, - ответил он, сверкая своей подлой довольной рожей, - Зато теперь ты можешь быть уверен, что твои рефлексы в полном порядке.

Я напряжённо обдумывал, какую гадость я ему сотворю в ответ. Сначала пришла мысль подложить ему перед сном под простыню кнопок, таких БОЛЬШИХ канцелярских кнопок, - пусть почувствует себя йогом. Нет, не подходит. Месть нужна прямо сейчас. По этой же причине пришлось отбросить и гениальную мысль о том, чтобы ночью помочиться в стакан, в котором этот старый хрыч оставляет свою вставную челюсть. Наконец меня осенило. Я как-то особенно радостно выпалил:

- *** тебе, а не зубочистки! Не позволю собачек мучить! Я ещё тебе и гринпис в лабораторию с проверкой пришлю!
- Ах так?! – вскричал он, - Тогда гони мою сотку назад!
- Не-а, она мне на лечение пойдёт, ты же меня ранил.

Я был удовлетворен, но не до конца (гусары молчать!). Выходя, я кинул ему довольно безобидную фразу: «Учёный – в говне мочённый!», и резко захлопнул за собой дверь. За спиной я услышал глухой удар. Это он тапком кинул мне в след, да не успел. Да… Всё-таки старик уже не тот. Раньше в таких случаях я всегда получал каблуком в затылок.

Придумав более удачную рифму, я решил вернуться. Быстро открыв дверь, я скороговоркой произнёс: «Учёный – на хую верчённый!», и снова закрыл дверь. Сразу же раздался второй удар. Однако я знал, что это не второй тапок, а вставная челюсть, ибо тапок у старого хрена был только один. Проходя мимо окон, я хотел ещё и показать ему жопу, но передумал. Хватит, а то он обидится.

Какой из этого можно сделать вывод? Ну, тут лучше Маяковского не скажешь: «На вкус и цвет товарищей нет». Кто-то любит собачек, кошечек, науку, а кто-то, как я, любит лепить из пластилина (и не только) ёжиков, делать им иголки из зубочисток, а потом посылать свои произведения в благотворительный фонд под названием «Сделаем игрушки для бедных чукотских детей», получать от этого пресловутое моральное удовлетворение, а также надежду на то, что на небесах мне это зачтётся.

Возникает вопрос. Что важнее: наука или благотворительность? Это покажет время, и не то «Время», которое по Первому каналу в 21.00, а то, которое тикает, движется и уходит, как ежики в туман чукотской тундры…