Женское становление

Я никогда не любила женское общество.

В детстве, когда я была панком, моё нутро изрыгало самые страшные гадости, стоило мне только представить шлюшскую особь. Я всё никак не могла сопоставить с е б я - 14-летнюю инопланетянку-тинейджерку - с теми тонконогими и звонкоголосыми существами, вечно подмигивающими, хитро улыбающимися (у, лисы!), завёрнутыми в качественную одёжкку, вертящими круглые попы, обладательницами напичканных мусором головками.
 
Какая нежность, какая миловидность может быть у этих шлюшек? - думала я, почёсывая свою густоволосую лохматую шевелюру и покружаясь в таинство книжного мира с прелестными тургеневскими девушками.

А в реальности я презирала всё тупо=женоподобное, гордясь своим продвинутым лозунгом: "Долой тупые улыбки, пластмассовые сиськи, капроновые колготки, платья в цветочек и в сердечко! Всех шлюх - на помойку!" Так кричала моя максималистская душа.

Естесственно, в тот период у меня почти не было друзей, скажу даже больше - у меня не было даже приятелей. Девчонки в то время сторонились моей отпугивающей "грузности", неприятной правдивости и мужественной неулыбчивости. Мальчики видели во мне интересного собеседника, довольно странного, но увиливали от всяких интимных контактов - увы, Нино, для флирта и умопомрачительного секса на свете есть тупые шлюхи, с них ж с этого не убудет.

Через 1,5 года я пела уже по-другому. Мой тинейджерский пыл с максимализмом заставил меня в один солнечный летний день надеть голубую полупрозрачную юбку, вдеть совсем свежие грудки в только что купленный кружавчатый бюстгалтьер, уложить лаком длинные русые волосы, идеально выбрить ноги и облачить их в шелковое полотно обтягивающих копронок. В тот день, как сейчас помню, я взяла с собой маленькую сумочку с зеркальцем, пудрой, расческой и флакончиком ярко-красной помады. И пошла гулять по своему маленькому провинциальному городишке, гордо задрав голову и выискивая восторженные взгляды оборачивающихся мужчин. В редкие (а потому и желанные по-особому) дни мне счастливилось жеманно и царственно-лениво отнекиваться от убогих предложений познакомиться, густо краснеть от случайных комплиментов и пошлостей, равно брошенных в мою сторону.

По своей, как ещё недавно казалось, панковской теории, я превоплотилась в самую что ни есть попсовую "шлюшку" - с вечным кокетством, гиперсексуальностью (никак ещё, увы, нереализованной), неадекватным поведением в общении с л ю б ы м обладателем волшебного, обожествляемого мною, фаллоса. Но меня меньше всего заботили свои старые принципиальные панковские заморочки, гораздо страшнее было другое.

Я по-прежнему ненавидела женщин, даже приняв и поняв их сущность, я не могла заставить себя зауважать этих хитрых тварей. Кроме того, в каждой из них я узревала зловейшую потенциальную соперницу. А какие сладкие были минуты торжества над своими сексуальными конкурентками! Когда в компании парни реагировали на мои, а не вон той тупой пустоголовки, женские уловки: облизывание накрашенных губ, томные взгляды, медленные поглаживания шеи, покусывания пальчиков.. , я была на верху блаженства, я прямо вспыхивала от повышенного ко мне внимания со стороны мальчиков и от заметного "угасания" девчонок-неудачниц.

В те 15-16-летние годки я насквозь была пропитана извращенными и вязкими, как густая вагинальная слизь, "думами". И даже ярко выраженное отвращение от общества подружек не мешало беспрестанно помышлять о сексе в школе, в парке, с прохожими, представлять нашу училку по истории в экзотической позе с её уже дряхлым муженьком.

Впрочем, о чем это я? Ненависть к женским особям пропала внезапно. Как-то случайно вычитала, что у Сартра (того самого, моего любимого), верная ему душою, подружка была лесбиянкой. "Круто!" - подумала я и решила однозначно стать лесби. Тут как нельзя кстати моя товарищ-по-парте уж больно ласково и изощренно оказывала мне заботу. Мы стали повсюду ходить за руки, целоваться в губки и глазки, красить друг друга помадой, поправлять осторожно одежду.
- Моя заинька ты, - говорила она.
- Ты моя ластынька, - отвечала взаимностью я.

Но дальше пресловутой репутации двух "розовых" цветочков мы не пошли. Стыдно, что ли, становилось друг перед другом наедине. А вот с опытной девочкой-лесби я даже несколько раз целовалась. И это было необыкновенно!.. Нежно необыкновенно, я имею в виду. Лесбийские нежности - это.. Стоп! Кроме поцелуев (кстати, первый глубокий поцелуй я подарила своей 9-летней соседочке через стенку Ксюшке, мне тогда 11 едва исполнилось, хотелось же нам тогда целоваться по-взрослому, а с кем ещё расслюнявишься в нашем городишке?), ничего у меня с девушками не было. Никакого извращения! А может, девушки подходящей не нашлось? Ага, ага.

Короче, неудачные розовые опыты и начавшаяся бурная сексуальная жизнь с моим любимым мальчиком Сашкой всё перевернули.
Вся ненависть и лесбийское отчуждение по отношению к женскому сословию улетели вместе с моей девичьей невинностью и радикальным максимализмом к чёрту на кулички.

А женщины? Наверное, в их завитых шелковоловых головушках творится нечто подобное,.. что и у меня. Хотя.. Нет, не творится! Что Вы, ни в коем случае!

Не творится и всё! Безо всяких пояснений. Ещё буду кривить душой - неа, не буду.

Пойду лучше позвоню подружкам, поболтаю часок-другой. Я же научилась теперь болтать по-девичьи, хм. А вы не подслушивайте, а то засмущаюсь я. Я стеснительная.

- Алло, Марго? Ты купила себе уже шапку, а то вместе можем по-шоппинговать?

...