Пиши на главпочтамт

Владомир был художником. Даже на рассвете, когда в сумрачной близи только начинает видеться собственная ладонь, он еще продолжал сидеть на большом валуне и творить свои шедевры. Рыбаки часто замечали его на речном пороге по колено в воде с доской в руках. Сначала он делал эскизы и наброски для своих картин, а потом шел к себе и там доводил их до ума. Один охотник один раз чуть не подстрелил его в лесу, когда Владомир выскочил с мольбертом из кустов вместе со стаей куропаток. Из ягод и трав делал он свои краски. Крыжовник художник заваривал с капустой и настаивал на цветках рябины, получая прекрасный коричневый цвет. Уголь с бузиной давал зеленый оттенок; кипяченый в крапиве сок вишен шел на синий. Из пыльцы одуванчиков, смешанной с соком манго, выходил замечательный алый цвет. А капля чеснока выжатая в только что приготовленный отвар, придавала всем цветам загадочный пепельный тон.

Однажды Владомир пришел на берег реки очень рано, потому что в тот день решил нарисовать выныривающую и погружающуюся обратно в воду рыбу. А так как рыбы в это время года выпрыгивают из воды не так часто, нужно было запастись временем и терпением. В промежутках же между их появлением, Владомир был намерен изображать макушки молодых елей, пригибающихся к земле, если поднимался бы сильный ветер. Когда одно дерево особенно наклонилось и понадобилась охра, чтобы быстрее нарисовать севшую на его ствол сову, к воде подошла женщина. Поставив на берег свои корзины она принялась раздеваться. Увидев ее, Владомир отложил свою работу и начал наблюдать за ней. Когда она, сбросив с себя белье зашла в воду, собираясь искупаться, Владомир поднялся с земли и сказал:
-Пожалуйста, постойте немного вот так, как сейчас, я хочу вас нарисовать! Женщина посмотрела в его сторону и, помолчав, ответила:
-Польщена вашим творческим вниманием ко мне, но имейте стыд,- могли бы и отвернуться,- я все-таки голая. - С этими словами она окунулась в воду и поплыла по-лягушачьи. На минуту Владомир задумался. Как же он стал бы ее рисовать, отвернувшись в другую сторону? Но так как ему была теперь видна только ее мокрая голова, а затея запечатлеть купающуюся красавицу увлекла его, Владомир взял свои кисти и устроился поближе к воде, тем более, что отсюда открывался более широкий вид на водоем, а значит прибавлялось и шансов заметить вылетающих из воды рыб. Видимо утренняя купальщица любила поплавать, а может ее смущал становившийся несколько назойливым, столь внезапно вылезший из кустов художник, расположившийся, кстати, рядом с ее вещами, она продолжала плавать вдоль берега, на почтительном от него расстоянии. Владомир же тем временем старательно вырисовывал ее затылок с коричневыми волосами и белыми плечами, на фоне покрытых туманом утесов противоположного берега. Поскольку натурщица не находилась на одном месте, а постоянно меняла траекторию, Владомиру приходилось рисовать не одну, а несколько ее голов, чтобы картина, представлявшаяся ему, была натуралистичной.

Прошло довольно много времени, утро набирало силу, и туча вальдшнепов со стоном пролетела над соснами. Бросая на Владомира колючие взгляды, женщина тяжело дыша заплыла за густой крыжовник, низко склонившийся над водой, и он потерял ее из виду. Как раз в это время невдалеке из воды высоко подпрыгнула большая белая рыба и обрадованный Владомир принялся рисовать ее зеленый широкий хвост, как проклятая чайка, а может ворона, свалившись будто с неба, в один миг схватила ее лапами и преследуемая своими громко кричащими собратьями, унеслась прочь. Судорожно ища лазурь, чтобы изобразить небо, на фоне которого разыгралась эта драма, Владомир вспомнил о своей прекрасной натурщице и схватив мольберт, поспешил к тому месту, где она скрылась. Он появился перед ней как раз в тот момент, когда она, внимательно прислушиваясь, уже почти вышла из воды, прикрывая рукой грудь и другие места.
-Большое вам спасибо, что уважили меня,- радостно вскричал Владомир. - Подождите пожалуйста еще секунду, я принесу пастель, я оставил ее в кустах.
-Вы носите ее с собой? Как это мило.- сказала она, стряхивая с себя липучие лилии. Владомир быстро отыскал место, где оставил свои художественные принадлежности с гуашью, маслом и кистью из хвоста серо-бурой лисицы, которую, изнуряя себя голодом, опасностями и другими угрожающими здоровью смелого охотника лишениями, достал для него он. Когда Владомир вернулся, женщина сидела под большим, раскинувшим свои распростертые, словно крылья, ветви деревом, прислонившись головой к корявому ароматно пахнущему стволу. Невдалеке пели иволги и хорошо было слышно их нежное отчетливое щебетание. Владомир принялся рисовать картину, открывшуюся ему под эту музыку, для чего ему потребовался бы очень насыщенный фиолетовый цвет, но вовремя вспомнил, как он его лишился, впрочем, так и не успев приобрести. Владомир случайно наткнулся на человека, торговавшего именно цветами из разряда сугубо темно-фиолетовыми, считавшимися в то время довольно крутыми, потому и недешевыми.
-Сколько берешь?
-Три.
-Семнадцать за каждую.
-Сдурел?
-Разговор закончен.
-Может договоримся?
-Я сказал.
-Ладно.

Владомир полез в свой карман за деньгами, но тут почувствовал, что его вдруг ударили по голове березовым поленом и он, конечно, упал. А когда встал, то понял, что его сегодня не только обманули, но ударили, обокрали и обидели. Поэтому свой рисунок Владомир сделал не в темно-фиолетовых, а в бронзово-зеленых тонах, и мой незнакомый читатель, если бы взглянул на него, то уверяю - встал бы на колени.

-Неплохо, -сказала подойдя сзади женщина. -Но позвольте теперь и мне попросить вас?
-Вы сделаете меня счастливым, если я смогу что-нибудь сделать для вас!
-Я только сейчас обратила внимание, что я не причесалась. Мне бы не хотелось быть увековеченной с неприбранной головой.
-Так причесывайтесь же скорей! -нетерпеливо вскрикнул художник. -
-Я не могу найти расческу. Вероятно забыла дома или обронила по дороге. А у вас ее не найдется?

Воцарилось неловкое молчание. Между ними гулко треща пролетел большой красный жук, усевшись в конце концов на макушку совершенно лысого черепа художника.
-Я не ношу ее с собой, -ответил Владомир, стряхивая насекомое. -Но неужели ничего нельзя исправить? Ваших несколько голов я уже нарисовал, когда вы купались, а за тело, признаться, еще не брался. Глаза женщины вспыхнули:
-Покажите мне их! Порывшись в портфеле, Владомир достал несколько эскизов с нанесенными на них набросками. Волны бились о песок; иволги петь перестали, улетев на пашню обедать, и на смену им пришли уже сытые поползни, затянувшие свои далекие задумчивые песни.
-Безобразно!- сказала ныряльщица, разрывая холсты в клочья.
-Что такое?!- закричал возмущенный пейзажист. -Что вы себе позволяете?! И схватив мольберт Владомир двинулся на обидчицу, намереваясь обрушить древесную конструкцию ей на голову, и, если бы не увесистая корзина, метко брошенная женщиной в художника, мозги ее, неминуемо бы выплеснувшиеся на тюбики с олифой, послужили бы неплохой палитрой художнику. Владомир упал.
-Боже мой!- воскликнула натурщица и склонилась над своей жертвой, судорожно пытаясь привести ее в чувства. И лишь после того, как купальщица окатила Владомира водой из котелка, в котором он разводил деготь для получения темных окрасок, художник пришел в себя.
-Что вам не понравилось в моей картине?- спросил он.
-Здесь не хватает одного самого главного цвета,- ответила женщина,- черный есть, белый уже готов, и если у вас найдется немного красного, я могла бы его приготовить.
-Буду только рад.- ответил Владомир. Женщина развела костер, и порывшись в разбросанном от удара о грудную клетку Владомира содержимом своей корзины, достала большой глиняный сосуд с торчащей из него металлической трубой. Покидав в него какой-то гадости, она поставила горшок на огонь, и когда из трубы повалил густой вонючий дым, вылила в него кувшин с водой.
-Готово!- сказала она.
-Да тут хватит на целую Третьяковскую Галерею!- вскричал Владомир и не мешкая принялся за дело. Спустя минуту, Владомир закрыв глаза откинулся на траву. Сердце забилось в предвкушении предстоящей работы. Вскочив на ноги и смешав краски, художник уже почти взмахнул кистью над своим новым хорошо укрепленным полотном, как из неба начал падать сильный дождь. Портрет незнакомой купальщицы в обрамлении срезанных остро отточенным ножом, который всегда, если не забывал, носил с собой Владомир, кажущийся на второй взгляд еще большим чудаком, чем на первый, душистых ветвей герани и пихты, на фоне водяного простора местных полей, смешавшись с дождем, словно портрета и не было, собственно, так натурально и не возникнув, впитался в землю, исчезнув в ней вместе с водой.
-Мне нужно уходить.- сказала подошедшая справа купальщица, мокрая с головы до ног.
-Очень жаль.- поднимаясь ответил Владомир.-Всего хорошего! Но чувствуя, что что-то не договорено, что-то не доделано, он добавил:
-Приношу вам свою благодарность за вашу признательность к моему интересу. Мы очень хорошо с вами поработали.
-Мне тоже с вами было очень приятно, но вы не проводите меня до железнодорожного вокзала? Здесь недалеко.
-К сожалению я сейчас очень занят. Идет сильный дождь и я хотел бы как-нибудь уберечь свои работы от сырости. Часть из них сделана акварелью, а вот эта,- Владомир достал из портфеля большой лист ватмана,- я начал сегодня пастелью. Не хотелось, чтобы она погибла.- Он посмотрел на свое творение:
-Знаете, глядя на него я всегда буду вспоминать теперь о вас.
-Тогда дайте мне мою одежду - вы на ней стойте.- сказала женщина.
-Ах, да! Простите!- он было нагнулся, но словно о чем-то задумавшись, притянул к себе натурщицу. "Да!"- сказала она и между ними вспыхнула любовь. Некоторое время влюбленные были вместе,- потом разошлись; художник закурил, ныряльщица стала одеваться. Известно, что женщина испытывает оргазм в тридцать три года в шесть и девять раз сильнее, чем мужчина в восемнадцать; в сорок семь - в четырнадцать и три; в двадцать четыре - тринадцать и девять,- мужчина же,- в пятьдесят два - в восемь и одна; в девятнадцать - в четыре и семь с четвертью, а в тридцать пять и одиннадцать - по одному и шесть соответственно.

Владомир скатал свои рисунки в один толстый рулон, получившийся довольно увесистым, сложил мольберт с кистями и красками; взвалил все на плечи и помог собраться своей новой подруге. Они шли по тропе, дождь все шел; он был теплый и обильный и находясь под ним, становилось даже как-то торжественно. Художник рассказывал натурщице о том, как он потерял ногу в Алжире, а она сказала ему, что ее зовут Айгешат.
-А меня Владомир.- сказал пейзажист. На перроне он обнял ее и сказал:
-Я рад, что наконец-то встретил тебя! Айгешат не стала вытирать хлынувшие из глаз слезы, лишь прошептала:
-Мне будет очень не хватать тебя. Куда тебе прислать письмо?
-Пиши на Главпочтамт сказал Владомир, не выпуская ее руки,- я живу в лесу под утесом и почтальон вряд ли знает об этом. Подошел поезд, Айгешат вошла в него и уехала, но Владомир успел крикнуть:
-Если будет сын, назови его Епимахом! Вернувшись домой, художник узнал по транзистору из обращения президента страны, что Главпочтамт взорван сегодня перед рассветом неизвестной террористкой.