Борис Акунин. Азазель

 «Читатель, взявший в руки труд Акунина, должен знать наперед, что никаких дел он не переделает, никаких телепрограмм не увидит и ко сну не отправится ровно на тот временной отрезок, что потребуется ему для прочтения детектива до последней строки…»
Эхо Москвы

- Этот Паваротти поет хуже некуда!
- А ты откуда знаешь? Ходил на него?
- Да нет, жена ходила, вчера напела…
Этот анекдот очень точно отражает мое отношение к детективу до знакомства с ним: я заранее знал (то ли от родителей, то ли от школьного учителя литературы), что «все эти современные романы» вообще с большой долей условности можно относить к литературе.
 Беллетристика – один из самых презираемых критиками и при этом один из самых любимых, если не сказать любимый, рядовым современным читателем литературных жанров. Да и ничего в этом удивительного нет: ведь критик желает работать лишь с «качественной» литературой; анализировать «бульварное чтиво» - ниже его достоинства. Непритязательный же читатель, напротив, хочет с книгой в руках отвлечься от напряженных размышлений о повседневных проблемах, окунувшись в захватывающее дух расследование с заранее предрешенным «happy end». И вот ведь какая оказия: наша литература, начиная от самых истоков своих и заканчивая литературой времен перестройки великой империи с гордым названием Советский Союз, не была беллетристикой. На занимательность несправедливо, по моему мнению, был повешен ярлык низкопробности.
Девяностые выбросили на прилавок тысячи отечественных детективных романов, но все эти Слепые, Бешеные, капитаны Ларины, Журналисты и Адвокаты, которые были иногда романтичными бандитами (что-то вроде Робина-Гуда), иногда честными милиционерами (на ум приходит только Глеб Жеглов и Володя Шарапов), не увлекали читателя, воспитанного как-никак в духе традиций серьезной литературы. Российский детектив, который, пожалуй, почти всецело входил в рамки «Кровавый на шухере» и «Возвращение Кровавого» читали, слегка стесняясь самих себя.
И тут как черти из табакерки повыскакивали на книжные прилавки глянцевые романы этого «злого человека» (ведь именно так можно перевести с японского языка «аку нин» - псевдоним Григория Чхартишвили, филолога-япониста). Книги о сыщике Эрасте Фандорине «дали жару» литературной жизни России, в мгновение ока «взорвав» рейтинги и вызвав лавину оценок как среди критиков (причем не только отечественных), так и среди рядовых читателей. Едва ли вы найдете сейчас человека, который не знаком с романами Акунина или не смотрел фильмы, снятые по сюжетам его произведений. Западные средства массовой информации в один голос заявляют о Ренессансе русского кинематографа, за который и в самом деле в последние годы можно гордиться; немалая заслуга этому – экранизация детективов писателя. Нашумевшие «Азазель», «Турецкий Гамбит», «Статский Советник», по кассовым сборам в России перегнавшие все американские блок-бастеры, снимали лучшие отечественные режиссеры, а в титрах редко увидишь имена незнакомых актеров.
Не удивительно, что Акунин своим детективом просто таки очаровал широкую аудиторию. Динамика, бешеные скачки в пространстве и во времени и другие элементы «экшена» делают свое дело: акунинский роман жутко увлекателен, от него и впрямь не оторваться. Ночь, проведенная с кружкой горячего чая и новой книгой этого автора – явление для меня, к примеру, вполне обыкновенное. Гораздо интереснее вот что: почему же от писателя в восторге высоколобая критика, не первый год купающая его в лучах славы? Как же сумели глянцевые романы Акунина примириться с гонителями «макулатурных волн», с людьми, имеющими «антиглянцевое» мышление, с теми, кто ежедневно осуждает засилие «литературщины» на прилавках наших книжных магазинов? Как удалось автору сделать из жанра массовой литературы чтение, не стыдное для интеллектуалов?
Мне кажется, что ответ на этот вопрос достаточно прост: главной заслугой этому «признанию» Акунина в литературной среде - оцененная критикой качественность его романов. Действительно, с тем, что писатель виртуозен во владения материалом (причем как историческим, так и литературным), спорить сложно. Глянцевая словесность детектива поражает своей филигранностью, живостью и чистотой языка, богатством культурного слоя, силой эмоций. Уже с первых строк Акунин настраивает читателя на архаический стиль романа, бережно сохраняя его до самой последней страницы. Воистину, от романа вкусно пахнет великой русской литературой! Едва начинаешь читать «Азазель», понимаешь, почему писатель посвятил проект «Приключения Эраста Фандорина» «памяти XIX столетия, когда литература была великой, вера в прогресс безграничной, а преступления совершались и раскрывались с изяществом и вкусом»…
Но одной блестящей стилизаторской манеры автора, конечно, было бы недостаточно. Изящная словесность «Азазели» умело сплетена с ювелирностью остроумных, нетрадиционных, даже парадоксальных сюжетных ходах. А ведь, согласитесь, основная сюжетная линия романа довольно проста: молодой чиновник сыскного управления Эраст Фандорин оказывается замешанным в дело о череде самоубийств, которое неожиданно приобретает государственное значение. Распутать клубок сыщику помогает его необычайная интуиция и везучесть во всякого рода пари, азартных играх, на дуэлях. Но в эпизодах Акунин иной раз так круто завернет сюжет, так ловко решит его, что просто дух захватывает! Именно поэтому литература Акунина в первую очередь - литература сюжета, который и является «стержнем» всего произведения, и во вторую – героя, молодого романтичного Фандорина, который чрезвычайно симпатичен читателям. Авторский «финт» в конце романа и вовсе «ломает» каноны: автор «убивает» нашу любимую героиню – «Лизоньку», невесту Эраста, да еще и во время столь долгожданной свадьбы влюбленных… Не отсюда ли этот псевдоним «Аку нин»?.. Писатель не поставил даже многоточия, оставив у меня ощущение недоумения, ведь расследование оказалось проваленным… Словом, совершенно необычное для традиционного детектива решение.
В целом атмосфера романа «Азазель» неагрессивна, несмотря множество убийств. В этом видится еще один плюс и явно положительная тенденция в русской беллетристике, ведь между детективом и боевиком до Акунина можно было (с большой вероятностью оказаться правым) поставить равенство. Уже упомянутые Кровавые прекрасно справлялись со всеми трудностями на своем героическом пути одним метким ударом тяжелого кулака, оставляя за собой, кроме множества разбитых женских сердец, кучу трупов.
Меня также поразила глубина, смысловая наполеннность романа: несмотря на достаточно скромный по меркам жанра объем, писатель сумел сделать из «Азазели» чрезвычайно многослойный «пирог», который «съедается» читателем с большим аппетитом. Верхний его слой – собственно детектив, преступление и его разгадка. Историческая прослойка - антураж жизни обеих наших столиц конца XIX века, образы реальных исторических лиц, к примеру, московского генерал-губернатора Долгорукого, начальника московской охранки Зубатова (мне сразу вспомнился еще с уроков отечественной истории «зубатовский социализм»). Есть здесь и очень оригинальное заимствование некоторых черт русских классиков. Самоубийство студента Кокоркина в начале «Азазели» Акунин описывает в традициях «Мастера и Маргариты» Булгакова; история любви «Лизаньки» и Эраста Петровича чудо как похожа на знакомое нам произведение Карамзина; сама идея «азазелианства», звучащая из уст леди Эстер, имеет сходство с теорией Раскольникова у Достоевского. Что же это? Отсутствие мыслей в собственной голове? По-моему, мастерский стиль, в котором поданы эти заимствования, делает этот вопрос неуместным.
Вечные темы и сюжеты романа строят еще один пласт – мифологический, и, конечно, поднимают вопрос о том, что же это за существо, именем которого назван детектив. Азазель в религии - демоническое существо, совратитель человечества, часто вообще отождествляемый с сатаной. Этот падший ангел «научил мужчин убивать, а женщин вытравливать чадо»; а леди Эстер перед смертью скажет: «Азазель – великий символ спасителя и просветителя человечества. Господь создал этот мир, создал людей и предоставил их самим себе. Но люди так слабы и так слепы, они превратили божий мир в ад. Бог только дал человеку карты, Азазель же учит, как надо играть, чтобы выиграть». Согласитесь, есть над чем призадуматься…

А как мастерски писатель строит увлекательнейший диалог с читателем! Акунин, начав в «Азазели» игру с нами уже со своего псевдонима и названия романа, продолжает ее в течение всего повествования, чем вызывает оценку интеллектуального романа, в котором спрятано множество намеков и недосказок, адресованных внимательному и искушенному читателю.
Появление качественного романа в популярном жанре – знак хороший. Ведь все равно читаем «бульварные» романы, какими бы они ни были; так может это хорошо, что мы стали выбирать лучшее? Отрадно осознавать, что книги о Кровавых уходят в небытие, а на смену им приходят труды Акунина – живое напоминание о том, что нет высоких и низких жанров, - есть хорошая и плохая литература. Впереди – новые герои и новые сюжетные ходы.
©