Гаечка. женщины, которых мы помним

Она влюбилась в меня без ума. Надо же!..
 Меня это раздражало.
 Я не был готов к такому чувству.
 Собственно говоря, что можно требовать от мальчишки, у которого одно на уме – скатиться с пригорка на роликовых коньках, не сбив ни одной консервной банки?
 Я вёл себя отвратительно.
 - Вали отсюда! - огрызался я. - Чего пристала?! Иди к чёрту!
 Она терпеливо отходила в сторонку и ждала меня, ждала часами.
 После очередного своего маршрута по городу - не смотря на запреты родителей, я всё-таки осмеливался «спуститься в город», чтобы сломя голову промчаться в потоке машин по километровому проспекту вниз, к ущелью, и насладиться панорамой горной извилистой реки, моста над ней, возведённого когда-то пленными немцами, - а потом, коротко вздохнув, поворачивал назад к дому, и минут через сорок снова покрикивал на Гаечку - глазастую и губастую…
 - Ты - дура? - хамил я. - Не видишь, я делом занят?!
 Гаечка улыбалась и ничего не отвечала.
 Она просто улыбалась…
 Сметая жестянки с пути, я мчался на роликах, радуясь ветру и только ему.
 Мне не нужна была глупая любовь.
 Во всяком случае, до то самого вечера, одного из тех тёплых блаженных августовских вечеров, которые запоминаются на всю жизнь.
 Может быть, на меня снизошла благодать в тот вечер? Я не помню.
 А может быть, во мне просто проснулась совесть, но что-то шевельнулось во мне, и, отворив низенькую калитку, я попал в их сад.
 Там за деревьями, темнел дом, в котором со своими родителями жила Гаечка, а здесь, под уютной яблонькой она тихонько раскачивалась на качелях и, как всегда, улыбалась мне, улыбалась.
 Я подошёл и сел рядом.
 Мы молчали. Ни единым словом мы не нарушали тишину, понимая, что тишина - это и есть настоящее счастье. Тишина, и то, что мы сидим так рядом, касаясь друг друга хрупкими плечами.
 Потом я повернулся к Гаечке и поцеловал её в губы. Один-единственный раз.
 Нам было двенадцать лет.
 Это было так давно.