Прежде чем ставить диагноз и назначить лечение

Сейчас говорить о политике у нас принято везде и повсеместно. На рынке, на улице, в интернете, по случаю и просто так, и даже «от имени и по поручительству». Не то что в советские времена: либо хорошо (как об умершем), либо шёпотом на кухне при большом риске, а не «сдадут» ли близкие и родные. С чужими о политике естественно ни-ни, только на партсобраниях, конференциях и то в русле задач партии и правительства. То-то сегодня - все стали срочно разбираться, как нужно жить, с кем дружить, какие кадровые решения принимать.

 Вот что с человеком делает свобода слова – говорю что хочу, не важно со знанием делам, али так – знайте меня. Но еще Николай Бердяев говорил, что человеку нельзя давать внешней свободы больше, чем он свободен внутренне.
Иначе, перед тем как во всеуслышание (сейчас модно говорить - публично) рассуждать о политике вообще, или каких-то ее проявлениях в частности, нужно иметь хотя бы общее представление о теме разговора, быть свободным от собственных стереотипов, приоритетов и информационных наслоений. Но если страна более семидесяти пяти лет жила и не знала что же собой представляет политика по существу, а не в контексте марксистко-ленинского видения, то откуда же такие обширные знания о политике теперь появились у внешне свободных людей. Не особо верится в идею, что все, кто заговорил сейчас так или иначе о политике, бросились читать умные книжки о политике, постигать другие, отличные от марксисткого (материалистического) подходы.

Поэтому, говоря о политике, высказывая какие-то суждения, или же давая оценки, в большинстве своем случаев, люди не имеют вообще или же малейшее представление о той сфере, частные явления которой они обсуждают. Естественно об ограничении права на свободу слова и речи быть не может. Вопрос в другом, куда более интересно рассуждать со знанием дела, а не от нечего делать или, наоборот, за деньги. Хотя часто публично рассуждать без разницы о чем (благо, сложилось мнение, что в политике разбираются все и в то же время никто) человека подталкивает чувство социальной потерянности. Просто человеку не доступен или не известен, какой-либо другой способ заявить о своем существовании обществу, которому, в лучшем случае, нет никакого дела до него как человека, как неповторимой индивидуальности, а только как к гражданину и то только в двух случаях. Во-первых, гражданин как потребитель, в том числе специфического продукта – имиджа субъекта избирательного процесса, а также информации (в основном «структурированной»). Во-вторых, гражданин, как «носитель» девиантного (отклоняющегося от общепринятых социальных норм) поведения.

Между прочим, условно говоря, общество беспокоит вопрос борьбы не столько с частными отклонениями, такими как воровство, кража и даже единичные убийства (очевидно, это каким-то образом обусловлено, а человек зачастую оставлен сам на сам со своими проблемами), сколько тотальная борьба с инакомыслящими. Иначе как понять относительное «процветание» специфических «ремесел» в любом обществе: от тоталитарного до так называемого демократического, в то время как мы есть свидетелями постоянной борьбы за чистоту «рядов» независимо от общества. В Советском Союзе боролись за чистоту марксистко-ленинской идеи, власти США борются с антидемократическими режимами, на востоке Украины до самого последнего боролись, условно говоря, за пророссийский «правильный» курс государства и т.д. Но в действительности, то, с чем мы имеем дело, далеко не есть политика.

Соответственно в повседневной практике мы имеем далеко неадекватный подход к пониманию политики, как со стороны тех, кто избрал своим «делом жизни» политику, так и обычных граждан, точнее, «потребителей» результатов деятельности «работников» этой специфической сферы. Слушая политиков, аналитиков, политологов, а также тех, кому просто «приятно» высказаться, нетрудно вычленить из их «речей» множество взаимоисключающих противоречий, свидетельствующих либо о непонимании сути проблемы, либо об отсутствии единоверного решения в принципе. Хотя каждый высказывающийся в то же время считает себя, если не самым «продвинутым» специалистом в политике, то, как минимум экспертом, знающим, что к чему.

За примерами далеко ходить не нужно. Достаточно вспомнить разговоры о национальном интересе. Либо у каждой политической группы своя Украина, либо обстоятельства внутри и вокруг Украины изменяются с невообразимой частотой, либо в действительности как такого национального интереса не существует в принципе. Это лишь способ навязать частный интерес и собственное видение обществу. Мы также постоянно слышим ничем не аргументированные противоречивые высказывания из уст разномастных и разнокалиберных политиком, а также экспертов и аналитиков. Одни, например, уверены в «позаоблачной» заполитизированости украинского народа, другие же обвиняют его (народ) в аполитичности; одни говорят о мудрости народа и его способности разобраться в том, «кто есть who», тогда как другие или те же самые, но в другой ситуации, о том, что народ постоянно поддаётся манипулятивным действиям.

Разве не Мороз в сердцах в 1998 году сравнивал народ со стадом «баранов». Но тот же Мороз и его соратники в постыдном торге за властные портфели, шантажировали Ющенко и Тимошенко тем, что де поддержка социалистами Виктора Андреевича во втором (?) и «третьем» туре обеспечила победу нынешнему президенту. Выходит, народ, в частности избиратели, которые в первом туре голосовали за Мороза, такой сознательный, что прислушался к рекомендациям своего «политидеала» и ринулся все как один голосовать за Ющенко? Хотя на самом деле приблизительно, как показывают закрытые мониторинги, две третьих, условно говоря, морозовского электората либо воздержались в выборе, либо голосовали за Януковича. А перед этим тот же Мороз постоянно на предложение отказаться от собственного боллатирования в поддержку Ющенко любил говаривать, что электораты не суммируются. И таких примеров «просто завались».

Так где же истина? Даже в этом вопросе заложено противоречие: одни склонны утверждать, что истины не существует принципиально, другие же – истина есть результат консенсуса. В таком случае возникает закономерный вопрос, чем вызвано такое явное разногласие. И, как следствие, возможно ли преодоление разногласий в политической сфере в перспективе и, естественно, что это даст.
А теперь по порядку. Первое. Если Вы уверены, что политика это, например, сфера формирования, распределения и поддержания в функциональном состоянии властных отношений, то это не совсем так. Взять хотя бы, к примеру, «Майдан». Роль этого феномена в формировании сегодняшней политической картины неоспоримо огромна (хотя далеко не осознана). Но в основе зарождения «Майдана» никоим образом не прослеживалось властных отношений – первые несколько дней присутствие людей на Майдані Незалежності мотивировалось суто внутренним чувством солидарности в борьбе за возможность представлять самого себя. Иначе говоря, на Майдані Незалежності собрались те, кто боролся за право быть равным другому: один избиратель – один голос. Далее естественно имели место технологии, а куда ж без них.

Не совсем так, если под политикой понимать сферу формирования перспектив развития определенного института, организации или общества (политика школы, семьи, государства и т.д.).

Если обратиться к примеру, то обыденный «суп» - это не столько определенный набор продуктов, сколько четко определенная технология приготовления. Иначе, имея под рукой суповой набор, можно в результате получить ядерную бомбу. И слава богу, что нам не известны подобные технологии, например, трансмутации металлов (алхимия – превращения любого металла в золото или другой метал, а уран, между прочим, тоже металл). Тоже самое касаемо всех других понятий, связанных с продуцированием (изготовлением либо измышлением, последнее касается абстрактных понятий), в том числе и политики.
Политика – это не столько набор властных отношений или перспектив развития, сколько технология их продуцирования, а также технология продуцирования человека политического – «zoon politikon» (политического животного. Аристотель).

В этой «ипостаси» политика становится не сферой рассуждений и теоретизирования, но сферой практики. Это нечто иное, чем сравнительно безобидное «разбазаривание» национальных богатств, «приватизация» доходных и «завидных» мест во властной или экономической иерархии или же определение с внешнеполитическим курсом государства. Это обречение человека на обособленность, потерю связи с миром или же «воссоздание» Человека из человека. А «человек» отличается от «Человека» прежде всего тем, что первый есть «продукт» своего времени, хотя и с потенцией (но чаще с претензией на индивидуальность, которая в наше время сводиться до смешного – пирсинга, тату по всему телу, до ужасного непрактичной, но «стильной» одежды и т.д.) стать Человеком. Второй же есть понимание самого себя, смысла своего существования, а также гармония с Миром.

Быть «продуктом» своего времени даже очень просто. Достаточно жить по принципу «бытие определяет сознание». Это очень удобный подход к жизни: все, что во мне или вокруг меня плохого – это обстоятельства такие, а все маломальские достижения – это результат «крови и пота». Разве не этот подход к жизни привел к тому, что старшее поколение, часто живя за чертой бедности, сетует на нынешнюю власть, молодежь и еще бог знает на кого. Но ведь спрашивается, кто же воспитывал «советскую» молодежь, кто задумывался над тем, во что же он, в самом деле, вовлечен и каковы возможные последствия такого воспитания. Оказывается, за поголовное большинство советских людей думала партия, Ленин, но только не он сам за себя.

Быть Человеком тоже не очень сложно, более того – естественно. Но… «Свободу ищет лишь тот, кому она известна», а других и в «неволе» «хорошо кормят». Правда на ровне с хлебом – байками. И первый шаг к Человеку – это восприятие и осмысление мотивов собственной деятельности. С него нужно начинать, если это кому-нибудь интересно.

Второе. То, с чем человек рождается и умирает, кажется для него само собой очевидным. Так же, как просто ходить, дышать, не задумываясь об этом, пока не возникают определенные проблемы в виде ангины или перелома ноги, так же просто философствовать или же размышлять о политике, пока не возникают определенного рода «стимуляторы», способствующие рефлексии, иначе говоря, склонности человека к глубинному осмыслению проблемы. И только последние (склонные к рефлексии) могут претендовать на заключения в сфере политики, имеющие под собой всеобщий, но в то же время отличный от истинного, характер.

Здесь заложен «водораздел» между аналитиками (политологами), политиками и теми, кто «просто поговорить». Первые являются специалистами, прошедшими определенную школу (это обязательное условие, поскольку политологов самоучек не бывает, так же как, например и врачей или инженеров). Чтобы быть политологом (хорошим или плохим – это еще вопрос), нужно владение специальным языковым инструментарием, терминологией, знанием теорий, практики их применения в жизнь, а также вероятных последствий. Согласитесь, до смешного бы выглядело, если бы политолог за образованием, считая себя специалистом во врачебной практике, предложил Вам вырезать аппендицит. Но многие «технари» (имеющие соответственное образование, и, главное, постигшие определенную школу) в какое-то мгновение стали аналитиками и политологами. Иначе говоря, теперь у нас сапожники пекут пироги. И ничего в этом плохого вроде бы нет, если только для себя. Но в масштабах общества «занятие» не своим (зачастую потому, что прибыльным или же модным) делом приносит большие убытки, как материальные, так и духовные, особенно вторые.

За примером далеко ходить не надо. Неспособность сформировать курс развития государства в практически нестандартных условиях привела к тому, что экономический потенциал Украины 1991 года должен был быть трансформирован в «идейный» – только на стыке 2004–2005 годов значительная часть населения определилась со своей позицией, о которой заявила в ходе так называемой «помаранчевой революции». Очевидно, на момент формирования украинской государственности отсутствовали необходимые обществу политические «менеджеры», способные четко сформировать картину развития, определить перспективы и опасности на пути развития. Поэтому основной принцип существования украинской государственности и общества до 2002 года был в основном следующий «ще ніколи так не було, щоб так було, щоб якось та не було». И лишь после того, как по результатам парламентских выборов стало ясно, что либо нужно делать процессы управляемыми, либо на президентских выборах Украину ждут большие перемены, провластные силы бросились искать пути самосохранения. Но, будем надеется, поздно.

Не менее опасной для общества была трансформация колоссального национально-духовного подъёма 1989-1991 годов в ощущение растерянности, второсортности и, вообще, «забытости» всем миром. Человек просто стал безынтересен, как обществу, так и государству. Последствия не заставили себя ждать – всплеск наркомании, повсеместное «подсаживание» на «попсу» и «ширпотреб», возрастание процента заболеваемости венерическими болезнями, туберкулезом и другими «социально стимулируемыми» болезнями. Но это еще не все – возрос уровень агрессивности. Вспомните 1994-1995 года, когда в больших городах, особенно на юго-востоке, выйти в позднее время на улицу было далеко не безопасно, а значительная часть младших школьников на вопрос, кем ты хочешь быть, когда вырастишь, отвечала не особо задумываясь, рекитиром или что-то в этом роде.

Что касается политика, то им все-таки надо родиться. Политик – это человек искусства. Он неким образом способен в один тот же момент отображать чаяния народа, концентрировать на себе внимание, быть неким «эталоном» для определенной части населения. Не даром же зачастую политики попадают в рейтинги самых сексуальных представителей общества. А ведь сексуальность человека в этом контексте скорее связана с «эталонностью», нежели с непосредственным либидо.

Соответственно сила политика в «эталонности», а не в его способности анализировать ситуацию, разбираться в политике – для этого и существуют политологи, аналитики, специалисты. Главное для политика – «не промахнуться» в выборе своей «команды», уметь отделять «зерна от плевел». Но в политика есть и слабые стороны. Как не смешно само утверждение, но он живой человек, а значит, имеет определенные склонности, слабости, привычки, в конце концов, свой стиль. А это значит, что политик ограничен в своей деятельности, в частности политической, собственным «амплуа» - склонностью к определенному позиционированию в обществе.

В вышесказанном заложены два моменты. Во-первых, «накладывание» знания ситуации на «амплуа» политика, делает последнего прогнозируемым. Поэтому разного рода гадания «на кофейной гуще» - как поступит политик в той или иной ситуации, есть нечто в сравни с лицедейством. Последнее заставляет призадуматься: 1) либо аналитики дополнительно «набивают» себе цену, 2) либо большинство аналитиков просто «шулеры», которые не нашли лучшего удобного случая, как таким образом зарабатывать деньги и социальные «дивиденды», 3) либо существует некое слагаемое бытия и деятельности политика (как и любого другого человека), которое делает самого человека (политика) практически непрогнозируемым, если только последний всем своим существом не погружен в обыденность.

Во-вторых, наиболее верный путь «уничтожить» политика – исчерпать потребность представителей общества (или его части) в отражении специфических качеств человека, то есть части электората. Иначе говоря, потребность в коммунистах-политиках существует до тех пор, пока часть общества склонна мыслить, образно говоря «колбасой по два десять», а вернее, жить идеей всеобщего равенства, когда «серость» одного человека не возможно отделить от «совершенства» второго – «незаменимых людей нет». Потребность в национал-патриотах существует до тех пор, пока не изживет себя идея «избранности народа», например русского (Москва – третий Рим), еврейского (богоизбранный народ), американского (утвердитель демократии).

Но в целом исчерпать потребность в политиках, как мы их понимаем, возможно лишь путем наращивания до определенного уровня не столько политической культуры общества (это необходимое, но недостаточное условие), сколько самосознания каждого члена общества или, как минимум, «критической массы». Ведь, если человек прекрасно осознает свое призвание в жизни, смысл своего существования, при этом получает удовольствие от общения с Миром, то ему не нужны никакие посредники, ни политики, ни «духовники», ни идеологи. Человек становиться самодостаточным.

Но кому нужен самодостаточный человек? Ведь будь он таким, он перестает не только нуждаться в «услугах» разного рода «душеспасителей», но и быть управляемым. Основным фактором обостроения отношений между представителями спільноти (укр. Это не одно и тоже, что и «общество» на русском) в этом случае будет не принуждение либо силой, либо авторитетом морали, но признание – добровольное осознание и принятие без малейшей тени страха. Самое интересное, что для подавляющего большинства - они сами не нужны себе самодостаточными. Им (нам) просто неведомо, что, значит, быть самодостаточным, а значить отвечать за свое существования. Насколько проще в своих проблемах обвинять других, государство, правительство, «продажных» политиков, либо судьбу, а лучше – все вместе. И при этом считать себя «святым», набожным, умницей, аналитиком, реалистом и т.д.

Отсюда мы имеем частые и повсеместные «размышления» и «изъяснения» о политике, о философии и просто, о «правильной» жизни тех, кто не в состоянии не только осознать, но и принять свою ограниченность. А чтобы утвердиться в своем мнении, в своей «правоте», точнее лишний раз убедиться в том, что ты такой как все – «нас багато і нас не подолати» достаточно «ничтожеся сумяшися» заявить свое мнение, претендуя на истину.