Снег

Ночью выпал снег. Тонкий слой белого пуха ласково укутал землю мягким одеялом, заботливо обернул каждую веточку на деревьях и кустах, обрядил озеро в хрупкий серебристый панцирь. Стало невероятно светло, потому что каждый крошечный кристаллик замёрзшей воды отражал свет звёзд и почти полной Луны всеми своими гранями. Посреди огромного поля замер в безупречной неподвижности маленький оазис леса.
И усталые люди не посмели к нему прикоснуться. Жгли последние привезённые с собой дрова, готовили немудрёную еду и разговаривали тихо-тихо, почти шёпотом, словно боялись разрушить волшебную сказку. Знали, что для многих эта ночь – последняя, но не могли оторвать глаз от зимнего леса.
Там, откуда они пришли, никогда не было снега. Да и не могло быть. Солнце почтило своей любовью их земли. А теперь зло, поселившееся в когда-то счастливом и светлом месте, гнало их прочь. И не было даже надежды на то, что те, кто не пожелал оставить свои дома, всё ещё живы. Ничего не было кроме знания. Единственного знания. Надо идти. Идти прочь от всего, что когда-то было привычным и родным. Идти как можно дальше.
Но они не могли. Путь преградил чужой город. И владыки его не хотели пропустить через свои земли тысячи чужаков. Они не верили, что те не несут войну, хоть и видели, что большинство среди них женщины и дети. И завтра на рассвете несчастные беженцы должны были кровью заплатить за право продолжить свой путь. Никому не нужна была эта битва. Ни им, ни жителям города. Но не было выбора. И все это понимали и принимали со спокойной уверенностью – так будет.
Но ночью выпал снег. Спокойный и белый, он и думать не думал о войне и о крови. Он ждал весны, чтобы растаять и продолжить свой бесконечный круговорот. Сейчас счастливые человеческие дети играли с ним, смеялись, радовались. А завтра будет кровь. Горячая и красная, она растопит серебристо-белый покров, снова обнажит землю, лишив её единственной защиты перед холодом.
А потом наступил рассвет. Не кровавый, как бывало в сказаниях. Совсем нет. Первый зимний рассвет был золотисто-розовым, смеющимся, радостным, как вчерашние дети. За ночь ветер пригладил взъерошенный ими снег, и поле под мягкими ласкающими лучами заискрилось и, казалось, вспыхнуло. Не страшно, как лесной пожар, а легко и уютно. Как огонь в очаге, как материнская улыбка. Разве можно в такое сказочное утро убивать друг друга? Зачем?
Люди собирались молча. Женщины укладывали остатки дров и еды, дети испуганно жались к ним, непонимающе глядя на отцов и братьев, молча стоящих неподалёку и готовых умирать. Зачем? Ради чего? Ради глупого страха тех, кто никогда их не видел? Да и не увидят больше никогда, если только позволят пройти.
Тихо и страшно. Никто ничего не говорил. Люди ждали. Ждали одного только слова. Слова, которое оборвёт сотни жизней. Погубит мечты и надежды, которым так и не суждено сбыться.
Высокий бородатый мужчина обеспокоено поглядывал на стены города. Там сейчас его немолодая уже жена рожала их первого и единственного, как сказала бабка-повитуха, ребёнка.
Прямо напротив него совсем ещё мальчишка нервно оглядывался, выискивая в лагере свою юную невесту. Они хотели пожениться ещё дома, но пришлось уходить.
Маленький мальчик рвался из рук тихо плачущей матери, стремясь добраться до отца и обожаемого старшего брата.
Ещё один юноша смотрел на снег и улыбался, представляя себе как он растает весной… Тогда он, отец и старший брат будут вспахивать поле, а красавица-сестра принесёт им свежего хлеба и тёплого молока… А осенью они соберут урожай и будут гулять на её свадьбе…
Старуха кое-как взобралась по крутым лестницам на стену города и умоляла барона с управляющим пропустить людей и не губить её сыновей, но её прогнали прочь.
Молодая женщина смотрела вниз со стены, сама того не замечая, поглаживала живот и представляла себе, как расскажет мужу, когда он вернётся, что у них будет малыш.
Лекари в городе и лагере готовили повязки и отвары, чтобы как можно скорее помочь тем, кому сумеют, или быстро и безболезненно прервать мучения тех, кого спасти окажутся не в силах.
Люди не хотели умирать. И убивать друг друга тоже не хотели.
А потом тот самый мальчик вырвался из материнских рук, подбежал к отцу и разнёсшимся на всю равнину шёпотом сообщил, что маме страшно и что папа должен пойти к ней и успокоить её, потому что он сам не может. Мужчина улыбнулся, поднял сына на руки и молча пошёл прочь. За ним последовали и остальные.
Со стен кто-то кричал что-то о том, что они должны уничтожить чужаков, пришёдших забрать их земли, но их не слушали. Каждый понял и принял одну бесконечно простую и бесконечно мудрую мысль: «Кто они такие, чтобы отбирать не ими данную жизнь»?