Девять воздушных шаров

 …на днях имел четыре встречи…
 «Идиот»
 Ф. М. Достоевский.
 
Александр Николаевич


  Девять воздушных шаров.
 
 Я шел по Большому проспекту Васильевского острова и наслаждался теплым летним утром. Хотя утром это время назвать было уже тяжело, поскольку несколько минут назад залп Петропавловской пушки возвестил о наступлении полудня. Но ведь единственный выстрел тяжелого гладкоствольного орудия вряд ли сможет сдвинуть стрелку механизма внутренних часов человека, поэтому утро для меня еще не закончилось. Я просто гулял, рассматривая лица проходящих мимо людей, многие казались мне знакомыми, хотя таковыми скорей всего и не являлись. Мною давно уже было замечено, что очень многие люди похожи между собой и даже больше не лицом, а чем-то другим: жестами, мимикой, стилем одежды, хотя у многих, то, что они одевают, стилем называть язык даже не поворачивается; женщины же определенных типов схожи цветовой палитрой макияжа, а мужчины манерой курить. Иногда даже складывается впечатление, что есть определенный набор, пусть тысяча или даже десять тысяч типажей, а все остальные как будто неудавшиеся клоны, какие-то пародии на них. Это мое личное мнение и я не претендую на оригинальность, но если знакомлюсь с новым человеком, то стараюсь себя вести исходя из того, кого он мне напоминает, и ни разу еще не ошибся. Так что может быть моя теория не так уж и глупа.
 Проходя мимо небольшого магазинчика, я решил зайти и купить банку пива. Знаете ли, я люблю пиво именно в банках, не в бутылках и не, упаси Господи, в разлив. Мне очень нравится металлический привкус остающийся на губах. Бывает, что и пиво ты уже выпил и банку выкинул давным-давно, а ощущение того, что ты делал глоток совсем недавно, буквально секунду назад, остается еще надолго и рука тянется к лицу, что б повторить глоток, а глаз возвращают тебя в действительность тем, что рука твоя пуста.
 Расплатившись за пиво, на этот раз я остановил свой выбор на «Балтике», взгляд мой выхватил на витрине среди разных там зажигалок, портмоне, блокнотов, обложек для документов и прочей редко мне нужной мелочи, Его. Он не был каким-то шедевром, произведением искусства, нет, это был обыкновенный, китайского производства, раскладной нож, такие ножи еще называют «бабочками», хотя в чем именно состоит сходство, я до сих пор не могу уловить. Но больше всего меня заинтересовало то, что качество работы намного превышало величину цены, что, согласитесь, в наше время встретишь далеко не часто, если не сказать, крайне редко.
 - Девушка, дайте мне, пожалуйста, посмотреть вон тот ножик, - попросил я, указывая пальцем на заинтересовавшую меня вещицу.
 Молоденькая продавщица протянула через прилавок «бабочку» неумело держа ее за рукоять.
- Пожалуйста, - нараспев пропела она.
- Да вы меня так, поди, и зарежете, - наигранно испугался я.
 Девушка покраснела, но вступать со мной в полемику как правильно подавать ножи, не решилась.
- Извините, - прошептала она и отвела взгляд.
 Нож действительно был добротного качества: цельные железные клепки, взамен латунных, которые еще имеют обыкновение вылетать, ломаясь на две половины, причем в самые неподходящие для этого моменты, например при нарезке чего-нибудь, что чуть тверже палки колбасы. А так же удобный фиксатор рукоятки, дающий необыкновенную жесткость в раскрытом положении и в тоже время свободно отщелкивающийся легким движением мизинца.
- Девушка, этот нож действительно стоит 80 рублей? – удивленно спросил я.
- Да, - недоверчиво и с опаской отвечала продавщица.
- Вы в этом абсолютно уверены?
- Да, - вновь ответила девушка, но уверенности в ее словах было не больше
тех нескольких сигарет в помятой пачке, что одиноко лежала в кармане моих брюк.
 - Беру, - твердо сказал я, делая доброжелательную мину.
 Секунду, помедлив, достал из кармана деньги. Протягивая вышеуказанную сумму продавцу, я доверительно улыбнулся, рассчитывая на ответную улыбку, которая последовала практически незамедлительно, растапливая лед недоверия, вызванный моими, выбившими девушку из привычного равновесия, вопросами.
 - Спасибо, за покупку, - прощебетала она, не отрывая от меня взгляд.
 Еще раз, улыбнувшись, я многозначительно подмигнул правым глазом, повернулся и твердым шагом направился к выходу.
 Улица встретила меня гулом машин вперемешку с оживленным трепом проходящих мимо людей. Открыв пиво и отхлебнув изрядный глоток, я продолжил свой путь по полуденному изнывающему от жары проспекту.
 Неподалеку, всего в шагах двадцати, дородная дама средних, где-то глубоко за тридцать, лет, с отпечатком разгульной юности на лице, торговала воздушными шарами.
 - Сколько стоит это чудо? – поинтересовался я, указывая, на красный, парящий в воздухе шар, привязанный вместе с еще восьмью такими же к баллону с гелием.
 - Пятнадцать рублей, но эти шары мы не продаем. Я могу надуть вам новый, выбирайте, - она провела рукой над прилавком, на котором лежали резинки всевозможных форм и расцветок.
 - Но я хочу именно этот шар, хотя нет, я хочу все девять, скажите, сколько Вам надо дать денег, чтоб Вы их отвязали и отдали мне? – я вошел в азарт, и мне было уже абсолютно все равно, сколько придется заплатить, и зачем мне эти шары вообще нужны.
 Но к моему глубокому разочарованию дама сдалась без боя, отдав мне все девять разноцветных, пытающихся вырваться вверх из моей руки красавцев, за баснословную как ей видимо казалось цену в триста рублей.
 Я шел дальше и тихонько потешался над самим собой: «Вот придурок, посмотри на себя со стороны: банка «Балтики» в одной руке, куча воздушных шаров в другой, да еще ножик китайский в кармане! Клоун, хоть сейчас в цирке на арену выходи и даже говорить ничего не надо, так все обхохочутся». Видимо смотрелся я действительно комично, потому что проходящие мимо прохожие если и не показывали на меня пальцами, то взгляды их были очень даже красноречивы. Решив, избавится от этих проклятых шаров, а заодно выкинуть опустевшую банку из-под пива, я свернул в ближайшую арку и очутился в замкнутом дворе называемом в народе «колодцем», видимо из-за ощущений, которые он вызывает у человека находящегося в нем.
 Двор был пустынен, если не считать меня и белоснежного «Форда» на переднем сидении которого сидела эффектно одетая симпатичная женщина. Она была занята пересчитыванием довольно увесистой пачки пятисот рублевых купюр. Денежные знаки плавно и умело перетекали из ее левой руки в правую. Женщина настолько была увлечена своим занятием, что даже не заметила моего присутствия, а если и заметила, то не обратила на меня никакого внимания. Зато мой взгляд уже не мог оторваться от движения денег в ее руках.
 Безумный дерзкий план родился в моей голове. Начиная с этой секунды, тело мое уже не повиновалось сознанию. Я делал все четко, размеренно, без тени страха, как будто занимался этим каждый день. Шары привязал к брючному ремню, выпускать их теперь мне казалось кощунственным, они были моим талисманом приносящим, как тогда казалось, удачу. Нож плавно вылетел из кармана, раскрывшись в воздухе, удобно лег в ладонь, фиксатор защелкнулся.
 Я шагнул к машине и наклонился к окну, состроив убедительное лицо, продемонстрировал «бабочку». Весь мой вид явно не располагал к дружеской беседе.
 - Дорогая, - сказал я, - эти деньги уже секунду назад стали принадлежать мне, осталось только решить: будешь ли ты жить дальше с таким же симпатичным лицом или мне придется раскромсать его на куски, - говорил я довольно громко, четко проговаривая каждое слово, стараясь убедить ее в том, что я готов исполнить свое обещание.
 Женщина посмотрела в мои глаз и протянула деньги. Во взгляде ее не было испуга или паники, рука не дрожала. Она все понимала и осознавала, приняв решение, точно знала, что ей делать дальше, поэтому выбор ее был довольно простым, устраивающим нас обоих. И скорей всего больше даже устраивающий ее саму, чем меня.
 Прошло не более минуты, а я уже покидал этот двор, распихивая деньги по карманам. Только грохот выкинутой пустой пивной банки напоминал о том, что я все-таки туда заходил.
 Стоило мне выйти на проспект, как поток спешащих людей подхватил меня в свои объятья. Кое-как, протолкнувшись к краю тротуара, я выставил в сторону руку, силясь поймать такси или какого-нибудь, желающего подзаработать, частника. Но машины приносились мимо совершенно не замечая меня. Пришлось двигаться дальше пешком. Страха быть пойманным во мне не было. Я и забыл уже почти о том, что произошло в подворотне, только пачка купюр в кармане своим весом тревожила мне память.
 Я отвязывал шары от ремня, к которому они все еще были привязаны, в тот момент когда мой взгляд повстречался с ней. Она шла навстречу мне, беспечно улыбаясь, в черных туфлях на каблуке, белой блузке, и невообразимо короткой розовой юбочке.
 - Девушка, это вам, - сказал я, протягивая ей букет из шаров.
 - Спасибо, - отвечала она, - но почему именно мне.
 - Но ведь люблю я именно Вас, - вырвалось у меня. И это была правда. Сказав, я вдруг действительно осознал, что безумно влюблен в это красивое существо в розовой юбке.
 Она собиралась что-то ответить мне, но не успела. Позади меня послышался визг тормозов и хлопки распахивающихся машинных дверей, словно выстрелы обожгли мой слух. Я все сразу понял, но не обернулся, оторвать свой взгляд от ее лица было выше моих сил. Чья-то тяжелая рука грубо схватила меня за плечо.
 - Молодой человек, Вам придется проехать с нами, - раздался незнакомый мужской голос.
 На лице девушки было изумление, она силилась осознать, что же, в конце концов, происходит, но ответ найти никак не могла. «Ну, вот и все»,- подумал я и улыбнулся.
 - Нет, - прошептала она, шагнув мне навстречу.
 - Да, - ответил я, - Да.
 Ее пальцы разжались и девять разноцветных шаров наполненных гелием полетели вверх к небу. Взгляды прохожих, и даже того, кто стоял позади меня, чью тяжелую руку я ощущал на своем плече, устремились вслед за этими шарами. Шары же поднимаясь, все выше и выше, разбавляли яркими цветами голубой небосвод, пока их не подхватил ветер, скрыв за крышами близлежащих домов. Все это продолжалось несколько секунд, которые растянулись до пределов вечности, и казалось никогда не кончатся. Только наши взгляды не обращали никакого внимания на бесконечный полет, мы смотрели друг другу в глаза, пытаясь навсегда запомнить это мгновение, потому что именно оно было тем счастьем, ради которого стоит жить.