Луна под водой. Глава1 - В заточении

Пирс над океаном был слишком шершавый и больно тер ноги. Белые чайки, быстро кружась над синим морем, насмехались над ней. Солнце безжалостно слепило глаза.
 Этот мир отвергал ее. Она здесь больше не нужна. И ей никто не нужен. Она не рождалась, для того, что бы здесь страдать. И эти страдания, когда кожа отлетала от ее стройных и длинных ног, делая окровавленные подошвы еще более ранимыми перед следующим шагом, были ее последними страданиями.
 Она специально пошла босиком и почти без одежды - зачем она ей? Только розовый полупрозрачный пеньюар был на стройном теле Лейлы, когда она вышла в полпятого утра на этот пирс. Вышла в последний раз, чтобы сделать последний прыжок. Ей так нравилось это слово – последний. И после этого больше уже ничего не будет - это конец. Только тишина и спокойствие. Остался только прыжок. И все. Последний прыжок. Это просто – лишь небольшое физическое усилие, надо только упереться и оттолкнуться ногами. Просто. И вот уже лицо больно врезается в холодную соленую воду, стремительно погружается все тело... ...оно быстро падает все ниже и ниже, и ей становится все холоднее... минуты, когда все тело бьется в судорогах, кажутся вечностью. Темнота... легкие до предела уже заполнены водой…
 Тишина. Смерть.



Глава 1 В заточении.

 «Я никогда не задумывалась, каким будет рай, и никогда его себе не представляла. Потому что не уверена была, что попаду именно туда. Но перед тем роковым прыжком, мне казалось, что нет никакой загробной жизни, что после смерти наступает вечность абсолютно-ничего-не-делания. Быть может, ЗАГРОБНАЯ жизнь такая и есть, но у меня не было гроба. Я утопленница. И попала я в такое странное место, описания которого не было ни то что ни в каких библейских изданиях, а вообще – нигде. Это была комната. Пустая, если не считать пушистого желтенького коврика, на котором я лежала. Каким-то образом я могла более-менее хорошо видеть, различать цвета, хотя в комнате не было окон. Была только дверь, рядом с которой очень много разлито воды. Так значит, в жизни после смерти тоже есть вода?
 Вода…
 Эта ледяная, больно врезающаяся в лицо вода сразу напомнила мне о моей смерти. Зачем я это сделала? Он вряд ли заметит мое отсутствие в ближайший месяц. А когда поймет, что я пропала без вести, никогда не станет винить себя, и не подумает, что пропажа вообще как-то может быть связана с ним. Ведь у него теперь другие заботы – новая беременная жена, красивая и очаровательная во всех своих поступках. Пусть они будут счастливы. Я ни о чем не жалею. Мне никогда не было так спокойно и хорошо там, на Земле. А тут я могу ходить по деревянному полу моей новой комнаты, и ноги мои совсем не чувствуют боли. И походка у меня теперь стала полулетящая, ведь я теперь – ангел. И я научусь летать! Как же здесь хорошо!»
 Вот какие мысли неслись в голове у той девушки с длинными вьющимися каштановыми волосами, которая еще час назад стояла в розовой одежде на краю гавани, надеясь на чудо. Теперь же она радостно порхала по своей новой деревянной комнате, беззаботная и веселая.
 Ей быстро захотелось увидеть других душ, подружиться с ними, и она пошла к двери. Но очень быстро почувствовала, что у нее слишком мало сил, и она не может ее открыть. Даже на миллиметр не может сдвинуть тяжелую старинную деревянную дверь.
 А через время она почувствовала странное чувство, и сначала не поверила себе. Но когда еще спустя около двух часов по земному времени, чувство не ушло, а только усилилось, ей пришлось признаться самой себе, что она испытовает голод. Голод! Но ведь мертвые не могут его чувствовать! Резко закружилась голова… Голова ведь тоже не должна кружиться? Что происходит вобще?
 Потеря сознания. Темный коридор…
Очнулась там же. Рядом у двери лежала зеленая трава, и еще больше воды. Теперь вода покрывала почти весь пол просторной комнаты. Промок и ее маленький желтый коврик.
«А трава выглядит очень сочной и аппетитной» – сказала она и тут же испугалась своих слов. Она была не такая, как все травы, которые Лейла когда-либо видела. Трава была мокрая, похожа на морскую капусту и девушка живо побежала ее есть. Но тут же притормозила, заметив, что ее ноги как-то сильно громко шлепают по полу. Опустив голову вниз, она не сразу различила свои пальцы, а когда увидела, то поняла, что они как-то странно приплюснуты сверху и обтянуты тонкой, почти прозрачной кожей. И таким образом похожи на пальцы лягушки. Отлетевшая из-за осколков и острых камней на гавани, кожа, стала вновь заживать не в том месте, где она покрывала ее ногу всю жизнь. Она образовала зачатки перепонок между пальцами. И это было удобно – комната была наклонена, и в некоторых местах вода была по колено, а в некоторых – сухо. И когда Лейла ходила в воде, ей было ужасно удобно с новыми пальцами. Ей нравилось ходить в воде, порой даже больше чем на суше.
 Но она была еще слишком слабая. И многого не понимала в своем новом жилище: «Кто принес мне морскую капусту? Кто разливает все больше и больше воды с каждым новым открытием двери? Рай совсем не такой… Я ем какие-то водоросли.… И вообще, почему я ем? Я не живая, это точно, ведь я совсем не чувствую боли, у меня летящая походка, и ноги мои принимают такую странную форму, какой нет в жизни простых смертных. А я ведь ангел?..» - ее все больше и больше поглощали сомнения. Она хотела умереть, и она умерла. Ее не мог никто вытащить из морской пены, которая так быстро смогла ее поглотить. Она мертва. Только так можно было объяснить те странные вещи, которые происходили с ней. И этот темный коридор…
Темный коридор… Она все чаще и чаще туда теперь проваливалась. Уже совсем редко к Лейле возвращалось сознание, и только для того, чтобы жадно есть эту морскую капусту и не умереть от голода. Не умереть. Ведь она была жива. И она с самого первого мгновения знала это в глубине своего сознания, хоть и боялась себе в этом признаться, придумывая истории про летающих ангелочков. Жива. Мертвые не воспринимают весь мир вот так вот, ярко и красочно, мертвые не испытывают голода, и мертвых не держат в запертой комнате, лишь изредка принося еду. Неизвестный приносит еду уже к самому коврику, потому что у девушки совсем нет сил двигаться и ходить к двери. Да и ног своих она уже не чувствует – в минуты, когда Лейла приходит в себя, она видит, что зеленая полупрозрачная пленка уже обтягивает не только пальцы на ступнях, а уже все ноги, исчезая только на талии. С каждым днем разглядеть ноги сквозь пленку все труднее, а ступни совсем уже стали плоскими. Но ей было тяжело даже удивиться – ей не главное было, что там твориться с ее ногами, нет. Самое важное – съесть как можно больше этой травы, как можно скорее, чтобы не провалиться опять во тьму, не насытившись полностью. Да, это страшно. Но она лишилась всяких чувств, точнее, у нее не оставалось времени на них.
Пол в комнате уже полностью был залит водой по колено – ей приходилось садиться в угол, перед тем как она чувствовала, что проваливается в темный коридор, для того чтобы точно знать, что она не упадет во время обморока.

Но один раз Лейла все-таки упала. И почувствовала, что под водой ей дышать гораздо легче, чем в воде. Темный коридор больше никогда не появлялся. Один только раз она попробовала вынырнуть на поверхность, но тут же почувствовала, что задыхается, и нырнула обратно.
На месте ног был хвост. Яркий, зеленый, хвост, с мелкой, отливающей золотистым цветом чешуей. Он так красиво и плавно двигался при каждом легком движении, и так подходил у ее длинным каштановым волосам! Лейла была просто счастлива. Позже чуть позади ушей она нащупала странные пластинки, которые ритмично двигались.
«Это очень здорово, что у меня вырос хвост. И здорово, что я выжила. Но те страдания, когда я шла до края гавани по осколкам и острым камням, действительно были моими последними такого рода страданиями – ведь теперь у меня нет ног. Как все-таки хорошо, что я жива! Я жива! Не умерла ради того придурка, жизни без которого я больше не представляла. А она есть, жизнь без него! И просто замечательная жизнь! Знать бы только, кому я обязана своим спасением, и выбраться наружу! Если только... Если только там тоже будет вода. Ведь без воды я умру. Я не могу без воды, я сразу задыхаюсь. И если там нет воды... Значит, и жизни за пределами деревянной комнаты для меня больше нет.»