Имя Бога. Часть 1. Сказки и были о небе

Налево пойдёшь, смерть найдёшь...
Прямо пойдёшь, коня потеряешь...
Направо пойдёшь, богатым станешь...


Эпизод 1. Рассказ Чингиз Хана своему внуку

"Слушай, внук мой - мой юный друг! Стар я стал и настала пора поведать тебе о мудрости, которая есть суть сокровище собранное на пути духовного роста и самопознания длинною в целую жизнь." - Так начинал свой рассказ старый Чингиз, расположившись перед входом своего жилища, где послеполуденное солнце приятно согревало его кости и душу, вселяя безмятежный покой и умиротворение. Его сильное тело было настолько расслаблено, что ритмичные удары пульса слегка покачивали его. У постороннего наблюдателя могло бы создаться впечатление, что он засыпая постоянно "клюёт", но равномерная ритмичность покачивания и ведение беседы были неоспоримыми фактами его осознанности. Слова исходящие из глубин его трансовой погружённости, казалось, имели какую-то волшебную притягательную силу.

"И жизнь моя, по обычным меркам, не была короткой. Потому и мудрость моя - не мимолётное впечатление молодого щенка, мудрость моя - это опыт матёрого пса. Я знаю у тебя уже успели сформироваться свои мнения, убеждения, предубеждения, взгляды на вещи и мир. Понимаешь в чём дело, внук мой, пока что, всё что ты знаешь - это теория не потверждённая фактами, пустые знания - это форма без содержания, сосуд без воды. Но говорю тебе это не для того чтобы упрекнуть тебя в чём то, но чтобы ты помнил, что пить из пустого сосуда - не есть путь ведущий к мудрости.

От отца своего и матери получил ты немало таких сосудов - некоторые из них поистине драгоценные подарки, но все они пусты и наполнить тебе их придётся самому - своим опытом. Ибо никто не сможет сделать это вместо тебя - только ты сам способен пройти путь называемый жизнью. И ещё, не каждый сосуд, который получаешь в подарок, ты должен наполнять, а только те из которых сам намерен пить или которые тебе просто нравятся. Выбирая, будь разборчив и выбирай осторожно ибо время нашего пребывания здесь не бесконечно.

Знания помогают нам упорядочить свой опыт, подобно тому как несколько сосудов позволяют хранить в них разного рода жидкости, не смешивая одну с другой - это их преимущество, но помни также, что лучше иметь один полный сосуд чем тысячи пустых, когда захочешь испить.

Итак, я только что подарил тебе первый драгоценный сосуд - наполнить его не составит для тебя труда ибо всё сказанное ты сможешь сам легко проверить - это всего лишь вопрос времени."

Сказав сиё, старый Чингиз надолго умолк. Тишина была такой всепоглашающей, что казались слышными взмахи крыльев пролетевшего мимо светлоголубого мотылька с аккуратными оранжевыми пятнышками по краям. Иногда тишина нарушалась трелью сверчков, а иногда лёгким ветерком всколыхнувшим высокую зелёную траву и доносящим разнообразные ароматные букеты полевых цветов. Где то в далеке за горами заржала лошадь и опять тишина и ничего больше. Тишина, которая оглушала своим безмолвием. Мотылёк сделал круг над их головами и плавно порхая крыльями улетел туда откуда прилетел.

"Жизнь трепала меня порядочно," - продолжал Чингиз - "но всегда был на моей стороне Помощник. Я одержал немало великих побед, но все они меркнут перед величием Того, для Которого они предназначены. Он наш Защитник и Кормилец. Всё, что ты видишь вокруг тебя - сотворено Его великой рукой. Он наш Господин и ему я служу всю свою сознательную жизнь.

И тебе, мой драгоценный внук, завещаю служить Ему верой и правдой, соблюдая Его святые заповеди. Помни, всем чем ты обладаешь, ты обязан Ему. И если придётся положить шкуру свою за Него - не жалей себя!

Итак, вот тебе второй подарок от меня - более драгоценный, чем первый, но и более опасный - ведь речь идёт о жизни или смерти. Поэтому, пока ты не наполнишь первый сосуд, второй для тебя не только бесполезен, но даже вреден."

Тем временем, солнце сделало ещё один незаметный шаг в своём бесконечном путешествии по небесам, изменив при этом свой цвет и новыми красками раскрасив и небеса и весь мир под собой. Воздух был всё ещё приятно тёплым. Где-то вдалеке раздавались звуки музыки, голоса людей и животных. Было ощущение, будто всё и вся вовлекалось в этот неумолимый процесс, не важно чего конкретно, инициированный действиями солнца. И подчиняясь законам этого процесса, не отдавая отчёт как, зачем или почему все участники этого великого процесса подсознательно делали то, что называется общее дело, не важно какое именно.

"Очень скоро, внук мой, когда это точно призойдёт сказать не могу, скажу только, что это будет на рассвете, я отправлюсь в Великое Путешествие, в которое рано или поздно отправляется каждый великий воин. И возможно, однажды, когда ты проснёшься, меня уже не будет рядом с тобой. Это и есть главная причина нашей сегодняшней беседы. Многое из того что ты сегодня от меня слышишь ты не поймёшь. Но давая тебе эти сосуды сегоня, я расчитываю, что ты воспользуешься ими в нужный момент, дабы не смешать все эти жидкости в одно, как это происходит у большинства, вызывая массу путаниц и несоответствий на пустом месте.

Когда ты в совершенстве научишься владеть сознанием, ты сможешь разбить все подарочные сосуды и хранить всю мудрость в одном единственном сосуде - своём теле, не смешивая и не путая ничего. Но прежде чем ты достигнешь этого уровня, тебе было бы полезно пользоваться всем, что может помочь - например мои сосуды.

Итак, третий сосуд - это Имя Бога", - Сказав это Чингиз замолчал и больше не произнёс ни слова за этот вечер. Солнце сместилось ещё дальше в сторону и опустилось совсем низко, так, что находилось как раз за головой старика и внук с благоговейным трепетом смотрел на янтарно-золотистые лучи исходящие как бы из святого тела его великого предка.


Эпизод 2. О природе Царства Небесного

- Какой же толк верить в Бога, если я Его не знаю? - спрашивал Серёжа, не обращая свой вопрос ни к одному из обоих собеседников конкретно, а как бы ставя его в пространстве - Ведь вера Ваша слепая, по сути, заставляет Вас стремится, прилагать усилия, тратить время, мечтая получить вознаграждение о природе которого Вы знаете так же мало как и о Том, кто его обещает.

- Ты ошибаешся мой брат. О царстве небесном сказано немало в Библии - начал было отвечать тот мужчина, что постарше. На вид ему было около шестидесяти, его глаза изучали спокойствие и тепло. Другой был явно моложе - ему было от силы лет двадцать, а глаза выдавали, что чуствует он себя как бы слегка не в своей тарелке. Но как только старший начинал говорить, его взгляд приобретал устремлённость.

- Там много чего написано, - не дав ему закончить мысль, возразил Серёжа - но то, что там написано, не даёт знания. Читая об опресноках и о вине - я не узнал их вкуса...

- Но какая тебе польза от подобного рода знания? - удивился молодой. На нём был светлый костюм модного покроя. Он с искренним и наивным недоумением поглядывал на невозмутивого Серёжу, который был чуть-ли не в два раза моложе его самого. Старший тоже был в костюме и при галстуке. Только Серёжа был одет совсем не торжественно: Во-перых, гостей он сегодня не ждал, а во-вторых костюма с галстуком у него не было - родители всё хотели купить, но забывали, а он не сильно-то и настаивал, потому как носить было его некуда. Разве что, вот как сейчас - свидетели Иеговы пожалуют... "Можно было бы конечно школьную форму напялить", - не сдержав улыбки подумал Серёжа. Глупым и даже слегка лицемерно-суетным казались ему все эти переодевания, а потому и сидел он в светло-синем трико и старой потрёпанной кофте бардовой окраски, с оторванной пуговицей.

- Читая о кимвале звучащем и тромпетах, я не узнал, как они звучат и что они из себя представляют.

- Я понял к чему ты клонишь... Читая о Царстве Небесном, ты не узнал, что это такое - закончил за него старший.

- Итак, стремясь всю свою жизнь, имея лишь предположения Куда, можно попасть совсем в другое место, чем хочешь. - продолжал Серёжа. На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина, которую нарушал только шелест страниц Библии в руках молодого - он явно пытался отыскать какую-то убедительную фразу, которая однажды, по видимому, так сильно поразила неискушённое воображение новоиспечённого „богослова“, что не оставляла в его уме места для каких либо сомнений.

Старший ничего не искал. Во-первых, он знал наизусть каждый отдельный стих Библии, а во-вторых... в отличие от младшего он понимал тонкий смысл сказанного. За двенадцать с половиной лет служения Иегове, у него не раз возникали похожие смутные мысли, которые он поскорее старался отогнать особенно пылким религиозным рвением и молитвой с просьбой избавить от лукавого. Но если прошлые разы эти "еретичные" мысли были скорее каким-то далёким отголоском, эхом, предчуствием, то на сей раз, прозвучав столь конкретно, столь точно, что Василий Семёнович - так звали старшего - не мог от них отмахнуться.

Он хотел попытаться сделать это, попросить Того, Которого он не знал... избавить от того, которого он также не знал... но понял как это глупо. Он вмиг понял, какая же зараза этот глупый страх быть искренним с самим собой, эта судоржная нелепая боязнь посмотреть правде в глаза, которая владела им все эти годы. Насколько было проще просто верить, верить и верить, сам не зная во что или в Кого. Казалось тогда что нет ничего хуже, чем отказаться от веры, от Бога, предать Его... Кого Его?

- Грех так говорить, - нарушил его размышления молодой, так и не найдя нужного лозунга и с трудом подбирая собственные слова, - Господь создал нас и нам недостойно говорить, будто мы его не знаем.

"И вообще", - про себя продолжал свои мысли Василий Семёнович, не обращая никакого внимания на молодого - "вообще, что я знаю? Вот эта комната - что я знаю о ней? Как сложно это всё... опасное знание... Так никуда не прийдёшь. А может и лучше - никуда не идти, не выяснив прежде куда? Может думать вовсе не стоит?" - вдруг возникла мысль. Такого рода мысли всегда вызывали странное ощущение в затылке и он "знал", что это либо совесть либо сам Дух Святой даёт ему указание. И вот на этот раз его будто окатило сзади чем-то шумно-парализующим по шее... И хотя на этот раз он молиться об избавлении не стал, наказания не последовало, а стояла удивительная тишина. Он не умер и мир не рухнул...

 Когда-то давно он слышал по радио, какую-то передачу, где будийский монах рассказывал о блаженстве не-думания, тогда Василию Семёновичу показались эти речи глупыми- это во-первых, а во-вторых „лысые будисты“ ему не внушали доверия и про себя он их называл язычниками, потому как мышление есть признак интелекта. Сейчас он в ином свете посмотрел на идею отсутствия мыслей. "Ведь каждое слово, это уже неправда сказанная о невыразимой реальности. Так назвав Бога, Богом, да и хоть Иеговой, кем бы он ни был, я упрощаю всё, что не умещается в моей маленькой голове... до одного-двух слов... а в моменты наиболее сильных религиозных переживаний это могут быть целых десять, двадцать, тридцать слов, выражающих моё ограниченное словами понимание бытия... Не в количестве дело... Вот если бы я знал Бога, это было бы качество... а я не знаю, я просто верю, тому кто верит и так далее… кто доверял тому, кто верил тому, чья бабушка верила, тому кто верил в то, что Библию написал сам Бог, потому что там так стоит... А ведь кто-то знал... тот который стоит в начале этой цепочки..."

- Зачем же тогда Господь, создавая меня, не дал мне знания о Себе? - улыбаясь спросил Серёжа. Потом чувствуя наплыв аргументов, убедительных доводов и понимая механическую природу наваливающихся мыслей, Серёжа просто выключил внутренний диалог. Как приятна тишина особенно в таком контрасте к шумному шквалу мышления. Просто Здесь и Сейчас...

Какая благодать просто присутствовать, не вмешиваясь в окружающие события, просто воспринимать... воспринимать такие родные, такие достоверные вещи, приходящие из глубины тела... просто видеть… слышать… чувствовать... Мягкое кресло, с шероховатой замшевой текстурой, тёплая на ошупь. Коричневого цвета, с плавными переходами тени и света падающего через прозрачное стекло окна. Мерное едва уловимое тиканье часов, собственное дыхание и стук сердца. Очень интересно, когда начинаешь осознавать такие очевидные вещи - словно оказываешься в совершенно незнакомом тебе мире, хотя по сути, находишься в нём всю свою жизнь.

Видишь предметы, людей... Слышишь их голоса, слышишь шум этого мира... Чуствуешь его прикосновение, будто слабый прохладный ветерок нежно развивая волосы на голове, уносит все мысли...

Удивительный мир, тонкий и реальный, находящийся на расстоянии вытянутой руки или прямо говоря на кончиках наших пальцев. Никуда не уходя дальше восприятий собственного тела. Мир свободный от фантастических сооружений мысли и идей, от рассуждений, филосовствований и религиозностей, от книжничества и фарисейства... Вот он здесь и сейчас - единственное что существует, безмолвное, не требуещее доказательств, не терпящее размышлений. Чистое, светлое Царство осознанного присутствия в данном моменте, в моменте Сейчас... в единственном моменте, которым мы располагаем реально, на данный конкретный момент...


Эпизод 3. Письмо родителям

"Сейчас я среди вас, но так будет не всегда, ибо скоро настанет время, когда я уйду от вас. Нет это не смерть в том смысле, как это принято понимать обычно. Хотя это смело можно назвать уходом из жизни полной суеты и условностей", - так начинал своё письмо обращенное своим родителям Сильвио Мануель Аэроджи. "Я подготавливаю вас, говоря что уеду в другую страну. Быть может я действительно уеду в Индию или Тибет искать подходящую школу для дальнейшего развития, может это будет Мексика или Лос Анжелес. Может я уеду в Северную Америку, где так много снега, просто потому что всегда об этом мечтал, а может наоборот в тёплую страну: в Испанию, Грецию или Новую Зеландию - ведь там так тепло и не надо круглый год заботится о ночлеге и других отвлекающих вещах.

Я не знаю что происходит с миром, когда Тот кому Этот мир снится берёт и просыпается, поэтому мне остаётся только гадать как выглядит процесс просыпания Сновидящего для тех, кого Он в своём сне видит. Трудно вообще сколь либо серьёзно относится к своему сну и населяющих его персонажей, когда осознаёшь природу этого странного сновиденного мира. Но осознаёшь себя не всегда, а чаще сам являешься таким персонажем. И вот этот самый персонаж, которому вы, дорогие родители, в детстве дали имя Сильвио Мануель Аэроджи и пишет вам это последнее послание из самой глубины своей сновиденной глупости. Это последний подарок вам, а также всем тем, кто его знал. Это своего рода подведение итога всей его жизни и потому может быть интересно для любого искателя, каким в своё время был и он.

Все или почти все кого мне приходилось знать и с кем мне приходилось беседовать, почему-то склонны характеризовать природу моего знания как начитанность, поэтому дабы последний раз объясниться и развеять заблуждения по этому поводу, начну с того, что это далеко не соответствует истинному положению вещей.

С самого детства все вы меня многому учили. При этом большую часть вашего знания я принимал на слово, на веру, поэтому буду называть знания, приобретённые этим словестным способом - верой. Вера отличается от знаний. Для тех из вас, кто и без меня это знает, это последнее предложение - знание. Для всех остальных - это всего лишь вера. Даже логические рассуждения не помогут сделать из веры - знание.

Поэтому чтение книг можно сравнить с описательной картой. Знающий - назовём его Путешественником, читает эту карту, выявляет для себя вехи, ориентиры, место начала путешествия и его конечную цель. Потом он пускается в это путешествие сверяясь с этими ориентирами. Достиг он этой цели или нет - не важно, но то что он познал на своём опыте - есть знание. И всё что бы он не рассказывал есть результат этого знания.

Верующий же, назовём его Мечтателем, читает эту карту и про себя воображает, как наверно это было бы интересно пуститься в такое путешествие и чего бы он мог там узнать. На основе этих предположений он делает свои собственные выводы и выдаёт их за знания. По своему складу, Верующий рассказывающий истории в отличии от Путешественника похож на учителя географии, который рассказывает о том, чего никогда не видел.

Так что книги читать можно по-разному. Как тут не вспомнить слова из Библии о Исусе: "И дивились Его учению, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники". Название стиха, номер итд., как это принято при цитировании текстов из Библии, приводить намеренно не буду. Ведь чтобы проверить истинность этих слов в Библию заглядывать нет необходимости - либо ты это знаешь либо нет. С другой стороны, если ты только веришь этим словам, сколько ты Библию не читай - знания от этого не прибавится, а вот книжником станешь точно.

Таким образом, уча меня с детства разного рода вещам, вы наверно и не подозревали что знания мне это не прибавляет. Я умею говорить, читать и писать на трёх языках. Я могу рассчитывать сложные формулы, составлять и понимать высказывания предикатной логики, создавать компьютерные программы с применением методов искусственного интелекта и виртуальной реальности. И это далеко не полный перечень моих способностей, что наверное вас, мои родители, переполняет гордостью - особенно мою маму. Чем больше грязи, говорил Гурджиев, тем больше этим гордятся. А может ли эта "грязь" что-то реально изменить в свете смерти?

И я должен всех вас разочаровать, дорогие родственники, знакомые и работорговцы - я не в грош не ставлю этих способностей. Не одно из этих умений не приблизило меня к пониманию природы мира в котором мы живём. Конечно, программируя очередную функцию или класс, я не раз имел настоящие откровения по поводу природы нашего бытия, но тоже переживание и даже более глубокое могло случится и в процессе мытья посуды и при разглядывании жёлтого одуванчика на зелёном покрывале солнечного весеннего дня. Ведь глубина переживаний не зависит от уровня образованности человека. Поэтому завершая эту мысль хотелось бы отметить, насколько приятней и естественней, просто сидеть и осознавать себя, просто быть.

Поэтому продолжая свою мысль о природе того чему вы меня всю жизнь учили я просто приведу цитату из одной из книг Карлоса Кастанеды, которая мне сегодня была случайным образом высвечена программой "Колесо времени": „Утешение, небеса, страх — все это слова, которые создают настроения, которым человек учится, даже не спрашивая об их ценности. Так черные маги завладевают его преданностью.“ - и ещё - „Окружающие нас люди являются черными магами. И тот, кто с ними, тот тоже черный маг. Задумайтесь на секунду. Можете ли вы уклониться от тропы, которую для вас проложили ваши близкие? Нет. Ваши мысли и поступки навсегда зафиксированы в их терминологии. Это рабство. Воин, с другой стороны, свободен от всего этого. Свобода стоит дорого, но цена не невозможна. Поэтому бойтесь своих тюремщиков, своих учителей. “

Поэтому, наверно, вам теперь нетрудно будет понять причину моего исчезновения, о чём я уже не раз косвенно упоминал. Готовясь к своему уходу, я долго и методично готовил всех своих родственников и знакомых к этому. Я давал советы, рекомендовал книги и совершал поступки которые должны были, по моим расчётам помочь вам достойно справиться с предстоящим событием. Заявления типа того, что женщина не способна не переживать за всех и вся, мне ни о чём не говорят, т.к. проверить я этого не могу. Если это и так, то пусть эти женщины ведут более здоровый образ жизни, чтобы не так быстро умереть от своих благородных страданий. (Дорогое подсознание читателя сего письма, последнее предложение было не для тебя, ибо тебе я желаю здоровья и полной осознанности.) „

Напечатав это последнее предложение, Сильвио Мануель отьехал на кресле от компьютера и из далека посмотрел на письмо. Неплохо получилось - две страницы - нормально. Он сразу почувствовал себя более свободным, ведь ещё одна часть формальностей, предъявляемых этим миром была соблюдена. Продолжить письмо он решил в пресловутый "следующий раз", ведь было уже без четырёх четыре утра и "пора" было идти спать.