О Зое Пыреговой. В жизни... всегда есть место подв

О ЗОЕ ПЫРЕГОВОЙ. В ЖИЗНИ … ВСЕГДА ЕСТЬ МЕСТО ПОДВИГАМ….

Наверно, это нескромно звучит, но своим воспоминанием я хочу сделать маленькое приношение подвигу Зои Пыреговой. Она была вожатой в пионерском лагере. И погибла, утонула, спасая на реке своего пионера. Сейчас ее уже мало кто помнит и знает. Давно это было. «В жизни … всегда есть место подвигам …» - знаменитое утверждение героини из рассказа Максима Горького. Но не всякий найдет в себе нужные для этого решимость и мужество. Зоя нашла, пятнадцатилетний человек, совсем еще девочка. Сирота, война в этом была виновата.

*****

Мы сидим в рядок на заборе, на толстой верхней жердине. Зацепившись ногами за нижние. И наблюдаем за территорией пионерского лагеря. Который впервые, после войны, открылся в нашем поселке. Мы – это я со своими приятелями - мальчишками. Мы ждем. И знаем, что дождемся. Не может же тот рыжий пионер прятаться от нас целый день. И еще, мы местные, и чувствуем себя здесь хозяевами.

Ничего очень плохого тому рыжему парню мы не сделаем. Но объясниться он с нами должен. Так что пусть не прячется в помещении и выходит поскорее на улицу. А дело, которое нас волновало, заключалось вот в чем.

Недалеко от пионерского лагеря военные люди расчищали площадку под какое-то строительство. Климат в нашей местности сырой, и почва тоже сырая. И под траками трактора в дерне образовывались пластины, как кирпичики. И мы из этих кирпичиков построили домик – землянку. С окнами и дверьми. И даже щеколду под замок на дверях мы сделали. Дети любят такое строить. Замок мы, правда, не вешали. Во-первых, замка у нас не было. И, во-вторых, многие жители и в настоящих домах замками не пользовались. Воткнут палочку, вот тебе и весь замок. Не было в нашем поселке жуликов, да и все мы друг друга знали. Но входить, без разрешения, в дом не было принято. Палочка палочкой, но все-таки это не простая палочка, а замок.

Так вот, рыжий парень нарушил это правило. Хоть все наши ценные мальчишеские вещи в земляном домике он не тронул. Но объясниться, с хозяевами домика, он был обязан.

И тут к нам подошла пионервожатая. Беленькая такая, и личиком, и одеждой. С пышным красным галстуком. И, тоже беленькой, пилоточкой. Мы ее уже знали, это Зоя Пырегова.
Поздоровавшись с нами, она вдруг спросила.
-Вы не знаете, не скажете, есть здесь, в ближайших поселках, Детские дома?

Вопрос такой хоть и был для нас неожиданный, но не вызвал у нас удивления. В войну было открыто много детских домов.

-Есть, только далековато отсюда, в Великорецком, двадцать пять километров, - ответил я. - У меня там тетка живет, я часто там бываю. А зачем вам это?

-Да я сама из Детского дома, с Просницы. Мне интересно, как в других Детских домах дети живут. Но до Великорецкого далеко, мне не суметь съездить. Пионерский лагерь не оставишь, я здесь вожатая.

-Мы знаем, что вы вожатая. Только… больше вы похожи на обыкновенную пионерку, - доброжелательно высказали мы свое мнение.

-Ну, уж нет! Осенью я буду учиться в десятом, выпускном, классе. А потом, может быть, буду поступать в педагогическое училище. Или в институт. Я люблю детей, люблю с ними общаться. Жалко, что до Великорецкого мне не съездить! – еще раз посетовала Зоя.

-Да как они живут в Великорецком? Школу им отдали, в ней они и живут. И церковь, которая рядом, тоже отдали. Церкви жителям жалко, не берегут детдомовские там ничего, все ломают. И огородов своих жалко, лазают дети по огородам. Но куда деваться, война была, – мне захотелось помочь Зое, и я передал ей мнение о Детском доме, которое слышал от взрослых.

-А чего вы здесь, уже давно, сидите? Кого-то ждете?

-Да, Рыжего вашего. Хотим с ним побеседовать, - и мы рассказали Зое о нашей проблеме.

-А, это вы Васю хотите увидеть. Не сердитесь на него, он паренек не плохой. Вы договоритесь с ним, я его к вам пошлю сейчас.

Я понимал, что весь этот разговор Зоя Пырегова затеяла для того, чтобы наладить дружественные отношения между местными и приезжими ребятами. Нам тоже это было интересно, познакомиться и подружиться с городскими детьми. Лагерь, скорей всего, был от какого-то крупного завода. И дети там были в основном из областного центра.

Так началась наша дружба с Зоей Пыреговой, и с ее пионерами. Они часто стали приглашать нас на всякие спортивные соревнования, в футбол, в городки, и в другое. Мы назывались «команда местных мальчишек». В свою очередь, с нами пионеры стали ходить в лес, «по грибы – по ягоды», на наши любимые места. Нам было не жалко. Да и лес большой, места всем хватит.
Только мы всегда удивлялись, как Зоя не боится. В ее отряде было человек тридцать, и могло случиться, кто-нибудь потеряется и заблудится. Но пионеры побаивались леса, и далеко от нас и вожатой – не отходили. Но в лес ходить – любили, искать грибы – ягоды. Столовская манная каша многим, наверно, надоела. Да и лес, он всегда красивый, привлекает.

И свой земляной домик мы тоже подарили пионерам. А они рядом построили еще несколько, таких же. Или похожих.

Наши родители, и другие взрослые в поселке, тоже любили Зою Пырегову. Потому что она всегда светилась добротой и радостью. А это, после войны, нужно было всем.

*****

Но беда с Зоей Пыреговой, и с ее пионерами, все-таки случилась. Не в лесу, так на реке.

Река наша Великая хоть и не очень широкая, но коварная, опасная. Каких-либо «лягушатников» безопасных на ней трудно найти. А много подводных ям, затонувших бревен, омутов.

Помню, купались мы однажды с отцом. Я уже научился плавать, но реку еще ни разу не переплывал, боялся.
-Пап, давай я переплыву Великую. А если что, ты меня спасешь, - решился я однажды на подвиг.

-Давай, плыви, - согласился отец.

-А как ты меня будешь спасать, если что? – поинтересовался я.

-Да как, стукну тебя по голове, чтобы ты был без сознания. А потом поплыву с тобой к берегу.

-А зачем по голове, и без сознания, - напугался я такой возможности.

-А иначе, от страха, бессознательно, ты так вцепишься в меня, что мы с тобой оба вместе и утонем, - разъяснил мне отец.

Конечно, отчасти он тогда шутил. Но я не решился тогда переплывать Великую, пожалел своей головы. Осилили мы, мальчишки, реку чуть позже. Нашли бревно, и по очереди, один переплывает реку, а другой страхует, рядом, с бревном, плывет.

Вот во время купания Зоиного отряда течением и потянуло одного пионера на глубину. Того самого рыжего Васю. Который стал кричать и звать на помощь. Зоя бы и вытащила его. Да со страху вцепился мальчишка в девушку мертвой хваткой. Зоя сумела все-таки подтащить Васю на мелководье. И вытолкнула его из глубины. Вместе добираться до мелководья - она побоялась, не хватит сил. И утонут оба. Парня она спасла. А у самой - не оказалось твердой опоры под ногами, только вода. И сил уже не было, плыть. И ушла Зоя в глубину. И не было никого рядом, чтобы помочь ей.

Так вот случилось страшное.

Хотя все так же светило солнце. И плескалась ласково вода в реке. Плескалась. Кричали стрижи, кружась возле своих гнезд – дырок в речном обрыве. Жизнь не остановилась. Не стало только одной беленькой девушки. Да еще, в смятении, плакали и не знали, что делать, пионеры из Зоиного отряда. Которые сгрудились на песке. И все смотрели и смотрели в реку, надеясь на чудо. Но оно не случилось.

Хоронили Зою Пырегову всем поселком. Мой отец, столяр – плотник, сделал ей домовину и деревянный памятник. Со звездой. А потом мы вместе с ним сделали оградку. Зоина могилка была рядом с могилами ранее умерших в госпитале солдат. А еще ниже, уже ближе к оврагу, были могилы пленных немцев. Которые работали в нашем поселке.

На долгое время Зоина могилка стала каким-то светлым местом на поселковом кладбище. Родных у Зои не было, и за могилкой ухаживали многие, сообща. Жители поселка любили, считали должным, приходить и побыть возле могилы. Помолиться здесь не громко. Подумать о жизни, о милосердии, о сострадании, о добром, пожалеть Зою. И себя пожалеть, горя после войны многим хватало.

Интересная традиция сложилась у поселковых мальчишек. Некоторые из нас, для подтверждения своей храбрости, ходили ночью на кладбище. С вечера на какую-либо могилу коллективно клали зачетный предмет. А в полночь выпускали испытуемого, пусть принесет тот предмет. Почему-то все храбрецы настаивали, чтобы предмет клали на Зоину могилку.

Сейчас я думаю, ничего в этом загадочного нет. Архимандрит Кирилл (Павлов) утверждал:

«К тому же, если наш ближний, за кого мы молимся, угодил Господу, то он уже сам имеет пред Господом дерзновение, и за нас может возносить пред Ним свои молитвы».

Осмелюсь утверждать, что своей жизнью, своей любовью к детям, и своей смертью Зоя Пырегова угодила Господу. И своими молитвами Оттуда с радостью помогает любящим и доверяющим ей.

Не знаю вот только, сохранилась ли могилка Зои Пыреговой сейчас. Много лет уже прошло. Кто-то уехал из поселка навсегда. А многих – уже и не стало.

Когда я бываю в плохом настроении и говорю что-нибудь не доброе, окружающим ли меня людям, или коту своему, бывает же такое, к сожалению, то моя жена, желая мне помочь, остерегает меня: «Ты портишь биосферу, ноосферу. И этим – и себе делаешь плохо, и всему живому!». Ноосфера – о ней я не очень понимаю. Но я верю Вернадскому и Флоренскому, которые ввели это понятие. И, главное, я верю своей жене, которая, наверно, мудрее меня. Поэтому я стараюсь своими поступками не возмущать ноосферу, не засорять ее, не портить. И, мне кажется, своим рассказом я увеличу доброту в мире. И в этой самой ноосфере тоже.

Вот, еще и поэтому, наверно, мне захотелось рассказать о Зое Пыреговой. О беленькой девочке, с пышным красным галстуком вожатой пионерского отряда. И, такой же беленькой пилоточке.

В жизни … всегда есть место подвигам …. Когда этот мир - добрый.