Ледокол Красин

Ничто не предвещало беду. Шевченко и Епифанов с удовольствием обсуждали хоккейный матч. Но вдруг на их лицах застыл страх и ужас. Чернее туча, страшнее чёрта пришёл Тараканов. Шевченко не ошибся: он принёс страшную весть. "Товарищ Пыжиков вызывает Шевченко!" - громовым голосом изрёк Тараканов. Шевченко осознавал, что умирать легче, чем идти к самому Пыжикову. Слова Тараканова звучали как приговор, если не сказать "как эпитафия". Упираться было бесполезно, дверь в кабинет Пыжикова захлопнулась за спиной Шевченко. Свет погас.
Минуты тянулись в молчании, как годы. Наконец дверь снова распахнулась. Шевченко вышел живой. Но его вид выдавал, что Пыжиков не просто отпустил Шевченко. Впереди у него что-то страшное.
Власов был довольно в хорошем настроении. Он репетировал своё выступление, на котором должен будет в шутливой форме представиться. Он хотел придумать песенку или стишок, но не мог найти рифму к слову "Власов", кроме слова "Квасов", но это слово не подходило, потому что Квасов будет выступать через одного человека - Капустина - после Квасова. И вдруг зловещая тьма накрыла Власова своей тенью. Над ним возвышался Тараканов. Он медленно зачитал приговор: "Товарищ Пыжиков вызывает Власова". Он померк. Но вдруг увидел маленького тщедушного человечка, который подбежал к нему и тихим звонким голосом представился. Фамилия у него была громкая - Красин. Он залепетал очень быстро, путаясь в словах, но всем своим видом проявляя искреннюю доброжелательность: "Товарищ Власов, товарищ Власов, дорогой наш товарищ Власов, не могу же я допустить, чтобы Вас вызвал сам товарищ Пыжиков. Я должен, я просто обязан Вам помочь. Вы знаете, товарищ Власов, я с Пыжиковым на короткой ноге, сейчас я к нему сбегаю, мы там поговорим-поговорим, потом Вы зайдёте, и всё будет хорошо, всё хорошо, да-да-да, просто прекрасно, ну я побежал..." Он говорил скороговоркой, что не давало Власову ни возразить ему, ни задать какой-либо вопрос. Когда Власов пришёл в себя от удивления, Красина уже и след простыл. "Как же он поможет мне справиться с Пыжиковым? - подумал Власов. - Ведь между нами такой лёд!"
Он зашёл в кабинет Пыжикова. Этот невероятно грозный и страшный человек посмотрел на него глазами, наполненнвми безжалостностью. Но всё же в них чувствовалась доброта, взаимопонимание. Он медленно, растягивая слова, произнёс: "Товарищ Власов?" Взял свой страшный блокнот, записал: "Власов. Категория В". Попытался улыбнуться и сказал, стремясь казаться доброжелательным: "Ну что же, товарищ Власов. Всего доброго!"
У Власова от сердца отлегло. Он вышел из кабинета и сказал сам себе: "Лёд разбит".
Вскоре подбежал запыхавший Красин и снова начал свою скороговорку: "Ой, товарищ Власов, товарищ Власов, ну что же Вы, товарищ Власов, ну, как же, там, товарищ, товарищ Власов, вот Вы ходили к Пыжикову, да, товарищ Власов, категория В, категория В - это ведь ого-го-го-го, товарищ Власов..." Красин явно что-то недоговарривал. Власов не мог уловить его мысль. Тот продолжал: "Ну что же Вы не понимаете, товарищ Власов? Ну, это ведь не просто так, это ведь категория В, категория В, категория В, это же товарищ Пыжиков, сам Пы-ы-ыжиков! От него ведь не каждый второй живым возвращается, а у Вас категория В! Это же не А и даже не Б, это же самая настоящая В!"
"И что?"
"А что? А что "что"? Вы, товарищ Власов, думаете, товарищ Пыжиков за красивые глаза дал Вам категорию В? Вы знаете, какую сумму я заплатил Пыжикову за эту Вашу категорию В?!"
"Какую?"
Красин замялся. "Ну, ...ну, ...я Вам сейчас напишу". Достал калькулятор, набрал сначала одну цифру, а потом несколько раз нажал на одну и ту же клавишу внизу клавиатуры. "Понятно, в американских долларах", - уточнил Красин. У Власова глаза полезли на лоб. "У Вашего калькулятора клавиша "0" не запала?" - спросил он. Оказалось, нет, сумма верна. "Да я же такие деньги до пенсии не заработаю!" - произнёс Власов. Красин сделал вид, что размышляет, потом сказал: "Ну, что же, кажется, у меня есть кое-какая идея. Я помогу Вам, товарищ Власов, устроиться на работу". Достал телефон и набрал номер: "Алло... Стреногин?... Я новенького пришлю, не возражаете?... Хорошо... Сегодня вечером уже приступит к работе... Да, сейчас приедет... До свиданья".
Так Власов стал работать на плантации опийного мака. Откровенно говоря, это оказалась не работа, а самое что ни на есть рабство. Власов познакомился с тремя рабами: Жефаном, Анисом и Головотяпко. Они рассказали ему о тяжелейших условиях труда и жизнедеятельности. Работать было просто невыносимо, кормили впроголодь, рабочий день длился 18 часов. Приветствовались суровые телесные наказания за любые проступки. Очень страшным был управляющий Стреногин. Он ходил весь в коже: в кожаной куртке, в кожаных перчатках. При себе всегда имел дубнку и автомат Калашникова. Взгляд у него был тяжёлый, мрачный, словно неживой. Но больше всего рабы боялись не Стреногина, а самого владельца плантации. На вопрос Власова: "Кто владелец?" Жефан, Анис и Головотяпко ответитилт не сразу. Они выдержали паузу и, увидев приближающегося Стреногина, собирающегося наказать их за разговоры во время работы, прошептали: "Красин".