Вильнюс-91 Переворот. окончание Записки Стрингера

Утром на завтраке, посмеялись хором. Ребята рады, что я ушел невредимый из лап военных. Но больше всего иностранцев поражает, как это умудрился сохранить камеру и съемки. 17 или 18 групп лишились своих камер или оборудования за двое суток. Я 19-й, кто попался военным и ушел целым да еще с камерой. Эх ребята – менталитета наших военных не знаете. С военными надо играть по их правилам. Через пару дней узнаю, что наш второй стрингер – Вадим, был перехвачен на блок-посте у въезда в город. Возвращался в Вильнюс из Москвы и угодил в результате на гауптвахту. Посидел на нарах, пока его вызволяли. А вот военные уже поспешили дать пресс-конференцию. Вместе с Володей Сумовским – фоторепортером, едем туда. Сума – стрингер Божией милостью. Нюх у него собачий, глаз кошачий. Интуиция – отменная. За ним глаз да глаз нужен. Но мы не конкуренты – он фото, а я видео. Хоть и делаю иногда фото-съемки для Рейтер, но до Сумы мне далеко.

Пресс-конференция напоминает цирк. Генерал Науманн порет несусветную чушь. Чушь тоненько взвизгивает. Мы с Сумой откровенно ржем. Иностранцы горячатся и возмущаются явной ложью. Ложь действительно беспардонная. По словам генерала, литовцы сами, подбегая к танкам, бросались на асфальт и подсовывали ноги под гусеницы танков, которые из-за своей массы не успевали тормозить. И вообще – танки перед каждым движением с места, включали фары и сигналили… А литовцы подставляли ноги. Мы с Сумой тихо сползаем с кресел, давясь от смеха.

Иностранцы сперва очумело смотрят… потом взрываются. Так и ничего не добившись, жалуются на произвол военных возле Северного городка и нападения на журналистов. Генерал ссылается на чрезвычайное положение и недопустимость съемок военных объектов. Но главный спор – по поводу штурма телецентра и жертв. Обе стороны не уступают, военным сложно изворачиваться. Какой идиот поручил им давать разъяснения прессе? Тут же пираньи собрались, таких как Науманн, сожрут и не подавятся. Поопытнее товарищи должны бы выступать. А когда военным поручают выкручиваться в политическом скандале с кровавыми последствиями… Лучше б генерал еще что-нибудь штурманул. С включением фар и подачей сигналов перед движением.

Уходим. Сумовский громко возмущается. Он у нас демократ. Предлагаю ему податься на панихиду – пора сделать съемки жертв. Прощание с погибшими проходит в каком-то большом спортивном зале. Литовцы постарались и срежиссировали панихиду отменно. Весь зал погружен в полутьму. Высвечены лишь 14 постаментов с гробами и пространство вокруг них. Каждый постамент уставлен венками. Траурные ленты с лентами цветов «Саюдиса». Из под сумрака потолка свисают полотнища. Приглушенно играет траурная музыка. Людской поток медленно течет мимо, по дорожке между гробами и рядами сидений, где сидят семьи погибших и политики. Здесь уже нельзя суетиться и бегать с камерой. Нужно соблюдать правила приличия. Не нарушать атмосферу траура. Благо никто не торопит. Двигаюсь тихо, бесшумно, в упор к убитым горем семьям не лезу. Зачем? Всегда можно зумом наехать – для крупного плана. Стрингеры не папарацци.

За два года я так насобачусь снимать национальные трауры и похороны павших… Запросто могу открыть бюро ритуальных услуг по режиссуре, постановке и проведению подобных мероприятий, с последующей их съемкой. И контрольный кадр в голову – как мрачно шутят у нас. Скажу честно – прибалтов никто не сможет переплюнуть в этом деле, на всем пространстве СССР – СНГ. Ладно. Заканчиваем работу. Утром отснимем прощание и похороны. Процессия тоже будет торжественно сработана, но через неделю в Риге это дело будет исполнено еще красочнее. После этого нам уже нечего делать в Вильнюсе. Я начинаю беспокоиться за свою подопечную Ригу. Как бы там чего не пропустить. Собираю вещи и отчаливаю обратно.
Стрингер.