До тех пор, пока...

 Зима пришла. Небо сыпало белый колючий холод. Он лип к ветру и, достигнув земли, не успокаивался, не ложился рассыпчатым легким покрывалом, а волновался словно море. В такую погоду…
Весь день брела Татьяна навстречу вьюге, к ночи добралась до избы на краю небольшой деревни, постучалась в серую притолоку.
 - Заходи, коли пришла, - проскрипели старушечий голос и ржавые дверные петли.
- Бабушка, помоги моему горю.
- Не горе это.
- Нет, горе, - разрыдалась Татьяна, - он женится через неделю. Не меня берет в жены, Софью.
 - Так что ж ему делать, коли Софья беременна?
 - Но я люблю его! Нет мне без него жизни! Помоги! Я заплачу!
 - Заплатишь… Еще как заплатишь, счастьем своих дочерей, внучек и правнучек…, до тех пор, пока...
 - Пусть. Иначе не родятся они на свет вовсе.

Дочка вернулась домой поздно, ужинать отказалась. Утром, по ее припухшим векам, я поняла, что она плакала.
- Наденька, расскажи…
- Потом…
- Ты беременна?
- Да.
- Дима, ушел к Лариске?
- Откуда ты знаешь?
- Я знаю о женской дружбе все.

Дочь ушла. Я, оставшись одна, терзала себя вопросом: неужели это никогда не кончится? Извлекала из памяти прежнюю злобу, перемешивала ее с новой.
 Зина… Я была ей репетитором по всем школьным и институтским предметам, стилистом, массовиком затейником, проводником в приличное общество. А она отбила у меня любимого.
Лариска - серое аморфное существо, ребенок из неблагополучной семьи. Она присосалась к моей дочери в десятом классе. Я напрасно пыталась изгнать змею. Она таилась до поры, но все-таки сделала черное дело.
Я достала записную книжку дочери, нашла номер телефона и адрес Лариски. Позвонила – никто не ответил. Я оделась, положила в карман нож для разделки мяса и ступила на тропу войны.
На улице зима, сумерки. Небо просыпало белый колючий холод. Он прилип к ветру и даже, достигнув земли, не успокоился, не лег рассыпчатым легким покрывалом, а волновался словно море. . До места жительства бывшей подруги дочери я добралась нескоро. Постучалась в серую притолоку – в ответ тишина. Толкнула дверь, она, скрипнув, отворилась. Я зашла в дом… Нищета, убожество. Кровать, шкаф, стол. За столом, опустив голову на руки, спит мужчина. На голом плече мужчины родинка, похожая на одуванчик. Я знаю эту родинку…, я никогда не забуду этого мужчину, сколько бы лет не прошло. Он отец моей Надежды. Что он здесь делает? Словно для того, чтобы ответить на мои вопросы на стенах висят фотографии. Моя лучшая подруга Зина в свадебном платье и рядом он. Зина и рядом с ней три девочки, Лариса и еще две совсем маленькие. Еще одна фотография, на ней Зина и ее родители. Я уверена, что знаю, ее отца. В альбоме моей матери его фотография. Мир прост до абсурда. Зина моя сестра. Лариска сестра моей дочери. Я отступила на шаг, задела стул, он с грохотом упал. Мужчина, сидящий за столом, проснулся. Он удивленно хлопнул глазами и спросил:
- Ты кто?
- Вера. – спокойно ответила я.
- Слышь, Вера, у тебя выпить есть.
- Нет.
- Тогда вали отсюда.
- Зина где?
- А хрен ее знает. Прячется где-то с девчонками.
- От кого?
- От меня.
Он тупо улыбнулся. Но вдруг на его полупьяном лице проснулась хищная животная ухмылка. Он встал и направился ко мне.
 - Не подходи…, отпусти меня… - закричала я, пытаясь вырваться из его объятий. Напрасно. Он сильнее. Он повалил меня на пол… Я достала нож…

Я не успела убить, неожиданно пришла Зина и спасла меня. В тот вечер мы долго разговаривали… Ни Лариса, ни Наденька не вышли замуж за Диму. На нем свет клином не сошелся.