Пепельный оскал удачи

Внутри частокола металлической травы за оградой пурпурных крабов, покоилось тело взявшегося ниоткуда человекообразного существа, выплывшего ранним утром из насупившегося тумана, покрывшего пойму реки, дымящимся семенем, струящимся из вымени млечного пути. Меховые глисты пут, связывавших незнакомца не помешали ему выплыть против быстрого течения реки. Зеленые репейники волос, слипшиеся на голове незнакомца, образовали сложный узор, виденный когда-то на картинах молдавских сюрреалистов. Незнакомец молчал, но все понимали его мысли, понимали его желания, и никому не приходило в голову отказаться от их исполнения.

Собравшиеся нависли над ним, словно ивы над водой.
- Волосы, волосы ему уберите. Дайте мне его рассмотреть. У меня сын в финскую погиб, может быть, это его душа пришла ко мне этом теле.
- Нет, это наша маленькая дочь. Она утонула, когда ей не и было и четырех лет. Я вижу, это ее глаза, такие же темные и непрозрачные, и уши точно такие, как у нашей Настеньки.
- Что вы говорите, купите очки с двойными линзами, не видите разве - это наш сын Миша, ему грузовик переехал головку. Вот, посмотрите, у него шрам - это та трещина в черепе, которая зарубцевалась. А вы говорите… Смотрите, у него щетина, именно наш Мишенька был бы, точно его возраста.
- Где Вы видите щетину. Это шерсть. Собачья шерсть.
- По виду ему сколько? Лет двадцать восемь. Наш Мишенька погиб в двенадцать. С тех пор сколько лет прошло? Точно. Прошло шестнадцать лет. Наш это сынок, наш Мишенька. Здесь не нужна математика. Здесь достаточно арифметики.

Незнакомец молчал, но его молчание вселяло еще большую уверенность в души сельчан, плотным кольцом окруживших лежащего на берегу реки пса с завязанными лапами. Его грудная клетка судорожно вздымалась. Казалось, пес не мог надышаться. Тем временем сельчане продолжали находить в незнакомце черты умерших родственников и знакомых.

Из толпы вышел старик на протезе, поднял полуживое тело, взвалил на плечо и понес к своей избенке. Толпа безропотно смотрела ему вслед, обволакивала каждый его шаг густым киселем немой ненависти. Ненависти жертвы к грабителю, отнявшему последнее сокровище, ненависти бессильной, потому особенно жестокой и безжалостной. Старик, не оглядываясь, удалялся, размеренно шагая по размокшему грунту. Но сила взглядов таки взяла свое. Старик неловко поставил ногу на откос, подвернул ее и упал в грязь, выронив тяжело дышавшее тело. Толпа сельчан, топотом заглушая свою боязнь, кинулась к упавшим.

Незнакомец молчал, открыв глаза и глядя немигающим взглядом каждому в душу. И тут все увидели, как преобразился старик. Вместо лица изрезанного глубокими морщинами, рук изломанных воспаленными суставами сельчане увидели молодое лицо парня в расцвете сил, на двух ногах, с крепкими мускулистыми руками, которыми впору было и подковы гнуть и пятаки ломать. Все остолбенели, затихли на месте и стали разглядывать его, не зная, что думать - то ли им чудится, то ли они стали свидетелями невиданного чуда.

Старуха Макариха, упираясь плечами в палочку, наклонилась над лежащим и самыми кончиками пальцев прикоснулась к его волосам. И мгновенно, от кончиков ее пальцев, распространилась быстрая неуловимая волна, которая из корявых переломанных тяжелой работой старушечьих пальцев вылепила изящные, тонкие, гибкие. Седые космы превратились в тяжелый водопад черных, как деготь роскошных волос, расплескавшихся теперь уже по округлым плечам переродившейся старухи. Она заметила по лицам окружающих, какое впечатление произвела, перемена с ней случившаяся. Вальяжным неторопливым движением выпрямилась и отошла в сторону, отвернувшись от пришельца и от толпы. С глухим мычанием толпа, ринувшаяся к пришельцу не заметила, что после прикосновения старухи, дыхание незнакомца стало немного реже и слабее. Отталкивая друг друга, все старались дотронуться до лежащего на земле большого издыхающего пса.

Громкий возглас ветеринара Федота: - Он умирает, - заставил толпу на секунду остановиться, чем не замедлил воспользоваться кричавший, ловко прошмыгнул и тоже прикоснулся к лапе пса. Лапа дернулась и с полным тоски воем пес испустил последнее дыхание, и, видимо, это последнее дыхание имело такую невероятную силу, что ветеринар, последний прикоснувшийся к нему, вдруг на глазах у всех стал превращаться в огромный красный шар, раскаленный и светящийся. Не прошло и нескольких секунд, как на том месте, где он стоял, образовалась кучка пепла, источающая зловоние и пять монет по двадцать копеек, оплавившихся до самого серпа и молота.