Прогулка с дымом

 Что я мог подумать тогда? Я шел по грязному проспекту, курил, легкий дымок будто выпархивал из моих легких, взмывал над головой и мгновенно исчезал, затяжка за затяжкой укорачивая сигарету. Курить было холодно, приходилось постоянно менять руку. Правой держал сигарету, левую отогревал в кармане, несколько затяжек и правая отправлялась в карман, левой передавалась эстафетная палочка. Какая-то неуклюжая женщина наступила мне на ботинок в маршрутке, и на нем остался грязный след. Я оглядывался по сторонам в поисках подходящей снежной кучки, чтоб оттереть пятно. Снега было вдоволь, только он весь смерзся, и такую кучку было теперь не прошибить носком ботинка, чтоб потом, постепенно продалбливая ее, довести ботинок до блеска. Но все это было не важно, все это роилось в моей пустой голове, отвлекая на некоторое время, но лишь отвлекая, надолго меня занять этим мыслям не удавалось. Сейчас главное, это было идти, просто тупо шагать, куда глаза глядят, не сворачивая, по прямой, как скорый поезд, ни на миллиметр от рельс, от шпал… Стрелочников на моем пути не попадалось, так что перенаправить меня было некому. Окна зданий пустыми глазницами взирали на мое шествие, нисколько не удивляясь одинокому прохожему. Они провожали мой шаг, насколько это было возможно, а когда я пропадал из их поля зрения, в игру вступали соседние окна, и так до бесконечности, потому что ряд зданий по обеим сторонам улицы тянулся до самого горизонта. А я ведь для чего-то шел, у меня ведь была цель, ведь я задавался вопросом… Вот только каким? Я не мог вспомнить вопроса... Меня это огорчало, а еще больше, меня это злило. Я не мог остановиться, будто что-то толкало меня вперед.
 
 Очередная сигарета полыхнула красным огоньком, и едкий дым втянулся в легкие. «Десятая…» сосчитал я, меняя руку. «Десятая сигарета на пятнадцатой затяжке отдала свою жизнь богу огня» - трагическим тоном продекламировал я десятую строчку своей пьесы - «Пачка сигарет». Тут же в голову полезли какие-то смутные ассоциации, про то, что жизнь не так уж и плоха, если ты куришь не спеша… нет, что-то другое… но точно, там было что-то про жизнь и про то, что хорошо бывает. А может про хорошую жизнь? Не важно, очередная бестолковая мысль, потолкавшись о стенки моего рассудка, вылетела через ухо, смешалась с сигаретным дымом одиннадцатой курительной палочки и растворилась в воздухе.
Я вспомнил про чей-то день рождения, вспомнил, как там было скучно, и как я пытался развеселить собравшихся людей, на ходу сочиняю пьесу «Пачка сигарет», но никто не оценил моих усилий. Гости вяло поднимали свои полупустые бокалы, мямлили тосты и опрокидывали содержимое хрусталя в луженые глотки. Потом дружно хрустели солеными огурчиками, выуженными из литровой банки, потом кто-то брал гитару в руки и затягивал очередную идейную песню. Собравшиеся подпевали в голос, где было нужно, громко орали, где было не нужно пытались изобразить печаль, но пьяным голосам столь скорбное чувство не давалось… «Ну вот, очередная глупая мысль» - констатировал я, пнув попавшуюся под ноги ледышку. Та звонко покатилось по асфальту, размениваясь на ледяные брызги, ударилась о фонарный столб, оставив на нем белый отпечаток… «Вот он растает, и вместо белого следа, на столбе появится черный след, а хорошо это?» Мне действительно стало интересно, почему люди делят все, что они видят, слышат, осознают, на белое, и на черное. Ведь, как и с тем отпечатком, все белое, постепенно может стать черным, а вот обратное превращение вряд ли возможно, разве что из черного в скользкое, но это совсем не то.

 Так я шел, разговаривая с самим собой, обсуждая с самим собой мировые проблемы, и единственным моим спутником, который еще хранил тепло, была сигарета… «двенадцатая кстати» - да, считать, как ни странно, я не забывал, а вот все остальное забыл почему-то.

 Ноги шагали, глаза глядели по сторонам в поисках снежных кучек, губы вытягивались в трубочку, приветствуя очередную затяжку, руки меняли занимаемые позиции, на горизонте вставало солнце, позади робко таяла последняя утренняя звезда, а за одиноким прохожим тянулся шлейф едкого дыма, отмечая прямой, как железная дорога, бессмысленный путь.