Настоящий мужчина

В тот день мама пришла очень поздно. Я уже лежал в постели. Но заснуть все не мог. Лежал и думал. И тут пришла мама. Я услышал, как звенят ее ключи. Я по ключам всегда узнаю, кто пришел. Мамины ключи звенят громко, папины - чуть-чуть, а бабушкины не звенят совсем – они у нее в таком специальном кожаном кошелечке. Еще я услышал, как мама повесила в шкаф пальто и как бабушка сказала ей «Не ходи, он только уснул». И мне стало обидно, зачем же бабушка врет, я же не сплю, а как раз жду маму. Я уже хотел ее позвать, но услышал, как мама ответила «Я на минутку». И тут же дверь открылась, и мама тихонько спросила:
- Не спишь?
- Нет, - прошептал я. И мама наклонилась ко мне и поцеловала. От нее пахло улицей и еще чем-то вкусным.
- Ну привет. Как дела? – спросила мама.
- Хорошо, - сказал я. Я тебя ждал.
- Знаю, - сказала мама. - Спи, мой хороший. Завтра поболтаем. Хорошо?
- Хорошо, - сказал я. – Посиди со мной пять минут. Я не могу уснуть.
- Только обувь сниму, - сказала мама. И ушла, и вместо нее пришла бабушка и спросила:
- Ну что? Сказал маме, что подрался?
- Нет, - ответил я, - Не успел.
На самом деле я не хотел про это маме говорить. Сегодня не хотел. Утром бы мама увидела синяк - сама бы и спросила. А в темноте она не заметит.
Мама вернулась, села ко мне на кровать и сказала:
- Хочешь, я тебе почитаю ? Какой-нибудь небольшой рассказик. Из книжки про пиратов.
- Да он и сам как пират, - сказала бабушка. – Подрался сегодня в школе.
- Подрался? – удивилась мама. – Ну наконец-то! – и я понял, что она ничуть не расстроилась, а может быть, даже наоборот.
- Посмотри, какой у него синяк под глазом, - сердито сказала бабушка.
- Синяк? – мама включила торшер и стала мой синяк рассматривать.
– Ну ничего, до свадьбы заживет. Но вообще-то, Глеб, лицо старайся защищать.
- Я защищал, - ответил я.
- Драться вообще нельзя ! – сказала бабушка. – Так без глаз остаться можно! – и ушла. И что-то сердито говорила в коридоре. Сама себе. Бабушка иногда любит говорить сама себе. Особенно, когда сердится. Мы остались с мамой. И мама стала пальцем трогать мой синяк:
- Болит?
- Немножко, - сказал я.
- Плакал? – спросила мама.
- Ну что ты, мам. Конечно, нет. Я же мужчина. А настоящие мужчины не плачут.
И тут я вспомнил, что этот Юрка мне хлястик от жилетки оторвал. И сказал:
- Мам, мне Юрка хлястик оторвал.
- Хлястик – ерунда, - сказала мама. – Пришью. Из-за чего подрались-то?
- Не из-за чего. Юрка первый на меня напал. Просто так.
- Совсем просто так? - спросила мама.
- Совсем, - сказал я. – Этот Юрка Забиякин – он всегда со всеми дерется.
- Ну, если Забиякин ... - сказала мама.
- Он мне дал, и я ему дал. Я стал убегать, а Юрка за мной. А потом парты кончились, и мы упали на пол. Тогда к нам подошла учительница, подняла нас и спросила, кто из нас кошка, а кто собака. И я сказал, что я – кошка, а Юрка - собака. Ведь это Юрка за мной погнался. А Ольга Петровна сказала, что не будет разбираться, кто прав, а кто виноват. И поставила нас в угол. Меня к раковине, а Юрку - к шкафу. И стала с остальными детьми заниматься.
- А вы так и стояли весь урок?
- Да, так и стояли, - и я вспомнил, как Ольга Петровна взяла меня за локоть и повела в угол. И как я хотел поднять мой хлястик, но Ольга Петровна не дала, а повела меня к раковине. И все дети смотрели.
Мама молчала. И я молчал. Я боялся заплакать.
- Обидно было? – вдруг спросила мама. Она спросила тихо, но я услышал.
- А ты как думаешь? - сказал я тогда.
- Думаю, что очень, - ответила мама и обняла меня. И тут я все-таки заплакал. А мама сжала меня крепко-крепко и сказала:
- Ничего. Ты молодец, ты сильный. Даже настоящие мужчины иногда плачут.