Капризное облако

Сегодня был, вроде как, ответственный день. По этому случаю встал я пораньше, что в свой единственный выходной делаю весьма неохотно, и потратил около полутора часов на то, чтобы привести себя в относительный порядок. Можете подумать – это надо же быть настолько несвежим, чтобы столько времени приводить себя в порядок! На что я отвечу – это надо же быть настолько опрятным, чтобы потратить на это целые полтора часа. В конце своей утренней генеральной чистки я обсыпал себя различными химическими препаратами, которые делали на заводе в двадцати километрах от моего дома, единственное, что являлось продуктом не их изготовления, я надеюсь, был французский одеколон. Брызнув на себя несколько его капелек, я окончательно уверился в себе и своей неотразимости, улыбнулся в зеркало и вышел из ванной.
Термометр показывал какую-то невозможную температуру – я таких цифр-то на нем не видел никогда, присмотревшись внимательно через замерзшие стекла, я заметил одиноко идущего, хотя нет, скорее бегущего мужчину. Закрыв руками нос, натянув на рот меховой воротник, он мчался по совершенно безлюдной улице в направлении подъезда. Однако, видимо, выбрав себе цель, он совершенно не обращал внимание на преграды, которые ему подставляла эта перемерзшая улица. Он то и дело скользил по льду, отчаянно размахивая руками, налетал на кусты, рвался через скользкие бордюры, но, что самое удивительное – ни разу не упал. Бежал как по инерции, расталкивая руками воздух, позабыв обо всем на свете, даже о замерзшем носе, стремился в теплый подъезд. И вот я смотрю – он преодолел последний кусочек ледяного наста, заботливо прикрытый картонкой и ухватился за ручку двери, другой рукой виртуозно, как в фильмах про ковбоев, вытянул из кармана, словно пистолет, ключ и приложил его к фишке домофона. Все это он проделал за несколько секунд, открыл наконец дверь, его лицо уже почувствовало теплый воздух, но не тут-то было. Какая-то старушенция, видимо, по привычке решила выйти сегодня посидеть на лавочке, и тут как тут оказалась за дверью – со всей своей старческой силой толкнула ее, вместе с замерзшим мужиком, который тут же плюхнулся на скользкие ступени и покатился вниз, потом по асфальту и вскоре откатился на порядочное расстояние. Старушки – страшная сила!
Я отвернулся – посмотрел на часы – боже мой, я не хочу!
Однако пришлось, я укутался в свою дубленку и вышел, словно полярник, на улицу, и тут же подхваченный ветром понесся по оледенелой дороге, вспоминая на ходу незадачливого мужика, который все же, наверное, сейчас дома сидит и пьет горячий чай. Уже подходя к торговому центру, когда оставалось лишь несколько шагов, я, услышав топот, обернулся. На меня мчался на задних лапах и на всех порах желто-синий бегемот. Он расставил руки в стороны и бежал, улыбаясь своей бумажной мордой, словно желая зажать меня в свои крепкие объятия. На ходу он подскакивал, как будто прыгал через скакалку, бежал легко, как по кувшинкам, но быстро и что самое страшное, прямо на меня. Я испугался и уже не чувствуя мороза и льда под ногами помчался к лестнице, открыл дверь и наконец, очутился в здании торгового центра, где было тепло и даже немного уютно. Обернулся и увидел, как мой бегемот неуклюже поднимался в грузовик, ему помогал, что самое странное другой бегемот, совершенно ему идентичный, после чего выпрыгнул из кабины и тоже побежал по территории, как свой коллега, пугая редких прохожих.
Как я позднее узнал – это была идея директора магазина детских товаров, где я сейчас находился. Смешные бегемоты должны были рекламировать этот и без того известный торговый центр. Правда, о них всегда забывали. Забыли и сейчас – когда начались невиданные холода – даже за 60 рублей в час, бедные подростки в костюмах бегемота не желали прогуливаться по двору, зазывая посетителей. Во-первых зазывать было некого. А во-вторых – бегемоты от холода просто зверели и бросались на людей, как только что на меня.
Я снял шапку – удивительно, здесь было слишком жарко, как будто попал в пустыню, но вот полы были такие же скользкие, и я поплыл по ним по направлению к эскалатору. Сколько детских слез и просьб, а также сколько родительских обещаний я услышал за эти несколько секунд! Дети были повсюду и, причем, все похожи друг на друга – отличались лишь цветом курток и капюшонов. Дети помладше держались за руку своих родителей, немного пугаясь обилию товаров и поющих дедов морозов. Те, кто постарше – бегали ошалело по залам и кричали во все горло что-то совсем непонятное. Пока я наблюдал за детьми и отогревающимися родителями, совсем не заметил, как на меня налетел испуганный подросток с огромным плюшевым львов в руках. Он мчался по эскалатору вниз, когда как эскалатор резво летел, вместе со мной, наверх. От такого напора зверья я чуть не свалился на соседнюю лестницу, а пацан еще более испугавшись и сильнее вцепившись в своего льва, снова бросился бежать по эскалатору. Новый толчок я почувствовал уже через секунду – обалделые охранники, в количестве двух штук, дождавшись, наконец, исторического ограбления, летели на всех порах обезоруживать гангстера четырнадцати лет от роду. Они уже приготовили резиновые дубинки и вскоре настигли преступника, предвкушая благодарность от директора магазина. К сожалению, что было с бедным парнем, мне узнать не посчастливилось, эскалатор, невзирая на мои усилия, нагло выплюнул меня на третий этаж.
Ну что ж, сегодня первый день работы – а на меня уже покушались стадо бегемотов и храбрый наездник с желтым львом.
Я оглянулся – весьма и весьма здесь хорошо. Покупателей в магазине игрушек, который занимал весь третий этаж, было много, даже несмотря на дикий холод – все же понятно, что скоро рождество и дети должны получить вторую порцию подарков.
Работа моя была совсем непыльная – можно сказать даже – интересная. Заучив названия и характеристики конструктов и кукол одной известной фирмы игрушек, я был готов осведомлять покупателей о проходящей акции. Акция тоже была на первый взгляд совсем безобидная.
Я и моя коллега-девушка напялили на себя футболки с эмблемой и разошлись по разным углам магазина. Прямой моей обязанностью было приставать к покупателям, которые хотели что-то купить для себя, охаивать их выбор и предлагать взамен продукцию своей фирмы. Что я с огромным удовольствием и принялся делать. Никакие доводы, по типу – отличное качество и низкие цены не действовали, глаза у покупателей немножко начали загораться только при словосочетании “подарок за покупку”, которое я тихо, но внятно, вкрадчивым голосом повторял несколько раз, после чего, наконец, получал согласие. Первые проблемы появились тут же.
Радостное семейство в количестве около десятка человек бежит ко мне с чеком покупки, я также радостно поджидаю их у стойки и, улыбаясь во весь рот, начинаю говорить:
- Сегодня за покупку вашего замечательного конструктора вы получаете подарок от нашей фирмы – резиновую игрушку.
С последним словом улыбки у взрослых начинают медленно искажаться, а глаза наполняться удивлением. Поняв свою ошибку, я мигом поправляюсь:
- Вы получаете надувную игрушку.
Однако ожидаемого результата не принесла и эта фраза, мамаша с большими сумками наклоняется ко мне и тихо переспрашивает:
- Простите, надувная… что?
Исчерпав весь свой словарный запас, я тянусь к безобидной резиновой игрушке, которая в принципе представляет из себя надувную рыбку, но тут девочка лет пяти, из-за которой все семейство сюда и приехало, громко заявляет:
- Нет. Мне надувная кукла не нужна. Давайте ее Вадику отдадим – ему она нужнее.
Таким веселым темпом можно было работать хоть сутки, но положено только шесть часов, в прошествии которых мы плюхнулись на коробки с подарками и попытались расслабить мышцы рта, которые сейчас чувствовались как никогда.
- Я так много раньше никогда не говорила, - произносит моя коллега, светлая девочка с голубыми глазами и редким именем Яна.
Я посмотрел на нее внимательно – раньше как-то не удавалось, на кастинге я ее видел мельком, а во время работы лишь изредка сталкивался, догоняя очередного покупателя. Причем видел только ее ошарашенные глаза, которые искали того самого потенциального клиента.
А вот сейчас было время полюбоваться. Любой красивый человек привлекает внимание, независимо какого он пола. Тысячу раз замечал, как парни подолгу смотрят на своих же собратьев, однако это не говорит об их нетрадиционной ориентации. Они смотрят скорее оценивающе, сравнивают и можно сказать завидуют, если сравнение получается не в их пользу. Стиль одежды, манера держаться, в не последнюю очередь и обыкновенная привлекательность могут сделать парня источником пристального внимания не только девушек.
Любование же прелестями женской фигуры куда менее закрыто проявляется – каждый парень считает обязательным провести взглядом за яркой девушкой, причем ничуть этого не скрывая, заодно прищелкнув языком или немного посвистывая.
Сейчас же я просто любовался красивым созданием, сидящим рядом со мной, милой, чуть младше меня девушкой, пристально рассматривая ее лицо, замечая все маленькие недостатки и привлекательные черты.
- Ты идешь? – она посмотрела на меня, уловив мой пристальный взгляд, немного, почти незаметно улыбнувшись, что конечно, показало, что она польщена вниманием и также внимательно в секунду попыталась в ответ изучить мое лицо, мои черты и взгляд.
- Да, идем.
Уже через пятнадцать минут мы, укутавшись, вышли из торгового центра. Яна вдруг тихо засмеялась и, что-то сказав, побежала вперед. Тотчас же я увидел этого гадостного бегемота, он стоял по середине небольшой площади и, по-моему просто смирно ждал конца смены. Она бежала к нему с каким-то пугающим веселым настроем. Бегемот же, ее совершенно не замечая, отвернулся.
Я по-моему даже тихо вскрикнул, когда Яна, разбежавшись со всей силы пнула бедного бегемота в район синего хвоста. Я остолбенел, бегемот тоже. Он сначала постоял несколько мгновений, не шелохнувшись, а потом медленно повернулся к наглой девчонке и внимательно посмотрел в ее смеющиеся глаза.
- Привет Максимка! - заорала счастливая деваха и со всего размаху снова, теперь уже рукой хлестнула его по желтой башке.
Бегемот, потеряв дар речи от невиданной наглости, попытался что-то показать жестами, потом весь встрепенулся и тихо выдавил:
- Вам нужен Максим?
- Да… - уже тише произнесла Яна.
- Он завтра работает – как-то виновато сказал бегемот и, повернувшись спиной, пошел медленно по заснеженной площади, гладя рукой ушибленные места.
Всю дорогу до дома, куда я согласился ее проводить, Яна молчала, потом неожиданно начинала тихонько хихикать, после чего снова становилась серьезней и отвечала на мои вопросы односложно и нехотя. Она, по-моему забыла о холоде и шла медленно, я же чуть ли не прыгал вокруг нее и, пританцовывая на ходу, вглядывался в занесенный снегом дом, где жила моя мучительница. Вдруг она неожиданно остановилась и, взглянув на меня, резко проговорила:
- Мне холодно. Я больше не могу – давай погреемся пока в подъезде? – и, не дождавшись моего согласия, повернула в сторону ближайшей двери. Что ж я побежал за ней.

Она сидела на подоконнике, поставив ноги на горячую длинную трубу, прижалась плечом к замерзшему окну и смотрела на улицу, на заснеженные дома и дороги, переводила взгляд на редкие узоры на окне и проводила по ним пальцем, увлеченная рисунком. Все это время смутного молчания я смотрел на нее, не отрывая взгляда, следил за каждым ее движением, а она будто и вовсе не замечала ничего, только снег, суровое небо и ее мысли. Видимо, грустные, печальные, исполненные некой обидой, заставляющие думать и переживать.
Она подняла глаза и теперь смотрела на небо, осмысленно его рассматривая.
- Они всегда приходят, когда это необходимо, - сказала тихо, сама себе, может быть просто думала, но так ее поразила собственная мысль, что сказала это вслух.
- Кто? – переспросил я.
Яна на секунду отвлеклась, прервала свои мысли и с некоторым недоумением посмотрела мне в глаза, причем смутным отрешенным взглядом, после чего повернулась снова к окну и все так же тихо прошептала:
- Тучи… Когда мне плохо, когда я не знаю что мне делать и как поступить, они всегда закрывают светлое небо…
Действительно небо, по краям еще светлое и мерцающее, светящее в глаза, словно солнце, над нами оказалось серым и унылым – большая дырявая туча закрыла синее небо и повисло, не двигаясь, такая тяжелая, нелепая. Серые дома потускнели, снег, покрывший всю землю, не казался белоснежным и ярким, и улица, почерневшая, утратившая свой лоск и красоту, медленно готовилась к вечеру. Я тоже теперь смотрел в окно, на плавно падающий снег, на голые деревья и серое небо, задумавшись и потеряв из виду грустные и прелестные глаза моей спутницы.
- Не стоит. Право не стоит. Туча - это лишь капризное облако. Оно, веселое и беззаботное, пролетело тысячу километров, проводило свою жизнь, как того ей хотелось, отвергала тех, кто был не нужен, смеялось тогда, когда было весело. Только требовательность и капризы сделали его темным. Как человек, все время собиравший недоверие и недомолвки, проявлявший нетерпение и грубость, вбирал в себя темные мысли, так и облако постепенно чернело и становилось тяжелее. И вот сейчас, неповоротливое и грузное, опечаленное оно пыталось освободится от своего непрестанного гнева и обиды. Пролиться дождем или рассыпаться белоснежным снегом…
Я опомнился, отвел взгляд от окна и увидел ее лицо. Она слушала внимательно и сосредоточенно, смотрела на мои губы, когда они открывались, на глаза, когда я замолкал, чтобы прочувствовать сказанное. Смотрела серьезно, наклонившись ко мне. Но, увидев мой взгляд, еще полный смятения и тумана, подалась корпусом назад и облокотилась об стенку.
- Ты прав. Все это правильно – я что-то делала не так, поэтому сейчас же должна за это заплатить…
Не знаю, почему в тот момент я не удосужился спросить у нее, чем она расстроена, что случилось с ней. Почему не выяснил проблему, почему не поддержал эту девочку с голубыми пронзительными и грустными глазами. Как мог быть настолько жестким, что не заинтересовался судьбой этой девочки, запутавшейся в своей слишком еще короткой жизни. Какая-нибудь ерунда, вроде разочаровавшейся влюбленности или серьезная трагедия заставила ее, веселую и жизнерадостную, погрузиться в серьезные размышления, уйти в себя и решать проблемы в одиночку.
Когда мы попрощались, она, обернувшись раз, посмотрела мне прямо в глаза, словно пытаясь что-то сказать или прочитать в моем взгляде, потом повернулась и вошла в свой подъезд. Я же, не забыв застегнуть куртку, поплелся домой, не раздумывая о ней, ее мыслях и проблемах. Я, думал только о своем интересно проведенном дне, о девочке с резиновой куклой, о сине-желтых бегемотах, обо льве и подростке с выпученными от ужаса глазами и о бегущем по ледяному насту замерзшем мужике – это мне показалось главным и единственным, что мне пришлось сегодня осознать.


На следующее утро градусник показывал, что сегодня можно обойтись без второго свитера и шерстяных носков. И, я радостный, умывшись, причесавшись, вышел из дома. Сегодня ожидал и был уверен увидеть тех же людей, что и вчера, говорить тоже самое, провести этот день абсолютно также, не стараясь изменить и ожидая этого.
Скользящей походкой я добрался до торгового центра, забрался без эксцессов на третий этаж и переоделся. Странным мне показалось только одно – Яна не приходила, ее футболка лежала на месте, одежды не было. Я набрал номер супервайзера и поднес трубку к уху.
- Виталик… Работай сегодня один, - услышал тотчас, причем сразу же раздались короткие гудки. Набрал повторно.
- Ну что непонятного? Я же сказала – работай один!
Что случилось тогда со мной, я не знаю, я снова и снова набирал номер и подносил его к уху – вокруг полки и игрушки замерцали и распластались на моих глазах – не разбирая ничего, я видел только красно-зеленоватые оттенки, странные линии и круги. Все звуки сложились воедино и превратились во все нарастающий и невнятный гул, сквозь который прорывались глухие голоса.
Это, может, так мне казалось, а может я, как и вчера ушел в свои мысли, может опять говорил что-то вслух, не обращая ни на кого внимание. Как дворник, метущий чистый снег по крыльцу, бормотал что-то себе под нос, как машины, неуправляемые сегодня на гололеде, неслись и врезались друг в друга. Как девушка с голубыми и решительными глазами, вчера вечером, раскрывшая окно, выпрыгнула с девятого этажа.