Русская рулетка

Все события в рассказе вымышленные, любые совпадения с реальностью – случайность.

РУССКАЯ РУЛЕТКА

Детективный рассказ

Расплющенное об асфальт тело обнаружила в пять утра загулявшая парочка. Они возвращались с моря, где забавлялись то ли очень поздним, то ли очень ранним купанием, и решили пройти по дорожке вдоль стены пансионата. Труп с расколотой головой, пла-вающий в луже крови первой увидела женщина. От ее визга проснулись все пятнадцать этажей здания. Через несколько минут на месте происшествия появилась ведомственная охрана пансионата.

Степан Дмитриевич Воронов узнал о гибели Аркадия Ильича Петренко в самолете. Дневной рейс из Москвы в Адлер выполняла не обычная «ТУшка», а, хотя и не новый, но гораздо более комфортабельный «Боинг». Воронов мог позволить себе билет бизнес клас-са. Удобно устроившись в кресле, потягивая виски из высокого стакана, он, вставив в ухо наушник, расслаблено слушал новости по радио. Когда диктор скороговоркой сообщил о смерти генерального директора крупнейшего промышленного предприятия страны Арка-дия Петренко, Воронов чуть не подавился. С трудом протолкнув в пищевод глоток обжи-гающей жидкости, секунд тридцать тяжело дышал через открытый рот, пытаясь осмыс-лить услышанную новость. Дело в том, что он летел на встречу с Петренко. Летел по просьбе его жены.
Степан Дмитриевич познакомился с Петренко более десяти лет назад. Тогда майор, старший оперуполномоченный одного из отделов центрального аппарата МВД в составе сводной группы разбирался с криминальным беспределом вокруг флагмана тяжелой про-мышленности, расположенного в областном центре в сердце России. В результате слож-ной многоходовой комбинации, проведенной во многом тайком от генерала, возглавляв-шего бригаду, Воронов избавил Петренко, недавно ставшего генеральным директором, от бандитской опеки. Две группировки сначала постреляли друг в друга, а затем их лидеры оказались на нарах. Случай для тех времен беспрецедентный. Петренко, несмотря разницу в возрасте на полтора десятка лет, и менталитет жесткого, не признающего чужих мнений лидера, поверил в молодого оперативника, дал ему возможность претворить в жизнь рис-кованный план. Когда все закончилось благополучно, они сутки пили на шикарной даче директора завода, снимая нечеловеческое напряжение, и клялись друг другу в вечной дружбе.
Несмотря на то, что по финалу основные лавры, как всегда достались руководите-лям (генерал, не принимавший никакого участия в событиях, даже получил орден), Сте-пана Дмитриевича тоже не обидели. Он стал «важняком» - старшим оперуполномоченным по особо важным делам и досрочно получил подполковника.
С той поры утекло много воды. Петренко вошел в сотню самых богатых людей России, а Воронов чуть не стал генералом. Но в последний момент, рассудив, что личная свобода дороже, плюнув на интриги, царящие на верхних этажах министерства, ушел на пенсию. Сейчас он консультировал ряд руководителей крупных коммерческих структур по вопросам безопасности, получая доходы несравненно большие, чем мог бы иметь в должности заместителя министра внутренних дел.
Все эти годы милиционер и директор поддерживали отношения, насколько позво-лял бешеный ритм жизни обоих. В основном общались по телефону, поздравляя друг дру-га с днем рождения, Новым годом и другими праздниками. Изредка встречались. Пару раз по приглашению Петренко отдыхали с семьями в пансионате на Черном море, принадле-жащем заводу. Но года два назад Воронов стал замечать тревожные изменения, происхо-дящие с Аркадием Ильичем. А неделю назад подозрения в полном объеме подтвердились после ночного звонка его жены. Как и предполагал Степан Дмитриевич, Петренко начал пить. Запоем. Сначала по два-три дня, а в последнее время по две-три недели. Естественно выпадение генерального директора из процесса управления стало негативно сказываться на деятельности предприятия. Насторожились основные акционеры. Масло в огонь под-лил конфликт с сыном, недавно закончившим престижный столичный ВУЗ и устроенным отцом руководить одним из производств завода.
Оценив сложившеюся ситуацию как критическую, Воронов принял решение бро-сить все и немедленно лететь в Адлер, где проводил десятидневный отпуск Петренко. И не успел.

Мощеная площадка перед центральным входом в знакомый пансионат была тесно заставлена машинами с синими проблесковыми маячками. Суетилось множество людей в милицейской и прокурорской форме. Группа солидных мужчин в штатском расположи-лась на крыльце, в тени широкого козырька. Они принимали доклады взмыленных подчи-ненных и вели интенсивные переговоры по мобильным телефонам. Лица большинства из них были знакомы Воронову: начальник Управления внутренних дел Сочи, прокурор, ру-ководитель местного подразделения ФСБ. Чуть в стороне переминался с ноги на ногу на-чальник райотдела милиции Адлера Сергей Хакимов, самый нужный ему в данный мо-мент человек.
Степан Дмитриевич достал из кейса электронную записную книжку, где хранились более тысячи телефонов нужных людей по всей России, а также ближнего и дальнего за-рубежья. Быстро нашел номер и набрал его на мобильнике. Хакимов нервно дернулся, доставая телефон из нагрудного кармана белой рубашки с короткими рукавами.
- Здравствуй Сережа. Воронов побеспокоил.
- А, Степан Дмитриевич. Приветствую. Какими судьбами? – он сделал несколько шагов в сторону от основной группы.
- Да есть одна проблемка. Ты говорить можешь?
- Если честно, то нет. У нас тут ЧП.
- Вижу я ваше ЧП.
- То есть как? – удивился Хакимов.
- Да так. Я шагах в двадцати от тебя. Посмотри на пальму возле скамейки, я руку подниму.
- Понял. Вижу. Сейчас подойду, - Хакимов нажал на кнопку конца связи.
В свое время Воронов возглавлял бригаду по проверке оперативно-служебной дея-тельности УВД города Сочи и помог тогда еще будущему начальнику райотдела выпу-таться из щепетильной ситуации, связанной с большой любовью горячего южного парня к женщинам. Он вообще за время службы помог многим коллегам. Кто-то из них предпочел об этом забыть, но некоторые помнили. И Воронов активно пользовался этим в своем но-вом статусе.
Говорили они не долго. Степан Дмитриевич прекрасно понимал состояние Хаки-мова, на территории которого произошло происшествие. Начальники покрутятся, пошу-мят, дадут кучу ценных, но бесполезных указаний из серии повысить, расширить, углу-бить, и разъедутся. А разгребать придется ему. Поэтому договорились встретиться вече-ром, когда суета стихнет. Хакимов, по просьбе Воронова, дал сопровождающего, обильно потеющего на солнцепеке сержанта из оцепления. Добравшись до прохладного холла, Степан Дмитриевич без проблем устроился в номере люкс, оплатив его кредитной картой.
…Черная южная ночь вступила в свои права, когда Воронов с Хакимовым сидели на широком балконе, потягивали коллекционное вино, принесенное начальником райот-дела, и неторопливо беседовали. Сергей обстоятельно обрисовал Степану Дмитриевичу положение вещей и сделал вывод:
- Через два месяца уголовное дело прекратят. За отсутствием события преступле-ния. Мне уже конкретные указания даны - работать на несчастный случай. И никакой са-модеятельности, - Хакимов помолчал, глубоко затянулся сигаретой, - Последнюю фишку знаете?
- Какую?
- Сына покойного, Алексея, на состоявшемся сегодня вечером экстренном заседа-нии совета директоров назначили исполняющим обязанности генерального директора.
Воронов поставил стакан на стол. Задумчиво почесал в затылке.
- Ему же двадцать два года всего. На предприятии без году неделя.
Хакимов с силой раздавил окурок в пепельнице.
- Я таких подробностей не знаю. За что купил, за то и продаю.
- Ну и какие мысли, Сергей, когда я сообщил тебе подробности?
- А никаких. Я в это дерьмо, Степан Дмитриевич, не полезу. Не мой уровень. На-чальство команду дало, я ее выполню. Хотят несчастный случай, значит получат. Вы уж извините.
- Не нужно передо мной извиняться. Можно подумать, я не понимаю. Я тебя о дру-гом прошу. Скажи, что сам думаешь. Не начальству, мне скажи. Дальше этого балкона ничего не пойдет. Ты знаешь. А мне это важно.
Хакимов помолчал. Сделал глоток вина. В упор посмотрел на Воронова черными, совершенно трезвыми глазами.
- Мутно как-то все. Печенкой чувствую, помогли ему вниз шагнуть. А зацепок ни-каких. Свидетелей нет. А если и есть, то не спешат себя обнаруживать и давать показания. Повреждений на теле, кроме как от падения с высоты, нет. Одно не пишется в версию не-счастного случая – зачем его на пятнадцатый этаж понесло? Да еще пешком, по запасной лестнице? Жил-то он на втором. Как раз под нами.
- Тогда самоубийство?
- Тоже не верится. Не тот человек.
- Вот и мне, Сережа, не верится, - тяжело вздохнул Воронов, - Номер осматривали?
- Осматривали. А что толку? Бардак. Пустые бутылки по углам. Пил он здорово, вы в курсе?
- В курсе. Потому и прилетел. Да вот поговорить не успел… Ну ладно, хватит о грустном. Расскажи лучше как живешь…

Воронов поднялся в семь часов. Сходил на пляж, искупался в море. Час провалял-ся, подставляя бока мягкому утреннему солнцу. И все это время напряженно размышлял. Судя по ситуации, смерть Петренко решала проблемы многих заинтересованных лиц, как- то: акционеры завода, собственный сын… Опять же громадное состояние, наследуемое ближайшими родственниками. Все эти версии имели право на жизнь. Даже, как ни стран-но, версия несчастного случая. Кто знает, как может переклинить человека после много-дневного запоя. Запросто и «белочку» словить. Только интуиция подсказывала ему – это не несчастный случай. Версия самоубийства даже не рассматривалась.
По уму, в первую очередь нужно было поговорить с сыном покойного. Но, как Во-ронов узнал от Хакимова, Алексей не собирался приезжать в Адлер, а настоятельно по-просил как можно быстрее отправить тело отца в родной город. Разговаривать по телефо-ну с сыном Петренко Степан Дмитриевич не захотел. Бесполезно. При такой беседе необ-ходимо видеть собеседника, улавливать малейшие колебания его психического состояния. Поэтому он решил пообщаться с Алексеем позже. Если вообще возникнет необходимость в разговоре.
В предстоящем поиске ни милиция, ни прокуратура не помощники. Официальная версия определена. Все, что не укладывается в ее рамки, беспощадно отсекается. А за-дающим слишком много вопросов затыкается рот. Способов предостаточно. Но все же Воронов, в связи с дефицитом времени, решил пойти радикальным путем. Он, не скрыва-ясь, начнет выяснять у всех, кого только можно, обстоятельства трагического происшест-вия. Заинтересованные лица должны выйти на него сами. А там уже как карта ляжет. План, конечно не ах. Но другого способа быстро получить интересующую информацию Воронов не видел. И уехать просто так он не мог. Жизненные принципы не позволяли за-нять позицию стороннего наблюдателя.
Окончательно определившись, после официального начала рабочего дня Воронов сделал все необходимые звонки, уладил или отложил текущие дела, и приступил к собст-венному расследованию.
Через два дня, сидя вечером в номере перед телевизором, Степан Дмитриевич с удивлением понял, что не продвинулся ни на шаг вперед. Верные источники информации – проститутки и просто ищущие развлечений дамочки, ночами толкущиеся в ресторане и баре пансионата ничего интересного ему не сообщили. Бармен, работавший в ночь гибели Петренко, внезапно заболел. Официанты ресторана просто не помнили его, так как он пи-тался в номере, и, похоже, вообще редко покидал свое жилище. Итак, Воронов топтался на месте, что несказанно раздражало.
Настроение у Степана Дмитриевича испортилось окончательно. Он выключил те-левизор и спустился в бар. Рассеянный взгляд зацепился за незнакомое лицо за стойкой. Так это же, судя по описанию сменщика, бармен, работавший в ту ночь. Воронов подоб-рался. Вот он, последний шанс!
Изрядно заплывшего парня лет двадцати пяти звали Владислав. Он оказался слово-охотливым и, как оказалось, прекрасно помнил Петренко.
- Хороший был мужик. Щедрый. Только мрачный какой-то. И постоянно «на ко-черге». Ни разу трезвым, ни видел.
- А в ту ночь он тоже здорово пьяный был?
- Да нет, вот в ту ночь он как раз только слегка принял. Дикция не нарушена, не шатало.
- А он с кем-нибудь общался?
Владислав наморщил лоб, закатил глаза, сделав вид, что вспоминает.
- Во, вспомнил, общался. Они вместе и ушли.
- С кем? – внезапно охрипшим голосом спросил Воронов.
- Да тут крутится один, из местных. Я его плохо знаю, только в лицо. Он пришел, когда покойный за столиком сидел.
- Он один сидел?
- Один. Он всегда в одиночку пил.
- И девицы к нему не приставали?
- Нет, он ими не интересовался. По первости попробовали, так он их так отшил, больше не рисковали… Так вот этот тип подсел к покойному, о чем-то перетерли минут пять, поднялись и ушли.
- Потом ты этого типа видел?
- Да нет, когда, я же болел. Сегодня первый день на смену вышел.
Воронов положил на стойку пятидесятидолларовую купюру и визитную карточку с телефонами.
- Дружище, если ты еще раз его увидишь, или узнаешь о нем что, не поленись, звякни. За звонок двойной гонорар.
Бармен мягким движением прибрал деньги и карточку, заговорщески подмигнул.
- Будьте спокойны, начальник. Все будет в лучшем виде.
- Ну-ну, - Воронов бросил на него скептический взгляд и пошел обратно в номер.

Еще два дня ничего не происходило. Степан Дмитриевич успел загореть и позна-комиться с двумя симпатичными соседками. Получить недвусмысленный намек и также недвусмысленно отшутиться, оказавшись от продолжения. Нет, он был нормальным му-жиком. Но, во-первых, у него были прекрасные отношения с женой, на протяжении двух десятков лет терпевшей все тяготы, связанные с работой Воронова, а во-вторых, в любой попытке контакта, тем более в складывающейся ситуации Степан Дмитриевич усматривал возможность провокационных действий неизвестного противника. Ничего не поделаешь, годы, проведенные на оперативной работе, наложили параноидальный отпечаток на пси-хику, что впрочем, свойственно всем профессиональным сыщикам. Теперь соседки при встрече не улыбались в тридцать два зуба, а высокомерно кивали в ответ на приветствия, с независимым видом проплывая мимо.
На шестой день пребывания на курорте, до изжоги насытившись морем, солнцем и вынужденным бездельем Воронов принял решение. Если наступающий вечер не принесет изменений, все, нужно возвращаться. Здесь он уже ничего не найдет. Придется зайти на большой круг. Используя столичные связи выходить на акционеров завода, плотно рабо-тать с сыном покойного и ближайшими родственниками. То есть начинать решать про-блему серьезно, с плановым подходом и глубоким анализом информации.
Как всегда, когда ближайшая и среднесрочная перспективы определились, на-строение Воронова несколько улучшилось. Он, не теряя время даром, начал прикидывать какие действия предпринять в первую очередь по возвращению в Москву, и когда он сможет реально выехать в родной город Петренко. При воспоминании о нем Степан Дмитриевич с досадой выругался вслух. Если бы он не поддался интуитивному порыву распутать клубок по горячим следам, то проводил бы старинного друга в последний путь, бросив горсть земли на могилу. А так и на похороны не попал, и поставленную перед со-бой задачу не выполнил. Пошедшее было вверх настроение, опять испортилось.
Воронов уже взялся за трубку стоявшего на тумбочке телефона, собираясь заказать билет на завтрашний самолет, когда проснулся брошенный на кровать мобильник. Осто-рожно, как гранату с отогнутыми усиками предохранительной чеки, он поднял аппарат. На экране светилась надпись «Номер засекречен». Еще секунду подумал и нажал кнопку.
- Господин Воронов? – спросил тихий, невыразительный голос.
- Да.
- Вы меня искали. Зачем?
- Возможно, искал. Только я не знаю, кто вы.
- Я тот, кто последним разговаривал с Петренко.
- Тогда я действительно искал вас, - Бармен заработал свою сотню долларов, - Мы
можем встретиться?
Секундная пауза, невидимый собеседник колебался, потом ответил:
- Да.
- Где и когда?
- Через пятнадцать минут в баре, - в трубке запищали гудки отбоя.
«А как же я тебя узнаю? - сам себе задал вопрос Степан Дмитриевич, и тут же отве-тил - Значит найдешься. Сдается мне, тебе это нужно больше. Эх, жаль, ствола нет. Не по-заботился заранее, старый кретин. А теперь поздно. За пятнадцать минут не достать. При-дется рисковать. Будем надеяться, он один, без ансамбля».
Сразу после звонка неизвестного Воронов дернулся предупредить о встрече Хаки-мова, но передумал. Встреча может не состояться, или оказаться пустой. Не стоит гнать волну раньше времени, решил он и вышел из номера.
Было около шести часов вечера. Бар пустовал. Парочка за столиком в углу и ску-чающий бармен. Первым делом Воронов подошел к стойке, молча выложил зеленую бу-мажку, подумал, и добавил к ней пятьдесят рублей на стакан сока. Спиртного перед разго-вором с неизвестным финалом он решил не употреблять.
Бармен несколько секунд смотрел на сотенную купюру обалдевшими глазами. По-том в них появилось понимание. Он шепотом спросил: «Получилось?» Воронов кивнул, забрал сок. Не вступая в диалог, устроился за столиком так, чтобы просматривался вход в заведение.
Медленно тянулись минуты. Контрольный срок уже прошел, но он продолжал ждать, маленькими глотками прихлебывая ледяной сок из высокого стакана.
Высокий, нескладный, худой до костлявости мужчина лет пятидесяти быстро за-шел в бар. Знавший лучшие времена белый костюм мешковато сидел на угловатой фигу-ре. Лицо заросло трехдневной щетиной, редкие седые, слегка вьющиеся волосы не при-крывали большой лысины. Развинченной походкой он подошел к стойке, перебросился парой слов с барменом. Взял пузатую рюмку до краев наполненною темной жидкостью, похоже, коньяком. После чего прямым ходом направился к столику. Не спрашивая при-глашения, шумно отодвинул стул и сел.
- Вы Воронов? - глубоко запавшие глаза на худом, морщинистом лице возбужденно блестели.
- Да. А кто вы, простите?
- Тот, кто вам нужен.
- Вы так уверены? – Степан Дмитриевич иронично приподнял бровь.
- Да! – почти выкрикнул собеседник, но сумел взять себя в руки и уже спокойно, таким же лишенным эмоций голосом, каким разговаривал по телефону, продолжил, - Вы же хотите узнать как на самом деле погиб Петренко?.. Кстати, зачем это вам?
- Он был моим другом.
- А… Тогда понятно, - он запрокинул голову, одним движение отправил в рот со-держимое рюмки, проглотил, двигая громадным кадыком на длинной худой шее, скривил-ся, выдохнул. Посидел какое-то время, без движения прикрыв глаза, потом поднялся.
- Идите за мной, - и, не дожидаясь ответа, двинулся к выходу.
Они долго поднимались по лестнице на верхний, пятнадцатый этаж пансионата. Почему легко, несмотря на болезненную худобу, идущий впереди человек не воспользо-вался лифтом, Воронов спрашивать не стал. А тот всю дорогу молчал, перешагивая длин-ными ногами через две ступеньки сразу. Несмотря на хорошую физическую форму, Сте-пан Дмитриевич к концу пути запыхался и вспотел.
На балконе последнего этажа они остановились. Воронов достал платок и вытер испарину со лба. Поймал иронический взгляд.
- Хождение по лестницам требует особой подготовки. Я принципиально никогда не пользуюсь лифтом, - действительно, на его лице не было ни капли влаги, и дышал он спо-койно, будто только что вышел из бара, - Произошло все здесь, но сейчас мы не будем ос-танавливаться. Вернемся сюда позже.
Верхний этаж ремонтировали. Здесь не было отдыхающих, а строители, закончив рабочий день, ушли. Попетляв между сложенными в штабеля стройматериалами, высокая фигура в белом костюме остановилась возле двери одного из номеров.
- Прошу в мои апартаменты.
Номер был одноместный, из дешевых. Строители до него еще не добрались. Убогая обшарпанная мебель еще советских времен, выгоревшие бумажные обои, отслаивающиеся от стен на стыках, протертый до дыр линолеум.
- Проходите, не стесняйтесь. Так теперь живет Семен Иосифович Хейфец.
Воронов прошел в глубь номера, опустился на жалобно скрипнувшее, расшатанное кресло. Человек, назвавший себя Хейфецом, подвинул к нему облупленный журнальный столик, а сам сел, напротив, на стуле.
- У меня к вам предложение, от которого не стоит отказываться.
- Предлагайте, - Степан Дмитриевич попытался удобнее устроится в кресле.
- Мы с вами сыграем. В карты. На желание, - В руках Хейфеца оказалась колода новеньких карт. Он профессионально перетасовал их, - Если выигрываете вы, я рассказы-ваю все что знаю о последних минутах жизни Петренко.
- А если вы?
- Тогда вы исполните мое желание.
Воронов почесал переносицу и решил принять условия. Он оценивал своего собе-седника как не совсем нормального человека. В глубине души Степан Дмитриевич уже пожалел, что согласился на встречу. Скорее всего, ничем путным это не кончится, но при-вычка доводить дело до конца удерживала его на месте.
- Во что будем играть?
- Я так понимаю, условия принимаются, - заметно оживился Хейфец.
- Да.
- Тогда в «очко», - и он разбросал карты по столу.
Воронов не был любителем азартных, в том числе и карточных, игр. В его жизни без того хватало острых впечатлений. Когда-то в детстве, с друзьями по двору, он пере-брасывался в картишки, в основном в «дурака», но иногда и в «очко» на интерес, поэтому Степан Дмитриевич смутно помнил правила игры. Но его соперник, без сомнения был большим специалистом. Трудно сказать, передергивал он или нет, Воронов не смог заме-тить. Однако, в итоге, из десяти, сем раз выиграл Хейфец.
Длинный нескладный человек, бросив карты на стол, радостно потирал узкие ладо-ни.
- Судьбу не обманешь, правда? Как вас по имени отчеству?
- Степан Дмитриевич.
- Согласны, Степан Дмитриевич?
- Возможно, - Воронова начал утомлять этот балаган. Он жалел о потерянном вре-мени и придумывал повод, чтобы уйти.
Хейфец напротив был нервно возбужден. На его почему-то незагорелом лице, поя-вился лихорадочный румянец.
- Я немножко изменю правила. Прежде чем вы узнаете мое желание, я расскажу, как умер Петренко.
Воронов, уже не ожидавший услышать нечего интересного, слегка скривившись, кивнул. Хейфец, казалось, не замечал его скептического настроя.
- Этого негодяя наказала судьба. Только своим орудием она избрала меня, - голос Хейфеца напряженно задрожал, - Восемь лет назад я был заместителем Петренко по капи-тальному строительству. У меня была семья, прекрасная работа и безоблачное будущее. Я был на взлете. Имел отличные карьерные перспективы. А это мерзавец в одно мгновение разрушил все, - он замолчал, закрыл глаза, справляясь с судорогой, перехватившей горло.
Воспользовавшись паузой, заинтересовавшийся Воронов задал вопрос:
- Каким же образом?
- Он меня посадил!!! – в лицо ему выкрикнул Хейфец.
- Да… Интересно за что?
- Просто так. Ему так захотелось. Нужен был козел отпущения, и им сделали меня.
- Очень странно, - Степан Дмитриевич пристально посмотрел на сидящего напро-тив, - Просто так даже у нас посадить человека трудно. Поверьте, я знаю, что говорю.
- Много вы знаете! - возмутился Хейфец.
- Знаю, знаю. А посадили вас, судя по всему за воровство и приписки.
- Ну и что! Воровали все. И Петренко первый. Иначе как бы он стал миллиарде-ром? А меня за всех посадили! Не понизили в должности. Не выгнали, на худой конец. Посадили! Пять лет на лесоповале, - его лицо исказила гримаса, - Пять лет. От звонка до звонка… Мне повезло. Меня не опустили, не сделали «петухом». Я был «мужиком», заби-тым работягой, выполнявшим норму за себя и за того парня, гревшегося в бараке. Вы знаете, что такое валить лес в тайге?
Воронов неопределенно пожал плечами. Чего-чего, а валить лес ему в жизни не приходилось.
- Вот-вот, - голос Хейфеца внезапно осип, - Зимой мороз за пятьдесят, а летом гнус сжирает заживо. Пять лет. День за днем.… Но теперь, - он оскалился в подобии улыбки, - Он там, - худой длинный палец уставился вверх, - А я здесь. Свершилось!
Воронов решил прервать изливания собеседника и подойти поближе к теме:
- Хорошо. Петренко мертв. А вы-то здесь причем?
- Еще как причем, - Хейфец едко захихикал, - Два года я ждал подходящего момен-та. Пока я мотал срок, жена развелась со мной, второй раз вышла замуж. Настроила про-тив меня детей, лишила прописки. А так как я теперь в силу известных вам обстоятельств терпеть не могу зиму и снег, пришлось податься в теплые края. Я знал, что Петренко, как минимум раз в году, отдыхает в этом пансионате. Вот я и устроился сюда за харчи и кры-шу над головой. Командую всякой швалью, в основном нелегалами. Специалист я высо-кого класса, можете поверить на слово. Вот и держат.
- Сейчас же строительный бум, неужели нельзя устроиться на нормальную работу?
- Вам легко это говорить. А у меня три статьи на воротнике висят. Одна веселее другой. Да и до недавнего времени мне это было не нужно... А вот уже завтра я, пожалуй, подумаю над вашим предложением.
- Почему не сегодня?
- Сегодня, - загадочно ухмыльнулся Хейфец, - Нужно поставить окончательную точку в затянувшейся истории… Впрочем, я отвлекся. Вернемся к тому замечательному вечеру недельной давности. Еще прошлым летом я заметил, что Петренко начал сильно пить. Вы это знали?
Воронов мрачно кивнул.
- Так вот. Этим я решил воспользоваться, логично рассудив, что за год он врядли бросит. Скорее втянется еще сильнее. А ждать я научился. И, наконец, дождался. В этот приезд он вообще не просыхал. Днем пил в номере, а по вечерам на час-полтора спускался в бар. Я подобрал момент и просто подошел к нему. Самое интересное – Петренко меня узнал. Алкоголики склонны к сентиментальности. Он давно забыл, в какую пропасть меня столкнул, а я сделал вид, что простил его. Предложил выпить за старую дружбу у меня в номере. Как ни странно, он согласился. Вот тогда, один раз я изменил своей привычке, - Хейфец гадливо скривился, - Этот пьяный боров не выдержал бы пеший подъем по лест-нице, пришлось ехать на лифте.
- Вопрос можно? – перебил рассказчика Степан Дмитриевич.
- Давайте, - после секундной заминки раздраженно согласился тот.
- Как так получилось, что вы работаете здесь два года, а никто вас не знает? Бармен вообще назвал вас одним из местных, изредка бывающих в заведении.
Хейфец свысока взглянул на него.
- Неужели вы думаете, что после всего, что со мной было, я буду афишировать свою личность. Тем единицам из администрации пансионата, с которыми я общаюсь, тоже не к чему реклама проживающего у них на птичьих правах нелегала с криминальным прошлым. А бармены по ремонтируемым пятнадцатым этажам не ходят… Вы удовлетво-рены?
- Вполне.
- Тогда я продолжу. Когда мы поднялись в номер, я налил ему водки и предложил сыграть в карты. Петренко было скучно, он согласился и проиграл. Так же как вы.
- Играли вы соответственно на желание, - высказал напрашивающееся предполо-жение Воронов.
- Естественно. В этом вся суть. Я дал ему шанс, но судьба справедлива. Она на мо-ей стороне.
- И какое же было ваше желание?
Хейфец выпрямился на стуле, посмотрел на собеседника безумными глазами.
- Я предложил ему прыгнуть с пятнадцатого этажа.
- И он согласился? – Воронов недоверчиво усмехнулся.
- Он воспринял это как шутку. Однако вышел со мной на балкон проветриться, а дальше дело техники. Он проиграл, и я только помог ему расплатиться с карточным дол-гом. Долгом чести!
- Значит, вы убили его, замаскировав преступление под несчастный случай. Умно, ничего не скажешь. Но зачем вы рассказали это мне?
- Потому что вы тоже проиграли.
- Неужели вы думаете, - неподдельно изумился Воронов, - Что я, находясь в трез-вом уме и твердой памяти, пойду и прыгну с пятнадцатого этажа?
- Ну, вы же проиграли? – капризно протянул Хейфец, - Если бы не вы со своим лю-бопытством, все бы получилось, как задумано. Несчастный случай и никто не виноват.
- Бросьте, - как от ребенка отмахнулся от него Степан Дмитриевич, - Не порите чушь. Со мной такой номер не пройдет.
- А вот это мы еще посмотрим, - на Воронова в упор смотрел черный зрачок ствола.
Как всегда в момент смертельной опасности его мозг начал лихорадочно анализи-ровать ситуацию в поисках выхода. «Так... «ТТ»… Новенький. Еще блестит… Значит ки-тайский. Возможно неотстрелянный... Такие обычно клинит после второго-третьего вы-стрела. Но мне хватит одного. Если в упор… Попытаться обезоружить сразу?.. Может не получиться. Позиция неудобная. А бык здоровый. На лесоповале закалился. По лестнице взлетел, даже не запыхался. Тем более, похоже, не в себе. У таких болевой порог пони-жен. Но сейчас не пальнет. Не выгодно. Ему нужно меня скинуть. Типа самоубийство, или несчастный случай. Повторяется ведь… Но не станешь же его учить, как правильно сде-лать… Значит надо подчиняться и ловить момент».
 Мысли вихрем неслись в голове, пока он зачаровано наблюдал, как ствол пистоле-та в дрожащей руке Хейфеца выписывает замысловатые зигзаги в тридцати сантиметрах от его груди. «Вот гад. Если дернусь, не промахнется. По закону подлости не промахнет-ся. Дуракам везет. Блин, был бы «бронник». Впрочем, с такого расстояния от «ТТ» он не спасет».
Хейфецу надоела затянувшаяся пауза. Не опуская руки с пистолетом, он кивнул го-ловой в сторону выхода. Воронов осторожно поднялся. Хейфец показал левой рукой, что-бы тот повернулся спиной к нему. Степан Дмитриевич подчинился и тут же почувствовал, как срез ствола больно уперся в ребра, на уровне правого легкого. Жесткие пальцы сильно сжали левую руку возле локтя.
Путь до балкона прошел в молчании. С площадки, огороженной невысокими же-лезными перилами, открывался вид на море. Ночь вступала в свои права и над черной во-дой, отбрасывая искрящуюся дорожку, висел тонкий серп молодого месяца. «Как глупо, - подумал Воронов, - А ведь он меня сейчас скинет».
Хейфец подтолкнул Степана Дмитриевича вплотную к ограждению и отступил на шаг назад. Воронов скосил глаза вправо. Ничем не загроможденный балкон тянулся мет-ров на десять, до выхода на лестницу, ведущую вниз. Ждать не было больше смысла, и он упал вбок, на правое плечо, одновременно с перекатом нанося удар левой ногой назад. Хейфец не успел среагировать. Взмахнув руками, гулко ударился о стену. Пистолет за-гремел по бетонной плите. Степан Дмитриевич, благополучно приземлившись на спину, приготовился разгибом вскочить и с ходу добить противника. Но тот, внезапно взревев, отлепился от стены и бросился вперед. Воронову ничего не оставалось, как классическим приемом «дзюдо», известным как «бросок через себя», подставив правую ступню под грудь налетавшего, как разъяренный медведь Хейфеца, отправить его в пустоту за пери-лами.
Дождавшись тяжелого шлепка, едва слышного с такой высоты и не уловив истери-ческих криков, полковник сел, привалившись спиной к ограждению. Вытер дрожащей ру-кой обильно выступивший на лбу холодный пот. Подождал, пока успокоится бешено ко-лотящееся сердце. Потом тяжело, в несколько приемов встал. Нашел, пользуясь слабым естественным освещением черневший на светлом полу пистолет. Достал из кармана пла-ток и осторожно, двумя пальцами через ткань поднял его за скобу, прикрывающую спус-ковой крючок. Поднес к глазам и увидел, что все это время пистолет стоял на предохрани-теле.
«Эх, черт, - устало выругался он, - Кабы раньше знать».
…Избегая любопытных глаз, Воронов добрался до своего номера. Кинул перепач-канную в побелке и пыли футболку в ванную. Положил «ТТ» в вывернутый сухой сторо-ной внутрь пакет из-под фруктов. Потом набрал на мобильном телефоне номер Хакимова.
- Сережа, здравствуй, это Воронов.
- Да Степан Дмитриевич. Что-то случилось? – Хакимов сразу почувствовал напря-жение в его голосе.
- Случилось. Скоро тебе сообщат еще об одном прыгуне. С того же самого места. Но ты не дожидайся и приезжай ко мне. Сможешь?
- Через двадцать минут буду, - Хакимов отключился.
До появления начальника райотдела Воронов успел переодеться и привести нервы в порядок. Когда тот постучал в дверь, он уже был готов к непростому разговору. Впро-чем, Хакимов, как и ожидал Воронов, сумел адекватно разобраться в обстоятельствах. Он сидел в кресле, дымил сигаретой и осуждающе качал головой.
- Степан Дмитриевич. Вы же битый волчара. Ну, кто на такие встречи без страхов-ки ходит?
- И на старуху бывает проруха, Сережа. Смотри на меня и учись, как не нужно де-лать.
Тут запел телефон в нагрудном кармане рубашки Хакимова. Он выслушал звонив-шего, коротко бросил в трубку: «Понял. Буду». Поднялся на ноги.
- Все. Мне пора. Обнаружили. Пойду очередного самоубийцу оформлять.
- Забери с собой, - Воронов протянул ему пистолет, упакованный в непрозрачный полиэтилен, - Мне он без надобности, а тебе, смотришь, пригодится. Да пальчики на вся-кий случай по-тихому с него откатай, пока не испарились. Мало ли что.
- Понял. Сделаю, - Хакимов протянул руку, - Вы сами-то, когда собираетесь?
- Завтра, Сережа, завтра. Хватит отдыхать, - невесело усмехнулся Воронов, - Пора делом заниматься.
- Тогда, если не увидимся, счастливо. Проблемы будут, звоните. Да и без проблем тоже.
- Ты тоже не забывай. В столице будешь, заскакивай, - Степан Дмитриевич пожал ему руку, - Давай двигай. А то без тебя напортачат как всегда.
Проводив Хакимова, он, кривясь от боли в растянутых взрывной нагрузкой мыш-цах, достал из холодильника початую бутылку виски, плеснул на два пальца в стакан. По-стоял немного в задумчивости, и долил до кромки. Сел в кресло, приподнял стакан. Ска-зал в темный экран телевизора: «Будет земля тебе пухом, Аркадий Ильич». Сделал боль-шой глоток. Подождал, пока легкий дурман ударит в голову, и некстати подумал: «А в старину на Руси самоубийц хоронили за оградой кладбища»…