девяносто 7

Две таблетки медленно опустились на дно стакана, выдохнув рой побежавших вверх пузырьков. Наполнившись успокаивающим снотворным, вода потекла, отпуская изредка из себя притоки и крохотные ручейки, что недолгой своей жизнью освежили уголки губ и подбородок Семенова.
- Спасибо, Сарка...
- Семенов, ты все выпил? Точно?
Не прошло и двух тяжелых вздохов, как сон, не сдерживаемый уже ни успокоившимся разумом, ни желанием еще раз увидеть «свою Сару», стал представать пред Семеновым в различных своих облачениях – то пестрым и удивительным, то серым и однообразным, ежедневным. Посмотрев на закрытые глаза «Лешки, милого Лешки», Сара положила ему на лицо подушку, прижалась щекой к ее холодной материи, покрепче обхватила Семенова руками…
Сара хотела что-то сказать, когда поняла, что уже стоит рядом с кроватью, но слова будто и не умели появляться на свет, а потому лишь рука в тишине прикоснулась к плечу Лешки, еще теплому. Ничего более Сара сделать не смогла, и подушка с выдавленным на ней пятном так и осталась лежать, прикрывая собой часть Семенова.

Спустя год, а может, несколько дней, в небольшом холодном зале проходило странное представление, казавшееся дурной постановкой театра абсурда, – нечто, названное присутствующими судом. Заседавшие на сцене и в зрительном зале актеры, после невыразительных перешептываний и громогласных объявлений Сару «оправдали» – помог сам Семенов, своей предсмертной запиской, которую зачитал тот, что называл себя «адвокатом», и два слова, наполненные еще большим абсурдом, чем все происходящее - «рак больного».
- Товарищ судья, - несколько раз обращалась Сара к человеку, лица которого она никак не могла разглядеть - ей все чудился какой-то поварской колпак. – У Семенова никогда не было раков…

Часто говорят о прошедших годах, как о «прожитых», так могла бы сказать и Сара о тринадцати месяцах без Лешки, но она, обращаясь к самой себе, лишь часто шептала: «Вот и год пережгла, вот и год прожевала…»
Где-то в половине восьмого в ее квартире стал появляться худенький невысокий мужчина, лет на десять старше, а может и младше. Сочетание в его рассказах наивности и сбивчивой сложности Саре нравилось - она всегда заботливо ставила перед ним чашку с горячим чаем. Но лишь стоило гостю о чем-то задуматься, Сара тотчас выливала чай, и, вновь выпуская из чайника кипяток на еще сухие чаинки, шептала, обращаясь неизвестно к кому: «Ты не должен остыть…»
Как-то Сара услышала от «приходящего около восьми» рассказ о трудностях, преследующих его в жизни, и о нежной любви к этой жизни. Повествование получился длинным и скучным, Сара будто даже задремала ненадолго, но несколько слов «в заключение» ее заставили проснуться.
- Вот так… Как говорят обычно? «Человек умер от рака». Так ведь? А я вот… Промучился, пережил всю эту кошмарную боль… Но зато теперь могу сказать, что от рака я вылечился… Вот так…
Сара долго и как-то непривычно внимательно посмотрела на гостя. Медленно встала, пошла в большую комнату. Достала аккуратно сложенную записку Семенова. Стала в который раз читать.