Иллюзионистка

Фильм заканчивался. Вслед за полицейскими в касках, наступавшими с щитами и дубинками, с экрана на девушку поползли титры:
Мэтью – Майкл Питт
Изабель – Ева Грин
Тео – Луи Гаррель
А потом еще были режиссер, монтажер, автор сценария, исполнительный продюсер и далее по списку вплоть до десятого осветителя третьего софита. Обычно люди на этом месте останавливают воспроизведение и выключают фильм. Даже в кинотеатре уже включают свет, так что эта часть фильма, порой довольно продолжительная, остается без внимания уходящих зрителей. Но у нее был принцип – досмотреть фильм до конца, вплоть до самой последней строчки титров. Ведь съемочная группа зачем-то создавала и эти кадры, так как же можно было, восхищаясь всем остальным, игнорировать эту часть их работы. А, может, это было просто игравшее в ней юношеское упрямство – никто не смотрит, а я буду! Поэтому она всегда оставалась в кинотеатре до последнего, слушала музыкальное сопровождение, угадывала едва различимые на потухшем экране слова. Правда, после окончания сеанса в зал непременно заходил кто-нибудь из персонала, наверно, чтобы поторопить засидевшихся посетителей, таких, как она. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что единомышленники у нее находились не часто. Итак, видя молодого человека с бейджиком, она закрывала глаза и притворялась задремавшей, наблюдая из-под приоткрытых век, как над ней наклонялось улыбающееся лицо и чья-то рука осторожно трясла ее за плечо: «Девушка, де-евушка, просыпайтесь, конец фильма!» Почему-то все они говорили одну и ту же фразу, словно однажды выучили ее наизусть вместе со списком служебных обязанностей. Тогда она лениво открывала глаза, непременно зевала и, притворяясь смущенной, благодарила за то, что ее разбудили. Иногда, уходя, могла еще добавить что-нибудь вроде: «Господи, как же меня так угораздило?». А выйдя на улицу, начинала истерически хохотать над тем, как она снова обвела «этих придурков» вокруг пальца. Весь этот миниспектакль обычно получался весьма реалистичным. Саму идею она позаимствовала у одного парня, случайного соседа по кинотеатру. Во время традиционной рекламы «Скоро на экранах» он рассказывал приятелю, как заснул на последней части «Звездных войн», и друзьям пришлось его будить.
Честно говоря, в глубине души девушка считала подобные фокусы довольно унизительными для самой себя и потому искренне хвалила человечество за изобретение DVD и пиратов за его эффективное использование. Она любила , выбрав фильм по своему вкусу, сидеть тет-а-тет со своим ноутбуком, чтобы никто не мешал ей погружаться в мир киноиллюзий. В этом случае никто не орал, чтобы она прекратила смотреть «эту порнографию» или «эту дурь», которая «глумится над ее мозгами», как обычно поступала ее мама. И никто не хотел присоединиться и утащить компьютер поближе к себе, чтобы отсвечивало половину экрана, а потом в самый интересный момент визжать от испуга, хватать соседей за колени или, прячась под одеялом, накрывать их за компанию.
Сейчас она в компании исключительно себя любимой как раз досматривала провокационное произведение Бертолуччи. Это была не первая попытка, но в прошлый раз в комнате было слишком много народа, и хотя на ноутбук никто другой не претендовал, все ее постоянно о чем-то спрашивали, пытались втянуть в разговор, заставляя останавливать фильм и снимать наушники. В конце концов, одолев приблизительно треть фильма, ей надоело без конца нажимать на паузу и смотреть кино урывками, поэтому она решила отложить просмотр до более спокойных времен.
Сейчас момент оказался вполне подходящий. Пока на экране шли те самые титры, она решила, что этот фильм, пожалуй, стоящий, из тех, которые заводят и хотя бы на полчаса заставляют думать и чувствовать, как герой или героиня. И конечно, эта французская актриса… Хороша просто до неприличия. Девушка порылась в пачке старых толстых журналов, лежащих под столом а также в других местах по всей комнате, и нашла давнишний номер глянцевого издания с той самой Евой Грин на обложке. Постояла немножко, глядя на фотографию, и подошла к зеркалу. Повернула голову в фас, в профиль и три четверти, встала боком, задрала футболку, оголив живот, и снова покрутилась, меняя ракурс. Потом достала из косметички туш и помаду цвета черной розы. Быстро накрасилась и попыталась изобразить тот самый взгляд «падшего ангела» с обложки, немного покорчила гримаски, меняя положение губ и бровей. Но и теперь, приблизив нос почти вплотную к зеркалу, чтобы рассмотреть себя во всех деталях, она пыталась понять, чего же еще не хватает. «У нас ведь много общего. Она ужасно близорука, как и я. М-м-м…Она темненькая. Интересно, мне пойдет?» Решив, что перевоплощение должно быть полным, она нашла мамину краску для волос каштанового цвета, смешала , как было указано в инструкции и начала старой зубной щеткой наносить состав на волосы, с энтузиазмом прокрашивая прядь за прядью. Вся операция заняла у нее минут десять-пятнадцать, и все это время она напевала один и тот же кусок из песенки Эдит Пиаф, только что отзвучавшей в тех самых титрах. Закончив, она еще раз взглянула на себя в зеркало. «Мама, наверно, опять начнет выступать. Хватит портить волосы, я в твои годы их не красила, и вообще мы косметикой не пользовались, только помадой по праздникам!!! И еще полвечера словесных излияний в том же духе. Ну и ладно, скажу, что красота требует жертв и вообще, это мои волосы, и жизнь тоже моя, и я уже большая и могу хоть в зеленый перекраситься. Хотя нет, последнее замечание конечно удачное, но лучше его не произносить, а то маман вообще до конца недели не успокоиться, да еще отцу передаст».
Чтобы краска подействовала, надо было ждать тридцать минут. Заколов намыленные волосы на затылке, она переоделась из спортивного костюма в мамин индийский халат из шелка, расшитый какими-то птицами-фениксами на персиковом фоне, сняла носки и тапочки, оставшись босиком. Потом принесла из своей комнаты крутящийся стул от пианино и поставила его перед зеркалом в ванной, так чтобы видеть себя по пояс. Сев на табурет, девушка театрально взмахнула руками, откинула голову назад и сделала несколько оборотов, поглядывая на свое отражение. Остановилась, спустила халат сначала с одного плеча, потом с другого и снова повертелась перед зеркалом. «Неплохо,» - решила она, сложив руки на коленях и думая, чем бы еще убить время. «Можно устроить ревизию косметики» - пришло ей в голову, хотя она-то прекрасно знала, что это всегда заканчивается походом сначала к мусорной корзине, а затем в магазин за новой партией парфюмерии и косметики. Вскочив с табурета, девушка открыла висевший над раковиной шкафчик и, посмотрев на одну из полок, со всей силы хлопнула себя по лбу. С упаковки краски для волос ей заманчиво улыбалась жгучая брюнетка. «Вот черт, совсем вылетело из головы!» - подумала она, вспомнив, как два дня назад сама купила эту краску, чтобы стать похожей на роковых героинь Блока и Бунина.