Качающийся маятник

Катится солнышко через короткий январский день. Кажется - вот, совсем недавно вышло оно из-за горизонта, а уже и полдень. Зимнее солнце светит в комнату прямо, как повешенный против окна фонарь.
Три балконные двери сплошь стеклянные и солнце заполняет всю комнату целиком. Как будто в банку налили жёлтый липовый мёд. Викашка приложила ко лбу ладошку козырьком, но всё равно – ничего не видно, только очертания деревьев и крыш.
Бабушка когда-то говорила: «Солнце на лето – зима на мороз». В этом году так и есть. Два дня назад, ночью градусник за окном показывал минус тридцать пять, а сегодня утром за окном затенькали синички. Недолго, минут пять была слышна их перекличка, но на душе стало весело. Предчувствие весны накрыло тёплой волной. Волна докатилась до сердца и оно расширилось, как зрачок от яркого солнца и заполнило всю Викашку, отдаваясь в ушах и кончиках пальцев взволнованным стуком.

По паспорту она была Вероника, но дома её с детства звали – нет, не Ника, что было бы гораздо логичнее, а – Вика. А друзья – просто Викашка. Может быть, в этом заключалось отношение к ней: снисходительная любовь взрослых людей к ребёнку. Она и была сорокалетним ребёнком, нерасчётливым и беззащитным. Как письмо без конверта – разворачивай и читай, кто хочет. Читать было несложно – все её тайны написаны на лице крупными буквами. «Я влюблена!» - сообщали сегодня миру её светящиеся глаза. Но Викашке нет дела до людской проницательности. Сегодня ей вообще нет дела до людей! Она ещё не совсем проснулась от прекрасного сна, который смотрела всю ночь в объятиях любимого. В темноте она заглядывала в его глаза, пытаясь найти в них любовь. Но, как бы не впивались друг в друга ненасытные тела, любовь перетекает из сердца в сердце только тогда, когда они становятся сообщающимися сосудами. И, ощущая в себе огромное, наполненное любовью сердце, она надеялась, что их сердца полны одинаково.
Всё Викашкино существо сейчас превратилось в слух, но телефонный благовест почему-то не спешит празднично прозвучать над её маленьким миром. А над аппаратом сгустились тучи и идёт нудный, осенний дождь. «Пусть он позвонит!» - заклинает она, как будто молится неведомому божеству. Время идёт медленно, подтягивая минуты, тяжёлые и равнодушно-блестящие, как гири в напольных часах….«Ну, пусть он позвонит!»… - и божественный телефон, сменив гнев на милость, испускает ликующий вопль звонка. Викашка бросается к аппарату, над которым уже сияет радуга и машут крылышками маленькие ангелы. «Алё!»…

Что за прекрасный день! Что за прекрасная жизнь! И началась она сначала только недавно, в конце января, вместе с новой любовью, пришедшей к ней как скорая помощь к тяжелораненому…
Счастливая Викашка уже и не помнила, как, вырвавшись вместе с клубами тёплого воздуха из подъезда, она сначала побежала, а потом пошла медленно, сутулясь и смотря под ноги, как и положено идти за гробом умершей любви. Накануне ничего не предвещало такого печального исхода. Ещё день назад она складывала в сумку тщательно подобранные к случаю вещи и таинственно улыбалась счастливой улыбкой, предвкушая давно обещанную ей поездку за город, на зимнюю рыбалку. Рыбалка ей была не нужна, она вообще была для Викашки вещью совершенно абстрактной. Но рыбалка была самой большой страстью любимого Павлика. И она гнала от себя мысль, что Павлик – не устроил приятный отдых для любимой женщины, а прихватил женщину с собой, просто добавив её к своему приятному отдыху.
Павлик жил в другом городе, куда они и выехали поздно вечером. «Я устрою тебе праздник, который ты никогда не забудешь!» - эти слова уже несколько месяцев звучали у неё в голове чудесной музыкой, клятвой, признанием в любви. Ехали долго, шоссе было забито машинами, добрались далеко за полночь. Остановились у подъезда пятиэтажного дома и Викашка оказалась у него в квартире. Там выяснилось, что жена с дочкой уехали погостить к родителям на недельку, а ему велено было в выходные приехать домой, поливать цветы, никуда не отходить от телефона, дожидаясь – как он говорил - «контрольного звонка». «А как же рыбалка?» - спросила Викашка. «Рыбалка будет завтра, а сейчас - ждём звонка, переночуем и с утра поедем. У друга домик на озёрах, вот – туда и рванём. Всё будет волшебно, милая!»
Дальше она смутно помнила, как долго не решалась лечь в супружескую кровать в спальне, увешенной и уставленной фотографиями счастливой четы: чёрно-белая свадьба двадцать лет назад, уже цветное, судя по сильно повзрослевшим лицам, лысине и знакомому пиджаку - недавнее венчание. Возле церкви, у озера, в обнимку, с детьми, с друзьями, новогодние, пляжные - весёлые, довольные лица… Он быстро уснул, а Викашка ходила по чужой квартире и понимала, что вот здесь он живёт, здесь его всё – чувства, привязанности, вещи, жизнь. А её – нет. Нет в этой его жизни. И не было никогда. Чем жила она все эти годы? На что надеялась? Зачем говорила и слушала разные слова о любви, родстве душ и невозможности прожить друг без друга? Еле дождавшись утра, она схватила пальто, намотала как попало платок и, вырвавшись в облаке пара из подъезда, попала прямо на похороны скоропостижно скончавшейся, неизлечимо больной любви своей…
Даже не задумываясь – куда - она шла и шла по улице, мечтая только об одном: закрыть глаза, а открыв их, оказаться дома, в постели и, наконец согреться, потому что сердце замерло в груди, а тело дрожало то ли от слабости и страха, то ли от снега, который она машинально собирала рукой со стоящих машин и ела.
Счастье и горе раскачивают сердце, как маятник и оно бьётся в грудной клетке о рёбра, уставая со временем, - всё тише и тише.
- «Хочешь, я куплю тебе мороженое?» - услышала она чей-то голос – « Э-э-э, да тебе не мороженое нужно, а горячего чаю!» Он почти силой затащил её в кафе и там, налив в чай коньяку из маленькой фляжки, размотал платок, накрученный впопыхах на Викашкину голову, и - то ли из жалости, то ли из любопытства - велел рассказывать всё по порядку. По порядку не получалось, Викашка спотыкалась, перескакивала с одного на другое, пытаясь начать всё с самого начала, углублялась в замысловатые, совершенно ненужные подробности, потом, спохватившись, попадала в конец истории, всё время оправдывалась, всхлипывала и обжигала язык горячим чаем. А он слушал и не перебивал. И, замёрзшее, съёжившееся Викашкино сердце стало наполняться благодарной любовью, она разомлела и её можно было брать голыми руками, как тетерева на току …

- «Алё!»… «Здравствуй, милая» - сказала трубка. Викашка потухла, как перегоревшая лампочка. Это голос Павлика, голос из прошлой жизни, это вкус остатков новогоднего шампанского, которое Викашка пила одна в праздничную полночь и забыла вылить на следующее утро. Зачем он звонит? – думает она и говорит в трубку удивлённо: «Зачем ты звонишь?» «Я соскучился!». Павлик, искушённый за долгую жизнь профессионального ходока, чувствует в телефонной трубке вкус выдохшегося шампанского. Но Викашка теряет нить разговора, она думает только о том, что сейчас позвонит Он, а телефон занят. Она опускает трубку на рычаг, даже не удивляясь, что ей абсолютно всё равно, что подумает Павлик и что он сделает. А Павлик понимает, что что-то произошло, что-то изменилось, он не встревожен, нет – просто озадачен, он решает, что надо в следующий приезд купить шоколадку. Или даже коробку конфет. Он давно ничем не поражал Викашкиного воображения, вот она и решила взбунтоваться. Буря в стакане воды – думает он, прикидывая, сможет ли завтра отпроситься с работы пораньше…
А Викашка стоит возле телефона и опять загадочно улыбается своей детской улыбкой. Огромное, тёплое и любящее сердце по-прежнему заполняет её всю. Она уже не помнит о разочарованиях, готовая очаровываться снова и снова. Для того и жизнь – чтобы быть счастливой!
Счастье и горе раскачивают сердце, как маятник и оно бьётся в грудной клетке о рёбра…

Катится солнышко через короткий январский день. Катится зима к весне. Жёлтые прямоугольники переместились с одной стены на другую, а затем и вовсе исчезли. Комната уже не кажется такой весенней, но разве это может испортить праздник? Разве от этого потускнеет любовь? Викашка сладко потянулась и засмеялась от счастья, вновь увидев над телефонной трубкой маленьких парящих ангелов и вспышки разноцветных фейерверков.