Исповедь самоубийцы

 Зашла как-то в редакцию, а главред мне с порога заявляет:
 - Дорогая, у меня к тебе срочное задание. Поросякину тут на днях угораздило разродиться, и ее материал завис. Короче, нам надо его срочно доделать и пустить в номер.
 - Сочувствую, - поддакнула я и понимающе уставилась в добрые до неприличия редакторские глаза.
 Пал Палыч был сегодня на редкость мил, что меня сразу насторожило. Надо сказать, мне по жизни вообще никогда особо не везло, а с начальством тем более. Самые идиотские поручения непременно доставались мне. То поведать читателю о наших «братьях по разуму» - инопланетянах, то осветить жизнь малолетних проституток. Я, конечно, понимаю, что журналист, если того требует профессиональный долг, должен копаться везде, будь то грязные стринги путаны или мусорный бачок. Но частенько бывало, что за этим пресловутым «долгом» скрывались безумные идеи нашего шефа.
 - Дорогая, тема эта весьма деликатная, - завел знакомую песню главред, - поэтому я решил поручить её именно тебе.
 - Спасибо, конечно, за оказанное доверие, - начала я свой путь к отступлению. - Но на мне еще с прошлого месяца три чужих задания висят. Если я еще Поросякину на себя повешу, то мне останется только удавиться, застрелиться или броситься под поезд.
 - Вот! Нам этого-то и надо! – обрадовался главред.
 - Чего? – обалдела я. – Вы хотите, чтобы я бросилась под поезд?
 - Да!.. то есть… нет, конечно, - Пал Палыч нервно захихикал и стал радостно потирать пухлые ладони. - Я хочу, чтобы ты написала про это статью. А еще лучше, оформи это в жанре…
 - Репортажа, - закончила я его мысль. Про его особое пристрастие к репортажу у нас в редакции ходили байки.
 - Да… Откуда ты знаешь?
 - Догадалась.
 - Молоде-ец! – искренне удивился шеф. – В общем, план такой. Найди какого-нибудь человека с суицидальными наклонностями или самоубийцу-неудачника. Расспроси его: как он решился на самоубийство, какова причина столь радикального поступка, что он испытывал во время акта самоубийства и так далее. Материал должен быть готов через пять дней.
 - Теперь я не удивляюсь, почему Поросякина так быстро опороси… то есть, разродилась. Это ж надо, беременной девушке такие поручения давать!
 - Но-но! Отставить рассуждения! – насупился главред. – Мы не должны забывать, что наши читатели – весьма требовательная и взыскательная публика. Эти ненасытные твари только и ждут, когда им подбросят что-нибудь… эдакое! – пухлая редакторская рука изобразила в воздухе пас электрика, вкручивающего лампочку.
 - А как же быть с Лавриковой? Я ведь должна была написать репортаж о ней.
 - Та, которая живёт с марсианином?
 - Ну да.
 - Забудь про неё… на время. Дело в том, что у нас в прошлом месяце был анонс будущего репортажа Поросякиной. Она назвала его «Исповедью самоубийцы», и он по-любому должен выйти в этом выпуске. Так что дерзай!
 - Да-а, подложила мне ваша Поросякина большую свинью.
 - Цыц! Без разговоров! Запомни – пять дней. В крайнем случае – неделя.
 - Да поняла я, поняла. Уже пошла дерзать…


 Я вышла из приемной и двинулась прямиком домой – обдумать своё новое задание. Чтобы подобраться к теме, размышляла я, мне нужен самоубийца. Вопрос номер один: где его взять? Ответ номер один: в психушке.
 Порывшись в своем толстом блокноте, я не сразу нашла телефон Веры Афанасьевны Разумник – врача психиатрической клиники. Мы познакомились с ней, когда я собирала материал о больных, одержимых манией преследования.
 - Вера Афанасьевна? Здравствуйте! Это Анастасия Полонская Вас беспокоит… Что?... А-а… Да, конечно… На этот раз контингент особый – самоубийцы. Впрочем, у Вас всегда особый контингент… Когда?.. Хорошо. В пять часов, договорились. Большое спасибо, Вера Афанасьевна!
 На следующий день около пяти вечера я околачивалась у ворот городской психушки, успев к этому времени основательно продрогнуть на зимнем обжигающем ветру. Наконец, ко мне подошла огромная, достойная именоваться дочерью Гаргантюа женщина в синем пуховике, накинутом на белый халат:
 - Вы от журнала «Ты не пЛОХ» будете?
 - Да.
 - Анастасия Полонская?
 - Она самая.
 - Очень приятно, - великанша с подобострастной улыбочкой, никак не вяжущейся с ее внушающей паралич внешностью, протянула мне руку. – Меня зовут Татьяна. Я всегда с превеликим удовольствием читаю Ваши репортажи. Вы для меня – идеал современной продвинутой женщины.
 Я чуть не захрюкала от удовольствия. Всегда приятно, когда тебе льстят, пусть даже и не совсем заслуженно.
 - Да что Вы, - я скромно опустила глаза. – Мои репортажи являются всего лишь выполнением профессионального долга…
 - Пройдемте, а то Вы уже посинели, - спохватилась вдруг моя спутница и, бесцеремонно схватив меня за рукав, поволокла к главному входу в клинику.
 «Ну и манеры у этих медсестёр, - подумала я, – если она так обращается со мной – своим, так сказать, кумиром, то что говорить про несчастных пациентов?»
 Татьяна притащила меня в кабинет и посадила на стул:
 - Вы тут подождите, а я сейчас за Верой Афанасьевной сбегаю!
 Спустя мгновение за дверью раздался кавалерийский галоп этой неудержимой газели, а я принялась внимательно изучать кабинет. Собственно, я здесь уже была, когда писала свой «шедевр» о вопросах мании преследования. С тех пор прошел целый год, а этот кабинет по-прежнему хранил свою целомудренность. На стенах висели всё те же таблички с нарисованными на них схемами мозгов и различными инструкциями. Несколько стульев и стол довершали аскетичную обстановку кабинета.
 Из-за двери показалось чьё-то испуганно-благоговейное лицо:
 - Здравствуйте, Вы ведь из журнала?
 - Да.
 - Ой!.. Анастасия, распишитесь, пожалуйста, в моем блокноте, - залепетала девушка и, не решаясь войти, протянула дрожащими руками через дверную щель свою записную книжку.
 Я начала расписываться, но тут дверь широко распахнулась, и в кабинет уверенными шагами вошла Вера Афанасьевна:
 - Здравствуйте, здравствуйте, Анастасия, - поприветствовала она меня, одновременно указывая своим повелительным взглядом девушке с блокнотом на дверь. Та поспешно ретировалась. – Давно же мы с Вами не виделись.
 «Еще бы столько же не видеться», - подумала я, а вслух сказала:
 - Да, давненько. А где пациентка?
 - В этом месяце урожаем самоубийц наша больница похвастать не может. Всего две. Одну сейчас приведут, а вторую мы перевели в другую больницу. Так что выбор ни ахти какой… Вы только поаккуратней себя с ней ведите. Помните мои инструкции?
 - А как же! – я заученным тоном повторила выдержки из инструкций, которые Вера Афанасьевна читала мне год назад.
 - Ну и память у Вас… Завидую! – восхитилась та.
 Тут дверь неуверенно заскрипела, и в кабинет зашла женщина лет тридцати пяти. На обеих руках вместо браслетов у нее белели марлевые повязки.
 - Проходите, проходите, Аннушка! – ласково сказала Вера Афанасьевна. – Садитесь за мой стол, а я на минутку выйду. Если что – зовите!
 «Интересно, - подумала я, - кому Веруня адресовала последнюю реплику? Мне или Аннушке?»
 Я решила не откладывать в долгий ящик цель своего прихода и после кратких приветствий и разъяснений начала свой «допрос»:
 - Скажите, Анна, как Вы решились на такой кардинальный поступок?
 - Это всё мой муж… Подлец! Это он виноват… А ведь я его предупреждала, что вскрою себе вены. Но нет! Он и слышать ничего не хотел! Ушел к своей любовнице – жирной бабёнке с восьмого этажа.
 - Но… неужели у Вас не было другого выхода?
 - Вы имеете в виду, что я могла бы выброситься в окно?
 - Нет, конечно, - я попыталась направить наш разговор в нужное русло, но Аннушка, находясь в явной прострации, обреченно продолжала:
 - Да, могла… Я могла выброситься в окно… Вам наверняка бы это понравилось! – она подозрительно посмотрела на меня.
 Я отрицательно замотала головой и состроила, насколько позволяли мои мимические таланты, скорбное лицо. Удовлетворившись моей реакцией, Аннушка продолжала:
 - Но в этом случае я всё равно бы не умерла.
 - Почему? Вы живете на первом этаже?
 - Нет. Я по секрету Вам признаюсь… – женщина оглянулась и заговорщицки подмигнула. - Вы ведь никому не скажете?
 Я, скрестив в кармане пальцы, клятвенно заверила, что никому не скажу. Всё останется между нами – мной и Аннушкой… «И нашими дорогими подписчиками», - добавила я про себя.
 - Я происхожу из породы семейства кошачьих. Понимаете? А кошки очень редко погибают, когда бросаются вниз с четвёртого этажа…
 У меня всё внутри опустилось. Тут дело, видать, не самоубийством, а шизофренией пахнет.
 - Поясните, пожалуйста, свои выводы.
 - Я сейчас всё объясню. Помните фильм «Бэтмен»? Там еще такая женщина-кошка по крышам прыгает?
 - Ну да, что-то припоминаю…
 - Так вот – я являюсь ее двоюродной сестрой.
 Я удивленно приподняла брови:
 -Д-да?
 - Да. Не зря же говорят, что у кошки семь жизней. Я подсчитала: один раз я тонула, второй – травилась таблетками, третий – газ пускала, четвертый…
 - Понятно, можете не продолжать. Я вам верю, - сказала я. Меня уже мутило от подобных рассказов.
 - Подождите, я еще не всё Вам рассказала, - разошлась моя собеседница, но я поспешно вызвала врача.
 - Ну как дела? – живо поинтересовалась Вера Афанасьевна, когда дверь за «женщиной-кошкой» закрылась.
 - Да никак. Увы, но эта история нам не подходит.
 - Но почему? – удивилась психиатр. – Аннушка является у нас весьма ценным экземпляром – самоубийца со стажем, так сказать. Первый раз она тонула, второй – травилась таблетками, третий….
 - Я в курсе. Но это не совсем типичный случай. По-моему, у нее с головой не всё в порядке.
 - Ну, знаете ли, не забывайте, что это психбольница! У нас здесь нормальные не задерживаются.
 - Я всё понимаю и благодарю Вас за содействие и поддержку. Но этот случай нам не подходит.
 Кое-как успокоив Веру Афанасьевну, которая принялась горячо убеждать, что это именно тот случай, который нужен нашей газете, я вышла из кабинета и не спеша поплелась домой.


 «День сдачи репортажа неумолимо приближается,- размышляла я дорогой,- а у меня даже начала работы не предвидится». Что делать? Что делать?! Что делать?!!...
 - Привет, Настя! – резкий окрик вывел меня из транса. Я даже не сразу поняла, где нахожусь. Оказалось, меня окликнул мой знакомый Николай, живущий в соседнем подъезде.
 - Привет, Коля!
 - Ты чего такая бледная?
 - Да вот, взбледнулось, - резко сказала я и хотела зайти в свой подъезд, но Николай преградил мне путь своим мощным торсом.
 - Погоди, ты чего ругаешься? Я, может, помочь тебе хочу. По-дружески, по-соседски.
 Коля мне действительно часто помогал: обои в комнате поклеить или трубу на кухне починить. Однажды, когда я только что переехала в этот дом, он мне даже старый унитаз на новый поменял. Совершенно бесплатно.
 - На этот раз, Коля, ты мне помочь не сможешь.
 - Но почему? Помнишь, как в сказке про царевну-лягушку? Тоже, казалось, невыполнимое требовалось. А лягушка справилась со всеми заданиями.
 - Ну и нашел же ты сравнение… Лягушке ведь не нужно было бросаться под поезд, а Ивану конспектировать при этом до мельчайших подробностей ее ощущения.
 - Что, опять главный редактор дурит?
 - Ага.
 - И что на этот раз он придумал?
 - Написать репортаж про самоубийц.
 Коля немного помолчал, а потом вдруг ни с того, ни с сего выпалил:
 - А давай в роли подопытного кролика побуду я!
 - Ты серьёзно?
 - Конечно. Я всегда серьёзен, - Коля исподлобья взглянул на меня, а потом уставился в землю и принялся ковырять носком ботинка заледенелую корку снега на обочине.
 - Ой, я даже не знаю… Каким образом-то?
 - Например, я наглотаюсь какой-нибудь дряни, а ты вызовешь скорую помощь, и меня спасут.
 - Ты что? Это же не по-настоящему получится. Не, я так не могу.
 - Зато у тебя будет большой простор для полёта фантазии. Ты опишешь мой случай и приплетешь столько подробностей, сколько будет нужно вашему боссу. Приукрасишь слегка, пустишь слезу в финале. В общем, как всегда…
 - Не-ет… Тогда получится, что я обманываю своих читателей. А это нехорошо. Да и рисковать твоей жизнью и здоровьем я тоже не хочу. Вдруг у тебя потом проблемы с желудком начнутся?
 - Значит, тебе не всё равно, что будет со мной? – обрадовался Коля.
 - Конечно, не всё равно! Если с тобой что-нибудь случится, кто мне гвоздь в стену забьёт? Кто трубу заменит? – пошутила я.
 - Какая же ты меркантильная! Я тебе нужен только за этим? – огорчился он.
 - Конечно, нет. Ты очень, очень хороший! – я посмотрела на опустившиеся плечи Николая, и мне стало его по-бабьи жалко. – Пойдем, обсудим твое предложение у меня дома!
 За ужином Коля припоминал все известные ему способы самоубийства:
 - Герасим утопил Му-му. Раскольников старушку по голове топориком тюкнул…
 - Погоди, ты сейчас про убийства говоришь. А я пишу про самоубийства.
 - А, точно. Я и забыл! – Николай почесал затылок. – Если в расчет брать классиков, то я помню госпожу Бовари, которая отравилась крысиным ядом, и Анну Каренину, бросившуюся под поезд…
 Заверещал телефон. Звонила Ольга Поросякина, которая оправилась после родов и теперь вспомнила о своих служебных обязанностях:
 - Насть, мне шеф сказал, что мою «Исповедь» передали тебе. Ты извини, что я не отдала вовремя свои наработки. Мне тогда было совсем не до того: воды внезапно отошли… Сейчас я тоже не имею возможности отправить тебе почту по е-мейлу.
 - Да ты что?! – притворно удивилась я. – Разве в роддоме нет Интернета?
 - А ты роди сначала, а потом посмотришь! – обиделась Ольга. – Слушай, я тебе сейчас адрес одного самоубийцы продиктую, а ты запиши. Он живет в небольшой деревеньке неподалеку от города. Подожди… Вот… Деревня Ложкино. Может, знаешь?
 - Знаю, полтора часа езды на электричке.
 - Точно. Его дом – самый крайний. Там на месте сориентируешься. Я с ним уже договорилась. Он согласен побеседовать и дать всю необходимую информацию.
 Ольга продиктовала мне имя самоубийцы и его координаты, после чего у меня сразу поднялось настроение. Кажется, работа двинулась с мертвой точки.
 - Завтра отправляюсь в Ложкино, - радостно сообщила я Коле.
 - Зачем? – недовольно буркнул он.
 - А затем, что там живет герой моей будущей исповеди. Ты знаешь, как мой материал называется?
 - Нет.
 - Он называется «Исповедь самоубийцы»!!! Ни больше, ни меньше.
 - Я рад за тебя, - Николай встал и направился к выходу.
 - Ты куда? – ошарашено спросила я.
 - Какая разница? Я ведь тебе больше не нужен… У тебя теперь появился настоящий самоубийца.
 - Подожди, мы еще кофе не пили.
 - А у меня дома тоже есть кофе, - сказал Коля и хлопнул дверью.
 Я от удивления разинула рот. Что такого я ему ляпнула? Почему он обиделся?..

 Я стояла на платформе и ждала появления электрички.
 - Настя! – раздался знакомый голос. Я не поверила своим ушам, пока не повернулась на окрик и не увидела Николая.
 - Ты что здесь делаешь?
 - Провожу эксперимент, - язвительно сказал он и встал на железнодорожное полотно, вытянув в разные стороны руки.
 - Ты с ума сошёл?! Уйди! – закричала я. – Тоже мне, Каренин нашёлся! Уйди, кому говорят!
 - Не уйду! Меня заинтересовала твоя тема, и я решил поэкспериментировать. Ведь действительно интересно, что чувствует человек, на которого со всей скорости мчится локомотив.
 - Ты больной! – закричала я и в этот момент увидела, что долгожданная электричка появилась на горизонте. – Пожалуйста, не делай этого!
 - Не сделаю… При одном условии, - Коля вопросительно взглянул на меня. – Обещай мне, что выполнишь мою просьбу.
 Я посмотрела на электричку, которая неумолимо приближалась, и у меня внутри всё похолодело.
 - Это дешевый шантаж! – попыталась я образумить парня. – Ты ведь не сделаешь этого?
 - А давай проверим!
 Я не могла оторвать глаз от приближающегося поезда, и в моей голове внезапно всё смешалось.
 - Обещаю, что выполню все твои условия! – сдалась я, пытаясь теперь перекричать усиливающийся рёв железного монстра.
 - Ты выйдешь за меня замуж?!- В ожидании моего ответа Николай застыл на шпалах в позе медузы, с растопыренными в разные стороны руками.
 Я не на шутку растерялась, потому что такого поворота событий никак не ожидала.
 - Ты – самый жалкий, самый дешевый, самый мерзкий и ничтожный шантажист из всех, кого я встречала в своей жизни! – крикнула я, когда пришла в себя.
 Электричка почти поравнялась с Николаем.
 - Да! Я выйду за тебя замуж!
 - Что? Не слышу! – он как будто издевался надо мной.
 - Да! Я согласна! Я выйду за тебя замуж, осел ты этакий!!!
 - Отлично! – в самый последний момент Николай выскочил из-под локомотива и бросился ко мне.


 Стоит ли в деталях описывать все последующие события? Наверно, не стоит. Тем более, что ничего интересного не произошло. «Исповедь самоубийцы» я так и не написала, потому что начала готовиться к свадьбе. Да и вообще, не до того мне было в то время.
 Журнал «Ты не пЛОХ» через два месяца после этих событий закрылся, потому что публика перестала его покупать. Взыскательные читатели требовали достоверной информации, а наш журнал этим частенько грешил. Главред Пал Палыч, надо отдать должное его настойчивости и упрямству, быстро пришел в себя от скоропостижной кончины своего «детища» и в скором времени организовал новую газету - «Провинциальные сплетни». Правда, и она просуществовала совсем недолго.
 Мы с Коленькой (теперь я так его называю) поженились, у нас родился сын. Назвали Павлом – в честь Пал Палыча, моего шефа. Ведь, в конце-концов, благодаря его чудачествам мы с Николаем обрели семейное счастье.