Богиня

Утро рисовало ей мрачные картины. На улице было холодно, но воздух был необычайно свеж, легок, хотелось надышаться, чтобы освежить мысли и превратить их в легкое облачко – не получалось. Холодный ветер шептал на ухо: «Ты теперь отвергнута и осмеяна миром, и мир забудет тебя и твои истины и проповеди, твой вызов».
Она была небольшого роста, короткие русые волосы, густые и вьющиеся, спадали локонами на лицо. она поправляла их спокойно, медленно, красивой рукой. Жест был привораживающий, говоривший об его обладательнице, как о мечтательной, мыслящей, миротворящей.
Она хотела сотворить свой мир – идеальный, с красивыми отношениями, с мудрыми традициями, с вековыми устоями, с каноничными ценностями. Она хотела быть красивой, мудрой, порядочной, справедливой. Идеальный мир, идеальная любовь, идеальные отношения – все чистое, ничем не запятнанное, легкое свежее, как утренний воздух, очищающий глупые порочные мысли.
Она шла очень быстро. Энергичная, безумная, она обладала волей, той редкой способностью выбирать деятельность и внутренними усилиями осуществлять ее, переживая тем самым не «я хочу», а «надо», «я должна». Хрупкое тело, а в нем отчаявшееся тело, просящее пробиться сквозь последние стены и выйти из своих пределов, достигнув своего мира.
Поистине трудно доказать всякое бытие и трудно заставить его говорить. Она сражалась, как отчаянный воин, пытаясь доказать обычные истины, придумав сказку, забыв, что идеальное внутри – ложно снаружи, чувствуют сказку – видят революцию.
Однажды проснувшись, она поняла, запуталась в идеалах; и добродетель ее превратилась в страсть, а ангелы – в демонов.
Она шла по улице, не замечая ничего на своем пути, и ей не хотелось прятать голову в песок, она приобрела злость – необходимое качество для борьбы противоречий, приобрела силы в гневе и ненависти.
Я буду порочна, чтобы сражаться с пороком.
Я буду ненавистна, чтобы обрести любовь, стремящуюся повелевать.
Я буду невозмутимой, чтобы стать бессердечной.
Оказалось, не так просто обрести порок, повелевать и быть бессердечной. Внутреннее, природное, настоящее – сопротивлялось, бушевало и побеждало.
Она устала. Душа умоляла: «Отдохни. Злость не по силам добру. Верни улетевшую в небеса добродетель назад, снова в тело и к жизни, чтобы придать себе смысл человеческий».
Уйдя от людской суеты, она бродила по лесу, вздыхая, беспокоясь. Усталость мало-помалу взяла свое. Голова кружилась от запаха цветов; древесные листья что-то шептали; кругом шелестела трава, и ей казалось, что цветы и деревья убаюкивают ее тихой песней:
«Льют цветы благовония,
Спи ничем не томимая».
Солнце стояло уже совсем низко, длинные тени стлались на поляне. Она оглянулась вокруг, некоторое смущение стало закрадываться ей в душу: среди небольшой поляны она была не одна. Спокойно приблизилась к странному очертанию. В тени ветвистого клена на величественном кресле сидела женщина, покоив красивые руки на изящные подлокотники кресла в виде лебединой шеи, запрокинув голову на спинку, по обе стороны которой виднелись позолоченные изображения сфинксов. Верные псы, устало высунув языки, расположились вокруг. У женщины были пышные волосы, загадочные глаза, надменная улыбка. Обаяние незнакомки чувствовалось повсюду вперемешку со скукой и безволием. Помпезный вид царственного кресла, где покоилось столь же царственное тело, окутан был дуновением уныния и тоски. Женщина облегченно вздохнула, сказав:
— Я устала ждать тебя! Я бессмертна, но нельзя же запирать меня в склеп. Самое страшное наказание для богов – безмолвно, не изменяясь проходить сквозь время. Приветствую тебя, воля моя, разрушительница склепов.
— Чем я могу тебе помочь?
— Вы странные человеческие существа думаете, что боги творят и созидают, охраняют и переделывают. На самом деле вы сами нас придумываете. Ты придумала меня любя и созидая, но твоя внутренняя борьба заставила меня спуститься с небес на землю, и я – невинная непорочная, сказочная богиня, должна была копошиться в чувствах, испытывая порок.
— Извини меня, мне нужно было разобраться в самой себе. Я верну тебя на небеса.
— Извини? На небеса? Вы сами боитесь небес и молитесь, чтобы туда не попасть. Это вы только говорите о сказочном рае, зная, что там скучно и тоскливо, а как прекрасен порок. — Богиня сладострастно вздохнула.— Я хочу повелевать, я хочу любить. Я не хочу быть мумией, статуей, чтобы потом лежать в грязи, забытой ненужной. Я одряхлела от тяжести лет, я ослабла в добродетели, ниспровергни меня, дай мне свободу. Я разучилась верить в великие события, вокруг много вопля и дыма, биения всебытия и убожества.
— Что мне нужно сделать, чтобы ты обрела свободу?
— Хватит изобретать новые ценности. Это утопия. перестань терзать себя оставь меня в покое, обретя свой душевный покой. Поступай по воле ощущений. бороться нужно за реальные ощущения, а не ложные фантазии.
— Я не изобретаю новые ценности. Я произвожу оценку – что есть зло, и в этом действенном пути я живу и совершенствуюсь.
Внезапно откуда-то издали послышалось нежное пение. Она повернула голову в сторону лесной гущи, по тропинке что-то белело и двигалось.
— Мы здесь не одни? — Она испытала странное возбуждение.
— А! Это Агавра, сумасшедшая богиня.
— Сумасшедшая богиня? Почему?
— От нее отказались люди, Она хотела обрести волю сама, без помощи людей, ей захотелось переделывать и созидать, ей понравилась борьба за фантазии, видите ли – скучны реальные ощущения. Ненормальная, она вообразила себя реальной богиней.
Агавра вышла на поляну. Высокая, стройная; лицо ее было печально и строго, сдвинуты темные брови, сомкнуты яркие знойные неутолимые губы, и лишь, глубинные черные очи мерцали, как небесные звезды.
— Мы не ждали твою преступную душу. — Богиня гордо вытянулась в кресле, придав себе величия, суетясь. — Ты позволила себе то, что даже боги боятся. Дерзость твоя беспредельна. Песни твои разрушали, пусть видимое, но человеческое счастье. Многих они лишили покоя и многим наполнили сердце жгучей болью правды.
Агавра не обращала на нее ни малейшего внимания. Девушка соприкоснулась с ней глазами, глаза настоящей богини – безмолвные, спокойные; взгляд пронизывающий, устойчивый, мудрый. Агавра протянула ей руку: «Идем со мной!». Девушка почувствовала силу и желание. Агавра прошептала: «Не слушай ее, она пуста, и путается в своих желаниях. Красиво говорит, мудро мыслит, но бездействует, жалкая богиня. Все смешалось в этом мире: боги – слабы, люди – тверды.
Лесная богиня, вскочив на кресло, запустив руки в свои волосы стала кричать, испуская нечеловеческие звуки, устремив в небо глаза. Сойдя на землю, безумно дыша и хрипя, она крикнула вслед уходящим женщинам: «За красотой ее скрывается звериная злоба и совсем не божественная жестокость! О, почему не хватает сил рукам моим!? Поистине, избавила бы я тебя от грез твоих». Богиня, поджав ноги и обняв их, горько расплакалась от гнева и тоски. Жалкая богиня.
Они шли по каменной дороге. Она спросила:
— Что есть добро, а что зло?
— Не знаю, — ответила Агавра.
— А кто знает?
— Никто. Отведай лучше винограда. — Богиня красивой сильной рукой потянулась за кистью синего плода. — Идеальным может быть только вкус винограда, запах розы, красота птичьего полета. Поэтому мы так хорошо себя чувствуем на лоне природы, потому что она идеальна, а главное не имеет мнения о нас. Заблуждение или чья-то игра сделали из зверей людей, неужели истина в состоянии снова сделать из человека растение?!! Я бы превратила тебя, например, в вечнозеленый плющ, он неизменно идеален!
— Преврати.
— Преврати? Ты должна сопротивляться, говорить, что ошиблась.
— Я служу, ты служишь, мы служим.
— Я бы превратила тебя в красный узорчатый шелк, богемский хрусталь, китайскую вазу или рисунки Рафаэля – вечная красота, красота, которую сохраняют, красота от скуки.
— Ты жестока.
— А ты?
«Ты есть – Богиня», — подумала одна.
«Ты есть – Человек», — подумала другая.
Богиня отвернулась и спокойно пошла в сторону угрюмого леса, пройдя несколько шагов, она превратилась в серебристую пыль – некое Ничто, растворилась в воздухе, но не исчезла. Девушка осталась спокойно стоять на каменной дороге. Каждый последовал в силу своих ощущений, не принципов.
Проснувшись рано, Она подошла к окну, утро рисовало ей светлые, серебристые картины.
«Красиво
… как этот воздух странно нов…
Знаешь, что … я думала, что больнее
Увидеть пустыми тайны слов…»