Разрушенная крепость

Крепость была разрушена. Ее руины мрачно скалились серыми валунами стен. От главной башни осталась лишь одинокая северная стена, она торчала на фоне неба искривленным старческим пальцем.

 

- Мдя...- протянул Утук, - куда делись легионы Бельфорна? Кто это интересно так постарался над крепостцой?

 

Нок де Гор, странствующий рыцарь пятого пришествия, то бишь наемный охранник всяческих караванов, временно безработный, буркнул:

 

- Бельфорн наверное и постарался. Новая стратегия герцога – разрушать старые крепости, которых он не может оборонять – солдат то у него совсем нету.

 

Утук, менестрель, временный оруженосец де Гора, захохотал:

 

- И денег наверное тоже нет, старый скряга! По этому случаю у меня родился сонет –

 

Разруха гложет замки

 

И время не тому виной

 

А глупость венценосного монарха!

 

Де Гор пробурчал:

 

- А может и не глуп... Зачем оставлять врагам хорошее укрепление.

 

Утук, которого в своей деревни до 20 лет называли дурнем, спросил, хлопая наивными глазами:

 

- А какой враг то? Герцогство уже много лет отдает ясак Империи, а кто может посягнуть на собственность Империи?

 

Нок недовольно и хмуро посмотрел на веселого менестреля и пробормотал как бы про себя:

 

- Кто-кто... другая империя...

 

Утук захлопал глазами в два раза чаще:

 

- Какая это другая империя?

 

Менестрель, насколько себя помнил, ни разу не бывал за пределами герцогства Ландар, которым в последнее время правил Бельфорн, и южных частей Империи Ассерг. Ландар был юго-западной частью Империи. Западнее были крошечные морские республики и пиратские владения, южнее бескрайние степи и джунгли, в которых кочевали странные малочисленные и совсем не воинственные народы. Севернее Империи располагались независимые маркизаты, независимые постольку, поскольку добраться до них было весьма затруднительно из-за болот и дремучих лесов. Ну а на востоке пределов Империи не было, она простиралась чуть ли не до края света, по крайней мере, до Предельных гор точно, что было за этими горами не знал никто.

- Где это ты нашел новую империю, мой глубокоуважаемый господин? – прыгал Утук вокруг жеребца де Гора на своей низкорослой, но жизнерадостной лошадке.

Нок де Гор как всегда хмурил брови и изъяснялся весьма туманно. Понять его был в силах только Утук, но когда рыцарь молчал, понять его не мог никто. Они медленно ехали по старой караванной дороге, постепенно объезжая одинокую скалу, на которой некогда громоздилась неприступная крепость. Дорога вела вдоль долины реки Гретрил к столице герцогства Ландар. Рыцарь и его оруженосец намеревались заехать в столицу в надежде наняться в охранники какому-нибудь каравану, идущему на восток, в центр могучей империи.

Сгущались сумерки. Лошади всадников медленно тащились, тоскливо поглядывая в сторону потемневшей реки, видневшейся меж редких деревьев. Внезапно говорливые заросли реки и бормотание менестреля, сочинявшего очередной сонет, прервал чей-то мощный крик.

 

- Эй там! На берегу! – вопил свирепым басом какой-то, судя по голосу, здоровенный, как тролль, мужик.

 

Утук опасливо заозирался.

 

- Кто это? Это нам что ли? А может не нам?

 

Де Гор вышел из задумчивого созерцания гривы своего скакуна.

 

- Нам, очевидно, речной тролль какой-нибудь...

 

- Тролль!? – Утук шмякнулся с лошади.

 

Вопли с реки продолжались. Нок рявкнул в ответ во всю мощь рыцарских легких.

 

- Чего надо!?

 

Вопли прервались, а потом «речной тролль» снова заорал.

 

- Помогите!!

 

Нок пригляделся и в неверном свете затухающего солнца увидел нелепую картину. В середине реки плыло небольшое бревно, которое постоянно крутилось вокруг собственной оси. Из-за бревна периодически появлялась чья-то всклокоченная голова и издавала громоподобные мольбы о спасении. Скорость реки здесь была небольшая, и дальше по течению Гретрил разливался на два перелета стрелы, мельчая при этом до безобразия, так что хромая корова вполне могла не замочить вымя, перебираясь вброд. Но троллеголосый человек об этом видимо не подозревал, или же совсем ошалел от страха.

 

- Встань, дурак! – рявкнул Нок. – Там мелко!

 

Утук вскочил и убедившись, что странный тип на тролля совершенно не похож, принялся надсаживать голосовые связки, руководя процессом.

 

- Брось бревно, идиот! Встань на ноги, там даже воробушек яйца не замочит!

 

Тип, послушавшись, бросил бревно и попытался встать, но у него ничего не получилось. Он уже был над самым бродом и по идее давно должен был стоять, если не по колени, то по пояс в воде. Однако несчастный плыл, вернее его волокло вслед за бревном. Он орал, булькая и грозясь крохотными кулаками.

 

- Обманщики!! Саппиенсы недоделанные!

 

- Хехе, - смущенно промямлил Утук, - Это ж этот как его хоббит. Они все так выражаются.

 

Нок гикнул и погнал скакуна в реку. Через минуту всклокоченный, мокрый и злой хоббит болтался в деснице рыцаря и не переставая изрыгал проклятия.

 

Утук восхищенно пялил глаза на хоббита.

 

- Явно профессор, все хоббиты профессоры, либо доценты какие-нибудь.

 

- А все люди – дебилы и придурки! – воинственно орал профессор хоббит.

 

Нок флегматично встряхнул хоббита и не вполне аккуратно приземлил его на дорогу.

 

На земле профессор замолчал и, кряхтя, встал на свои короткие волосатые лапы.

 

- Честь имею представиться моему благородному спасителю, мое имя Фолксо Вагенберг пятнадцатый, профессор кафедры исторических казусов университета Бреддок.

 

Нок, хмыкнув и кивнув головой, соизволил прогудеть,

 

- Нок де Гор, бывший студент университета Халдердер, ныне странствующий рыцарь.

 

Утук выпрыгнул вперед и, кривляясь, протараторил:

 

- Утук Великолепный, певец и композитор, магистр консерватории в Вельбурже.

 

Нок удивленно посмотрел на менестреля. Хоббит же, не обращая внимание на Утука, проговорил своим превосходно поставленным басом.

 

- Благородный рыцарь, я знал, что вы имеете представление о высшем образовании, кстати, - он скосил глаз на Утука, - в Вельбурже консерваторию расформировали еще до вашего рождения, молодой человек.

 

Менестрель затушевался. Рыцарь поднял профессора и посадил сзади себя. Процессия двинулась дальше. Хоббит кряхтел и возился сзади рыцарского седалища, пока не устроился более-менее в раскоряченной позе.

 

- Ох, чтобы орки взяли эту реку...

 

- Что же загнало в нее досточтимого профессора? – спросил трусящий сзади менестрель, - Кстати, отличная тема для сонета.

 

- Нет уж, сонетов не надо. Я терпеть не могу поэтов и всяческую поэзию. Загнали меня в эту проклятую реку проклятые злобные студенты. На свою беду, мы взяли в этом году троллей с северных болот. Я им читал лекции по исторической казуистике. Это изрядно мудреная наука, и даже я иногда всего не могу понять, куда уж этим недоумкам. В итоге зачетов никто не сдал. Возвращаясь сегодня вечером домой, я попал в западню. Тролли схватили меня, запихали в мешок и швырнули с утеса в реку. Я бы погиб, если бы не сумел разорвать мешковину и ухватиться за проплывающее бревно. Ну и если бы не встретил вас.

 

- Хехе, - хихикал Утук, - как это вы догадались взять троллей в студенты? Как же они сдавали сложные вступительные экзамены?

 

Профессор вздохнул,

 

- Все дело в гнилой бюджетной политике нашего герцога, не хватает нам финансов, вот и берем кого попало за пару цистерн огненной жижи бартером. Вот вы, мой благородный спаситель, где учились в бытность свою студентом?

 

Де Гор пробормотал, не поворачивая головы.

 

- Я был студентом философии, кафедра эстетического максимализма.

 

- А.. знаю-знаю, его декан мой добрый знакомый, профессор Виллен Герстейн, там делают отличных паладинов.

 

Нок вздохнул.

 

- Уже не делают. Я убил на дуэли одного наглого сына барона и факультет разогнали.

 

- Печально...

 

Все надолго замолчали. Сумерки тем временем сгустились совершенно. Но, к счастью, вскоре путники наткнулись на небольшое селение. Селение горело редкими огнями и щетинилось изгородями. Учуяв гостей, залаяли свирепые цепные псы.

 

- Что это за деревня, Утук? - спросил всезнающего в этой части страны менестреля рыцарь.

 

Утук глубокомысленно хмурился, однако видимо память ему отшибло.

 

- Не должно тут быть никакой деревни. Я уж думал мы под деревьями заночуем как обычно. Какая здесь деревня? Сколько в этих краях пьянствовал никогда деревни не видел.

 

- В том то и дело, что пьянствовал, - проворчал де Гор.

 

Намаявшийся профессор храпел как стадо болотных троллей, его попутчики только диву давались откуда в таком крошечном тельце такой могучий голос. Его не разбудил даже истеричный лай собак. Однако деревня проснулась. Тут и сям загорались неверные огоньки факелов. Слышались крики.

 

- На нас напали! Караул! Горим!

 

Хотя пожара еще не было. Рыцарь величаво выехал вперед на узкую улочку между заборами деревеньки. Утук, опасливо озираясь, трусил следом, его нервировали лающие за забором свирепые псы. Тем временем проснулась почти вся деревня. Жители встретили путников у второй околицы, вооруженные старыми копьями, ржавыми вилами и прочим крестьянским дрекольем, и обомлели, увидев при свете факелов высокого рыцаря во всем великолепии стальных лат.

 

- Приветствую вас, благородный господин,- низко кланяясь, вперед вышел обрюзгший толстяк. – Премного извиняйте нас, дурней провинциальных, подняли тута панику из-за вас.

 

Селяне загалдели виновато и смущенно. Тут вперед вылез осмелевший менестрель.

 

- Что это за деревня, уважаемые?

 

- Дык, Карантинная кличут,- почесал репу староста. – Мы ведь карантинные, согнали нас сюда с Чунайской провинции, это на востоке.

 

Утук отшатнулся в ужасе.

 

- Карантин!? Какой ка-а -рантин!?

 

- Дык, того, пниманичные мы атипишники. Хворь такая приключилась у нас в Чунае. Нас всех и сослали сюды за тридевять земель.

 

- Охты, хрен какой, блин, - очнулся профессор,- это ж пневмоничная атипия! Надо мотать отсюдова!

 

Утук взвизгнул и, нещадно нахлестывая лошаденку, рванул назад. Однако рыцарь не тронулся с места.

 

- И что это за хворь такая?

 

Староста смущенно замолчал. Селяне загалдели. Профессор из-за спины Нока глубокомысленно промолвил:

 

- Страшная в своей непонятности болезнь, умирают только семь людей из ста заболевших. На другие виды разумных вроде бы не распространяется, но чем орк не шутит. Причем все заболевшие меняют свой облик. Они становятся раскосыми, низкорослыми и желтокожими. После вспышки этой болезни чуть ли не весь восток Империи стал такого вида. Ее и назвали поэтому атипия – люди нетипичными становятся, и пневмоничная, потому что по воздуху передается.

 

Рыцарь задумчиво пробормотал:

 

- Мдя... раскосый хоббит – это уже перебор, - и величественно показал раскосым крестьянам круп своего жеребца.

 

Лошадь менестреля где-то загнанно хрипела, продираясь сквозь речные заросли в обход Карантинной. Рыцарь легко нагнал его.

 

- Менестрель, успокойся, ну станешь немного желтым. Дык, все равно твоей черной коже это не сильно повредит, светлее то не станешь.

 

Чернокожий Утук запальчиво воскликнул, - не тронь мою великолепную черноту, бледнолицый! Едем отсюда, тут даже рыбы кашляют!

 

Утро застало путников на невысоком холме, заросшим снизу ивами, а сверху огромным иван-чаем. Лошадь, что для них типично, спали стоя. Рыцарь сидел на камне и опершись о меч, казался изваянием. Профессор храпел громоподобно и ужасающе. Утук во сне стонал, скрипел зубами и чихал, наверное, простудился на холодной земле.

 

Где-то закукарекала птица, видимо, петух. Поднимающееся солнце окрасило реку и берега в мягкие тона, которые бывает лишь очень ранним утром. Рыбы плескались, играли и вообще имели утренний вид, даже не пытаясь кашлять.

 

- Хм... – нагнулся над менестрелем Нок де Гор и выпрямился во весь свой рост. Слезши со своего высоченного скакуна, рыцарь оказался невысоким, полноватым человеком. Утук же, чьи ноги всегда болтались по земле, когда он ехал на лошади, был высок и строен, как ствол бамбука. Главной обязанностью Утука, как оруженосца, было поднятие и снятие Нока де Гора с лошади. Менестрель был плох, это было видно с первого взгляда. Он спал, но сотрясался от кашля и чиха, его лоб был покрыт испариной, и руку рыцаря чуть ли не обожгло, когда он прикоснулся к нему.

 

- Мдя...- пробурчал рыцарь. Тут хоббит мощно всхрапнул и проснулся. Он лежал на голой земле, но мохнатому профессору это нисколько не повредило. Фолксо резво вскочил и , напевая старинный хоббичий гимн, рванулся умываться.

 

Вернувшись, он застал рыцаря, задумчиво бродящего вокруг Утука. Тот все еще спал и дергался.

 

- Хреновое положение,- пробормотал Нок де Гор.

 

Хоббит склонился над менестрелем, потрогал лоб, и внезапно погрустнел.

 

- Типичные симптомы пневмоничной атипии. Скоро у него начнут меняться глаза, кожа, форма черепа приобретет ярко выраженную брахицефаличность. Через семь дней, если не умрет, перед нами будет классический результат работы атипии. Да... и это неизлечимо...

 

- Хм... семь процентов вероятности говорите, - сказал бывший студент, - скорее всего он не умрет, ему всегда везло в покер. Однако, как бы он сдуру не застрелился, потеряв свой великолепный черный цвет...

 

- Кстати, я вспомнил последние новости.. Этот район Ландара объявили заповедником и разрушили все крепости и деревни на много верст вокруг. Теперь я понял, почему здешние края внезапно стали заповедником, здесь даже зверья то давно нету нормального.

 

- Вовремя, профессор, вы это вспомнили, значит, вокруг этой зоны сплошь стоят пограничные отряды? Как это мы их не заметили, когда входили сюда?

 

- Ну, я то сюда вплыл, мне не до береговой охраны было.

 

- Так все же должен же кто-то знать, как это излечить? – глубокомысленно спросил рыцарь.

 

Профессор задумался.

 

- Вообще-то я слышал, что есть один маг и чародей Бак Циншприц, он живет в Столице Империи.

 

- И что этот Циншприц? В состоянии вылечить больного? Что же тогда он не справился с эпидемией?

 

- А орк его знает, может мало этого лекарства... может только для благородных господ.

 

- Нда... а ведь благородные господа то не заболели, насколько я знаю. Явно у них есть что-то против болезни. Ну ладно, попробуем найти этого Циншприца...

 

 

 

Путь в Столицу Империи лежал через столицу герцогства Ландар Форнингсасл и далее через мощное королевство Лафрань,являющееся провинцией огромного государства Ассахидов. Уже много столетий Империя не знала угроз извне. Она поглотила буквально весь цивилизованный мир и даже частично дикие джунгли Вайры. Правда вайреги так до конца и не покорились, уйдя в джунгли так далеко, что все о них забыли.

 

Зона заповедника все длилась и длилась. Уже два дня рыцарю и хоббиту не встречались людские поселения. Атипичные деревни они объезжали далеко стороной, эти деревни отличал развевающийся желтый флаг. Утук был без сознания, он лежал поперек седла и время от времени бредил. Профессор же рассуждал вслух о преимуществах исторической казуистике перед другими науками.

 

- Вы, благородный рыцарь, наверное, не предполагаете, что же это такое казуистика, да еще историческая. Конечно, казуистика вещь такая, ее в основном изучают юристы и прочая сволочь. Но благородной истории этот раздел придает еще больше шарма. Историческая казуистика изучает казусы, которые были в нашей истории. Основатель науки мудрейший Доналдуэл Толковый, даже изобрел теорию, объясняющую строение мира, и предугадал кончину этого мира. Казусы – краеугольный камень этой теории, это бинарная совокупность ветвей бытия, Иггдрасиль основы мира, так сказать. Вот вы, благородный де Гор, знаете ли, когда и из чего возник наш мир?

 

- Ну... мир наш – это круглый шар, вращающийся вокруг солнца... – пробормотал рыцарь, пытаясь вспомнить начала астролябской теории.

 

- Вздор, молодой человек! Мне уже сто пятьдесят лет, я защитил докторскую диссертацию в сто лет, и я, уверяю вас, отлично знаю происхождение мира. То, что вам втюхивали на лекциях эстетики, полная ерунда! Итак, внимайте, мир наш – это шестимерный пузырь, болтающийся в связке миров на шее у великой черепахи, плывущей по Великому Океану безвременья. Шесть измерений – это три измерения расстояния и три измерения времени. Вдоль одного измерения мы перемещаемся автоматически, сами того не сознавая, это жизнь. Второе измерение лежит перпендикулярно первому, это смерть, его мы замечаем только в конце жизни, переходя на другую ступень времени. Третье измерение - это измерение казусов. Казус – это любое решение любого существа, обладающего правом решения. Каждое мгновение множество казусов увеличивается по экспоненте. Представьте себе банку, в которой содержится очень маленькое существо, именуемое микробусом. Через мгновение микробус делится надвое. Еще через мгновение каждый из микробусов делится еще наполовину, причем каждый остается таких же размеров и форм. Когда банка наполнится микробусами, она лопнет. Вот так и выглядит наш мир. Пузырь на шее черепахи, полный микробусами-казусами.

 

- И когда же наш пузырь лопнет? – с опаской спросил рыцарь, его это весьма впечатлило.

 

- Ну... это довольно сложный вопрос, поскольку размеров пузыря никто не знает. Но если это произойдет, то произойдет сразу. Бах! И все. Хотя некоторые придурки из числа речных троллей извратили всю науку, придумав из нее религию. Как же она называется? Что-то вроде сайентизм или сайентономия что ли. И даже периодически объявляют дату конца света.

 

Рыцарь надолго задумался.

 

- Однако скоро мы должны достигнуть границ этого заповедника, как же мы минуем охрану? Они нас отсюда не выпустят, тем более с менестрелем, – осторожно спросил профессор.

 

- Мда...- задумчиво протянул Нок. – Я давно уже думаю об этом. Пожалуй, кому-то надо сходить в разведку и найти, где стоит застава.

 

Профессор с радостью согласился остаться и присмотреть за больным. Впрочем, в разведку старика никто и не звал.

 

Рыцарь отнесся к разведывательному поиску с каким-то фаталистическим пофигизмом. Он не прятался, не петлял как заяц, а просто трусил на своем долговязом мерине, как обычно. Хоббит удивленно смотрел ему вслед, но от комментариев воздержался.

 

Рыцарь проехал еще около пяти верст и уже было собрался поворачивать, как вдруг вокруг раздалось гиканье, и из-за деревьев выскочили странные создания. Это были ослепительно прекрасные девы, вооруженные до зубов и одетые в форму пограничников Империи.

 

- Хехехе, - против воли хмыкнул Нок де Гор.

 

- Шо ты ржешь, коняга ретивая? – сурово спросила его самая старшая девчонка. Им всем было около восемнадцати лет.

 

- Эээ...- протянул рыцарь, он был в некотором ступоре.

 

- Тормоз шо ли?

 

- Не... это у меня веса нейронных синапсов не оптимизированы, – у рыцаря вдруг проснулись познания в эстетическом максимализме.

 

Девушки насторожились, натянув луки до предела.

 

- Урезать надо лишние нейроны то, - ухмыльнулась предводительница с нашивками старлея. Девы опустили луки.

 

- Ладно, студент, давай документы.

 

Нок, хмыкнув, полез за латы.

 

- Вот паспорт рыцаря, налоговая декларация за позапрошлый год, военный билет...

 

- Не надо нам твой военный билет, давай лучше раздевайся, щас дохтур смотреть будет.

 

Дамочки оказались эльфийками. Что и следовало ожидать. Доктором же у них был старый морщинистый гоблин, с рогом отломанным посередине.

 

- Ладно, одевайся, - проскрипел гоблин. – Здоров и годен.

 

- Куда годен?

 

- В армию Бельфорна, собирают ополчение против вайрегов.

 

- Каких вайрегов, орк меня возьми?

 

- Вот против орков-вайрегов и воюем.

 

Благородный рыцарь так и сел на бронированную задницу. Девчонки-эльфийка сурово проводили его взглядом и нацеленными стрелами, дабы рекрут не сбежал. То, что рекрут был благородного звания, эльфам было по большому эльфийскому барабану. Проехав немного дальше, с высоты большого холма рыцарь увидел зрелище, от которого он окончательно охренел. На широкой долине Гретрила, что открывалась взгляду до самых гор, толпилась, клубилась и гомонила огромная плохо вооруженная толпа рекрутов. Вдали виднелась блестящая в свете полуденного солнца тяжеловооруженная рыцарская конница Ландарской гвардии. Нок де Гор хрястнул коня по бокам стальными пятками и рванул в их сторону.

 

- А... какие люди...- пробасил огромный барон, судя по гербу на щите. Это был барон Крейговиц, здоровенный толстяк, которого заставить выехать куда-либо могла только очень настоятельная необходимость.

 

- Приветствую, барон, - хмуро ответил Нок.

 

- Да ладно, кто старое помянет, тому чресла вон. Мой дерзкий сыночек был сам виноват.

 

Барон был заклятым врагом де Гора, или, по крайней мере, должен быть им. Именно его младшего сына пронзил насквозь мечом Нок де Гор, в бытность свою студентом, эстетом и максималистом. Однако барон вел себя на редкость странно, даже нетипично. Нок на мгновение подумал, что он уснул и проснулся в немного другом мире. Там, где он раньше жил, были ракеты, пулеметы, вирусы и марлевые повязки... Фу... бред какой-то.

 

- Что тут творится, барон?

 

Барон опечалился.

 

- Война, мой благородный дружище. Бельфорн собирает всех, кто может держать меч. И детей и стариков. Мы, благородный нобилитет, должны показать примером, что встанем на пути врага.

 

- Какого такого врага?

 

- Ты что, де Гор, совсем отстал от нашей вялотекущей жизни? Орки из Вайры восстали. Они нашли себе правителя, и тот, обуянный жаждой безграничной власти прется к столице. А с ним и орки, и джунгарские тролли, и волколаки-наездники, и всякие кочевники. Сила прет, в общем, великая. Ну как всегда.

 

- И что мы будем встречать эту силу этим сбродом прямо на равнине?

 

- Что сброд, то сброд, это верно. Рыцарей тут всего пять десятков, легионеров всего тысяча, ну а мяса катапультного, то бишь ополчения нашего, около трех тысяч. Врага же говорят видимо не видимо, чуть ли не пятьдесят туменов одних орков.

 

- Врут наверное, откуда у орков пятьдесят туменов? Их же эльфы вырезали всех лет тридцать назад.

 

- Ну, видать не всех, оставили тех, кто ниже колеса арбы. Вот они и размножились.

 

Они ехали не торопясь, разговаривая об общих знакомых, временами встречая их в общей толпе рыцарей. Благородные воины ехали в окружении своих свит и небольшого личного войска. Герцог со своей кешиктой был где-то впереди, руководя процессом и рассылая окрест своих адъютантов.

 

Как выяснилось, давать битву на равнине никто не собирался. Герцог решил спрятаться в неприступной крепости у скалистых Медных гор. Крепость носила название Оркова гибель, так как еще ни разу мерзкие племена орков не могли ее взять штурмом. По правде говоря, они и не пытались, поскольку никогда до нее не добирались.

 

Ополчение медленно втянулось в стены Орковой гибели. Легионеры стройными рядами промаршировали в высоченные ворота крепости, за ними потянулись дружины рыцарей. Под вечер примчались быстроногие прекрасные эльфийки и, чинно держа огромные луки, выстроились у амбразур твердыни.

 

Нок де Гор нервничал. Он беспокоился о своем оруженосце и о высокоученом, но рассеянном профессоре. Однако долг по отношению к военной присяге не давал ему сбежать из крепости. Он разрывался надвое, нервно шагая туда сюда по площадке бастиона.

 

- Неужто наш благородный де Гор боится? – добродушно пробасил барон Крейговиц. Он уже выпил гномьего эля из своих запасов и был изрядно навеселе.

 

- Выпей для храбрости, эль превращает воинов в берсерков.

 

Де Гор досадливо отмахнулся. Выпить он любил, однако перед дракой превращаться в берсерка отнюдь не желал. Берсерки всегда гибли первыми.

 

- Все равно мы все подохнем...- пробурчал барон, - Смотри какие болваны вознамерились воевать рядом с нами. Вон пацан длинноволосый, если б я не знал, что он пацан, подумал бы что это девчонка. Что за меч в его руках, таким мечом даже масло не нарежешь.

 

Нок подошел к длинноволосому парню. Взял у него меч, помахал, профессионально прокрутив пару вероник.

 

- Хороший меч.

 

Меч, жалобно дзинькнув, разломился на две половинки.

 

- Хехе, - смущенно хмыкнул Нок, - только старый. Был.

 

Пацан сердито взглянул на рыцаря и отвернулся, ища другой меч в связке старых, иззубренных клинков.

 

- Ну ладно, ладно, главное – это, того, надежда... – пробормотал Нок ему в спину.

 

 

 

Солнце спускалось за туманными горами. Тучи медленно выползали на небосвод, ускоряя наступление сумерек. Громыхнуло где-то вдали, но гроза явно приближалась к Орковой гибели. Люди и эльфийки непоколебимо стояли на неприступных стенах крепости. Эльфийки действительно стояли непоколебимо, а вот многие люди, в надежде быстро стать берсерками, упились в хлам. Эльфийки молча отбивались от хамов, впрочем, хамов было немного, а вскоре и вовсе не стало. Их изломанные тела украшали подножье стен и плавали в крепостных рвах. Барон упился раньше, чем сообразил приставать к эльфийским девушкам, что его и спасло. Начался мелкий, моросящий дождик. Он игриво звенел по латам, и глухо шлепал по кирпичам стены. Нок таращил глаза в сторону юга, на равнину.

 

- И где же эти пчелки, то бишь орки?

 

Орков не было. Не было ни троллей, ни волколаков, ни прочей нечисти. Наступал рассвет.

 

- Хмя.... мы еще живы? – очнулся Крейговиц, - Ох... лучше б я умер.

 

- Война промчалась мимо нас, как видно. Интересно, чем будет править герцог?

 

 

 

Тамруман, вождь многочисленных туменов орочьей орды, проигнорировал скромные войска Бельфорна, и продвинулся глубоко на север, захватив по дороге беззащитный Форнингсасл. Орки грабили и жгли селения, убивая по дороге всех подряд. Тролли шли следом, изгаляясь над трупами. Волколаки трупы жрали, а кочевники просто ехали рядом, ужасаясь бесчинствам перерождений нечисти, однако храня на физиономиях суровость и непреклонность. Империя была открыта перед врагом. Золотая династия Ассахидов выродилась со времен ее великого основателя Ассахана. Столицу Империи Сарай раздирали противоречия, брат спорил с братом, дядя убивал племянников, а племянницы просто отдавались всем подряд, не исключая собственных теть. Империя гнила, как все империи и некоторые виды рыб, с головы. Нынешний император взобрался на трон по трупам своих старших братьев и парочки дядей, и, поговаривали, что от этого он немного тронулся.

 

Великий Ассахан четырнадцатый сидел в своем тронном зале и изволил гневаться. Его многочисленные советники, министры и просто визири ерзали на своих скамьях, но смотреть в глаза императору не смели.

 

- Как, орк вас подери, этот мерзкий червяк Тамруман умудрился без боя взять Форнингсасл?! Где мой главный военачальник?

 

Визири опустили глаза еще ниже – вчера, узнав о сдаче столицы Ландара, Ассахан казнил главного военачальника собственноручно, стрелой из лука в упор. Нового главнокомандующего император назначить не соизволил, а теперь, очевидно, запамятовал.

 

- Главный советник! Где главнокомандующий?

 

Советник Бак Циншприц, маг, чародей и просто весьма умудренный столетней жизнью полуэльф, встал.

 

- Осмелюсь заявить, ваше императорское величие, вы нашего генерала того...,- и он выразительно ткнул себя тощим пальцем в живот.

 

Ассахан стукнул себя по лбу.

 

- А... точно, демон меня раздери! И кто теперь будет у нас командиром? Ну, генералы, добровольцы есть?

 

Добровольцев среди военных не было. Военный министр прятал свиные глазки, генералы вжались в стену, стремясь стать невидимыми.

 

- Ладно, генералы не хотят командовать... Так, приказываю казнить всех генералов, а военного министра колесовать!

 

Этот ужасающий приказ раздался в гулком тронном зале, как рев мамонта в тундре, повергая всех в ступор и отчаяние. Дюжие гвардейцы императора схватили всех десятерых генералов вместе с военным министром и быстро утащили куда-то в казематы.

 

- Казнь исполнить завтра, если Тамруман продвинется еще хоть на пядь на восток. Кстати, Бельфорна за сдачу города закатать в войлок.

 

 

 

Профессор Вагенберг пятнадцатый сидел над больным Утуком уже весь день и клял про себя и вслух рыцаря де Гора. Утук все бредил, но умирать не собирался.

 

- Орк меня возьми! Где же этот де Гор? – суетился он вокруг Утука, но ничем помочь тому не мог. Вдруг под вечер хоббит услышал свирепый вой и грохот. Профессор залез на ближайший холм и увидел страшное. Отборные части орочьей орды шли, маршируя, в их направлении. Грохотали подкованные сапоги, мерно качались лисьи хвосты на штандартах орков. Их было много, их было очень много. Пыль вздымалась над войском и терялась где-то в отдалении, заслоняя горизонт.

 

- Ох-ох, - схватился за сердце старый хоббит. Он опустился на землю без сил. – Конец империи, похоже.

 

Орки шли полумесяцем, обращенным рогами вперед. На флангах скакали волколаки с всадниками на спинах. Волколаки были очень ранимыми существами. Видом они напоминали больших плюшевых волчат, очень привязчивые и добрые по характеру. Убить их мог любой, просто рявкнув на них, они тут же помирали от разрыва многочисленных сердец. Волчьи наездники предпочли бы просто лошадей, но лошади не выносили их запаха. Вслед за орками шли огромные джунгарские тролли. Размером они были с дикого слона, характером такие же злобные, но умом не сильно отличались от бревен. Троллей было очень много, Тамруман умудрился завербовать около трехсот гигантов. Кочевники скакали поодаль, это были дикие племена хасров из степной Вайры. Между ними величественно шагали громадные слоноподобные твари, и каждая волокла гигантскую катапульту. Тамруман действительно подготовился к войне с Империей.

 

Хоббит ползком добрался до Утука.

 

- Надо убираться отсюда, орки скоро будут здесь.

 

Профессор с трудом приподнял плечо Утука и медленно потащил его прочь от лужайки прямо в чащобу леса. Однако далеко уползти им не удалось. Волколак умильно смотрел в глаза помертвевшему от страха хоббиту. Его наездник таращил на них свои безобразные глазки. Морда у орка была самая отвратная, зеленая харя в струпьях и чиреях. Профессор выпрямился во весь рост и дрожащим, но звучным басом сказал:

 

- Что вам надо, порождение тьмы и прочих мутагенов?

 

Орк тупо мигнул и оглушительно свистнул. Тотчас около десятка дурно пахнущих наездников примчалось на свист. Бедняг грубо схватили, связали и закинули на спины зверей.

 

 

 

Нок де Гор опять страдал. Из крепости никого не выпускали. Бельфорн окопался в Орковой гибели надолго, вероятно до конца света.

 

- Интересно, когда ж все же наступит конец миру? Когда наш бедный пузырек лопнет?

 

Рыцарь и барон сидели на бочках с элем и поправлялись после вчерашнего. Вернее поправлялся один Крейговиц, де Гор ему просто помогал как морально так и физически. Барон тож задумался. Теорию Дональдуэла Толкового ему изложил де Гор после третьей кружки.

 

- Мдя... это очень сложный вопрос...,- барон несмотря на мужланский, если не сказать хамский, вид почти закончил школу диогенистов, правда на третьем курсе он уже не влезал ни в какие бочки, поэтому декан с позором изгнал его из школы.

 

- Получается, даже если птичке вздумается какнуть, то мир делится на две части, на ту, в которой птичка таки какнула, и на ту, в которой передумала.

 

- И еще если какашка упадет тебе на лоб, то мир опять делится – одна, где попадет, и другая, где нет.

 

- Хм.. а я не хочу быть в мире, где птичка на меня какнула, - сказал обиженно барон.

 

Громадному ручному беркуту Бельфорна, парившему в разведке высоко в небе над крепостью, захотелось именно это проделать. Орлы испражняются обильно и весьма благоухающе. Все это досталось барону и немного де Гору.

 

И тут рыцарю показалось, что мир разделился. Он краями расходящихся глаз увидел барона, облитого мощной орлиной струей, и барона вполне чистого и воняющего исключительно собой. Рыцарю страстно захотелось оказаться именно в том мире, где от Крейговица так изумительно благоухало орлятиной, и через томительные тягучие секунды зрение Нока восстановилось. Барон ругался небоскребным трехэтажным матом. Эль во впечатляющих своими размерами кружках был безнадежно испорчен.

 

Рыцарь ошеломленно прислушивался к своим ощущениям. Это ж надо, подумал де Гор, теперь он вроде как путешественник по третьей оси времени. Это надо проверить.

 

Он уже изрядно окосевшими глазами посмотрел по сторонам. Благородные сеньоры пьянствовали уже просто так, не стремясь стать берсерками, однако некоторые, перепив, таки ими становились. Их окатывали водой и, оглушив дубинкой, укладывали спать гвардейцы герцога. Эльфийки стояли так же сурово на стенах, таращась в сторону юга. Они были восхительно прекрасны. Короткие туники не скрывали стройность ног, а спины, не защищенные ничем, даже кремом от загара, были великолепны. Де Гор, шатаясь, поднялся и потащился к ближайшей красотке.

 

- Маде..де..му..му, мадам... я преклоняюсь перед вами, - де Гор в самом деле упал на одно колено, не в силах сдержать равновесие. Эльфийка скосила надменный глаз на рыцаря и сказала что-то по-эльфийски сквозь зубы.

 

- А? Чего? В общем я предлагаю вам мою руку, сердце и ... ик... постель, - де Гор схватил ее за прелестные колени и попытался их облобызать.

 

- Uvushte khaktuu gakhai! – рявкнула красотка, неуловимыми движениями подняла рыцаря в воздух и швырнула со стены. Зрение де Гора опять раздвоилось, в одном мире он видел стремительно пролетающие наружные кирпичи крепостной стены, в другой ощущал сладость губ очаровательницы. Как говорится, пятьдесят на пятьдесят – либо впендюришь, либо нет. Де Гор потянулся всем телом и мыслями к губам эльфийки. Но не тут то было. Вероятности и зрение рыцаря располовинились еще раз. Теперь он видел в одной фасете приближающуюся землю, во второй к сладости губ добавился юркий язычок, в третьей он валялся на земле совсем мертвый и глядел на себя со стороны, в четвертой он был жив, но тело болело изрядно, и кусты кололи ему бока. Первая и вторая фасеты съежились и исчезли, оставив де Гору на усмотрение только две альтернативы. Он всеми фибрами рыцарской души потянулся к варианту, где он все же жив. Де Гор услышал треск ломающихся кустов, свой оглушительный рев и громкий хохот эльфиек. Потом он отключился.

- Проснулся, охальник...

 

Нок де Гор медленно открывал тяжелые веки. В глазах еще крутились вероятности, и башка раскалывалась не в силах обработать столь большие массивы информации. На него смотрело чье-то мутное расплывчатое лицо. Зрение потихоньку восстановилось, и он с удивлением обнаружил, что смотрит на прекрасную эльфийку, ту самую, которая сбросила его со стены.

 

Его трясло, тело подпрыгивало в такт каким-то странным неравномерным толчкам. Рыцарь немного приподнялся. Он лежал в телеге, едущей по старому усеянному колдобинами тракту. Эльфийка шла рядом. Он поднялся и сел на телеге. Эльфийки шли сразу за телегой, невозмутимые как всегда. Ополчение шло впереди, понуро шаркая похмельными ногами. Благородных дворян не было.

 

- А где барон? Куда мы едем?

 

Эльфийка ухмыльнулась.

 

- Барон, это тот здоровый жердяй, что пил с тобой эль? Его казнили, их всех казнили. А герцога Бельфорна закатали в войлок и везут с собой уже третий день, хотя, по-моему, от него уже пованивает. А едем мы к столице Империи через Медные горы, Мидамр и Веммир. Там собирают войска со всей империи для отпора оркам.

 

- Эге... – рыцарь почесал ошеломленно затылок. – Как это всех казнили? За что?

 

- За оставление столицы герцогства и трусость. Бельфорн, бедняга, так вопил... часа три, наверное, из-под войлока раздавались его крики. А всех благородных дворян казнили заодно, они же все вассалы Бельфорна. Им просто поотрубали головы. И тебя бы тоже казнили, так что я твоя спасительница можно так сказать.

 

- Меня бы не казнили, я ж не вассал герцога, я сам по себе.

 

- А какая разница, - беспечно отмахнулась эльфийка, - палачам то все равно, им же главное перебдеть.

 

Рыцарь потрясенно замолчал. Что же, значит, вероятность с губами намеренно от него убрали, значит есть некий ангел-хранитель, приписанный персонально за ним.

 

- Эх.. так как я тебя спасла, значит смотреть мне за тобой до конца твоей непутевой жизни, - улыбаясь, сказала эльфийка.

 

- Ни хрена себе спасла, третий день без сознания валяюсь, – слабо возразил Нок.

 

- Ну, побочные эффекты не считаются, главное конечный результат, а так выходит, что спасла.

 

Рыцарь задумался. Что получается, что ангелом-хранителем была эльфийка эта странная?

 

- Слушай, как тебя там...

 

- Мое внешнее имя Тинаэль, - торжественно заявила девушка.

 

- Тина в эле что ли? Брр... ну ладно, ты теорию Дональдуэла Толкового знаешь?

 

- Что-то о черепахе и бусах на ее шее?

 

- Ну да, и казуистике...

 

- Что-то читали нам, сайентисты сорок восьмого дня тож проповедуют, а что?

 

- Да... так... ничего, в общем... – де Гор замолчал и опять лег на дно телеги. Он смотрел на мягко улыбающееся лицо прелестной эльфийки и глупо улыбался в ответ.

 

 

 

Утук, неунывающий менестрель, уже почти выздоравливал. Он уже почти не кашлял, температура спала, в общем, был вполне здоров и ел как голодный койот за троих. Как предупреждал профессор Вагенберг, Утук приобрел неуловимую раскосость глаз, а кожей он стал напоминать Майкла Джексона своей пятнистостью и желтизной. Однако ростом он, казалось, стал еще выше из-за общего похудания во время болезни.

 

После пленения их выкупили себе хасры, союзники Тамрумана и орков. Узнав, что хоббит профессор, их взял к себе верховный шаман хасров. Шаман, как и все кочевники, не боялся атипии. Кочевники вообще ничего не боятся.

 

- Ну, умрет у нас семь процентов, другим больше будет пространства. А кто умрет – значит, карма такая. А насчет раскосости, так чего нам боятся ее? Пусть Ассахиды боятся, недаром они себе магические операции делают, у них даже на рисунках детских глаза огромные с пол-лица. Тьфу... – верховный шаман Алтан-тенгри обедал и беседовал с профессором Вагенбергом.

 

Профессор со вкусом вгрызся в жирную баранью лопатку. Хоббиты вообще любители поесть, причем поесть у них это значит, отвалится от стола раздутым шариком и час не трепыхаться, дремля и переваривая еду. Кочевники видимо тоже придерживались такой диеты. Так что шаман, весьма ученый и образованный старец, и профессор в этом вопросе нашли согласие.

 

- Ну а допустим, многоуважаемый Алтан-тенгри, атипия поразит тебя, и ты попадешь в число этих семерых несчастных?

 

- Ну, значит, я умру, - равнодушно сказал шаман, - Смерть это не окончание существования твоего духа, это просто следующая ступень по второй оси времени, как говорил великий пророк Дональдуэл-тенгри. Смерть переносит нас в другой мир, в другое время, в другое тело, и так бесконечно до конца мира.

 

Фолксо пораженно замолчал. У диких кочевников тоже существует теории Дональдуэла?

 

- И когда же по вашему наступит конец миру?

 

- Когда мир переполнится от числа свершений и решений, которые делят миры-вероятности. Потом пузырь на шее черепахи лопнет, и миры-вероятности разлетятся по Великой степи, засевая ее новыми спорами миров. Затем новые пузыри вырастут, и черепаха будет собирать их и нанизывать на нитку бус, висящей на ее шее.

 

- Хехе, - ошеломленно хмыкнул Вагенберг. – В нашей теории черепаха плывет по великому океану...

 

- Это не важно, трактовка оригинала может быть самой разной, однако суть от этого не изменится. У нас в Лхасапране монахи хранят исходную книгу Дональдуэла, по преданию он долгое время до конца своей жизни жил в монастыре в горах Лхасапраны, где писал заветы сохранения мира. Одним из основных заветов стал принцип недеяния. Мы, хасры, исповедуем этот принцип, именно он нам подсказал решение присоединится к Тамруману.

 

- Э.. как это? Зачем?

 

- Я, великий шаман хасратского каганата, посмотрел на внутренностях черной кобылицы с двумя сердцами, и понял, что если мы не присодинимся к Тамруману, число решений, делящих миры, будет гораздо больше, чем в противном случае. А для сохранения стабильности и отдаления срока конца света, необходимо делать как можно меньше решений, которые увеличивают число миров-вероятностей.

 

- Мдя... – хоббит потрясенно замолчал.

 

Алтан-тенгри сморщил свою и без того морщинистую дубленую кожу в улыбке, обнажив редкие кривые зубы, смачно рыгнул и продолжил:

 

- Многоуважаемый хоббит, я слышал от сведующих людей, что от атипии вылечиться можно, и одним из ингредиентов снадобья являются волосы с ног двадцатилетней хоббитутки.

 

Профессор смущенно закашлял и проговорил:

 

- Хм... видите ли, Алтан-тенгри, может быть это и так, но насколько я знаю от моих двадцатилетних пра-правнучек, они все избавляются от своих волос на ногах, они их это... депилируют...

 

- Нда... печально, если так...

 

 

 

Тамруман стремительно шел на северо-восток. Весь Ландар был уже под пятой орков. Лафрань выставила почти все свое рыцарское войско и пару имперских легионов, но легкая конница хасров смяла второй волной легионерские позиции, а закованные в сталь здоровенные орки разбили рыцарей, потеряв мизерное количество своего войска. Лафрань пала вслед за Ландаром. От оплота Империи Ассерга и столицы Сарая захватчиков отделяли лишь две провинции, Монталия и степная Доламидия. Орки и кочевники шли по пологой дуге к столице, не отвлекаясь на юго-восточные королевства горный Веммир и степной Мидамр.

 

Ассахан гневался. Всех генералов и военных министров казнили, предав мучительной смерти, но это, как ни странно, ничуть не помогло в деле сопротивления нашествию Тамрумана. Все придворные под благовидными предлогами смылись со двора, те, кто смыться не мог, сказались больными атипией, хотя советник Циншприц точно знал, что заболеть они не могли, поскольку у каждого придворного имелся свой штат половозрелых хоббитуток. Узнав о симулянтах Ассахан разозлился еще больше и повелел всех разносчиков болезни казнить. Что было незамедлительно проделано палачами в марлевых повязках. Симулянтов повесили в числе первых, а хоббитуток забрали в штат императора.

 

- Варварское время... варварские нравы, - горестно шептал маг-полуэльф, сидя в своей роскошной келье.

 

Маг раскидывал карты, читая вероятности, и эти вероятности ему совсем не нравились. По всему выходило, что если империя окажет мощное сопротивление оркам и выступит против них, собрав огромную массу войск, то очень вероятно, что предел мира наступит очень скоро. Мир не успеет компенсировать обилие быстровозникающих миров-казусов, и стенки мирового пузыря не выдержат напряжения. С другой стороны, если империя падет под орочьим ударом, то орки вырежут всех эльфов и более-менее думающих людей. Тогда принимать решения, могущие привести к разделению мира, будет некому.

 

Бак Циншприц горестно вздыхал. Принцип недеяния подсказывал, что надо покориться силе орков, и всячески способствовать падению Империи. Но насколько был плох режим самодуров Ассахидов, все же он не сравнится с тотальным уничтожением инакомыслящих и инаковыглядящих существ, что без сомнения принесут с собой орки. А уж расцвет культуры и искусств, только-только начинающийся при правлении Ассахана четырнадцатого, погибнет схваченный заморозками режима Тамрумана. Выбор был очень сложен, и от этого выбора, возможно, зависит распадется ли мир на споры или продолжит свое существование. Маг вскочил, так ничего и не решив. Он своим внутренним зовом кликнул дракона. Маг, как и все чародеи, жил в своей высокой, тонкой башне, на самом верху, в пентхаусе-люксе.

 

- Глип!- сказал дракон, просунувшись в окно и лизнув Бака своим длинным шершавым языком. Как и все черные драконы, он был разумен и умел разговаривать. Правда разговаривать он не любил, и разумом не отличался от пятилетнего ребенка.

 

- Глап!- сказала вторая его голова, просунувшись в другое окно, и лизнула мага во вторую щеку. Средней голове места не хватило, и она протестующе заревела. За стеной между двух окон было слышно мощное – Глюп!!

 

Трехглавого горыныча так и звали Глип-Глюп-Глап. Маг просочился сквозь стену, дал себя облизать средней голове, и взгромоздился на спину дракона. Он хотел освежить голову небольшим полетом. Головы вопросительно посмотрели на седока, Бак вздохнул и властно крикнул:

 

- На Запад!

 

Глип вопросительно посмотрел на Глапа, а Глап в свою очередь на Глюпа, но Глюп бестолково таращился то на правого, то на левого сиамского братца. Маг вздохнул еще раз и, решив не умничать, просто показал дракону направление длинным смычком от контрабаса.

 

 

 

Отношения невысокого, но крепкого рыцаря и прекрасной эльфийки складывались самым лучшим образом. Любовь все явственней цвела и пахла платоническим романтизмом постпубертатного периода. Нок де Гор млел, заплетая длинные косы Тинаэль, и таскал ей цветы целыми клумбами. Эльфийки, шагающие позади их телеги, хихикали и перешептывались, а крестьяне из ополчения глумливо ухмылялись, когда рыцарь их не видел.

 

Де Гору приходилось притворяться крестьянином, что бы конвоиры из имперской гвардии, не приняли его за приспешника Бельфорна. Их отряд вскоре влился в большое войско, состоящее из трех имперских легионов, ополчения и регулярной кавалерии провинции Веммир.

 

Несмотря на все проблемы и тяготы пути Нок был счастлив так, как только был счастлив, получив первый боевой меч. Его юность, полная прыщей и разочарований, так и не была освещена какой бы то ни было любовью. Девственность он потерял в городском борделе, спьяну переспав со старой гоблиншей, хозяйкой притона. С тех пор де Гор преисполнился отвращением к таинствам межполовых отношений. Несмотря на это он считался среди сослуживцев записным донжуаном, из-за мужественного выражения лица и спокойного взгляда жестких глаз, поражающего женские сердца наповал.

 

Де Гор был впервые влюблен настолько, что даже пытался сочинять стихи в честь прекрасной Тинаэль. Она благосклонно воспринимала все его потуги и заливисто смеялась в ответ на неуклюжие шутки рыцаря. Как сказала трехсотлетняя стерва Галадриэль, предводительница эльфов, завистливо глядя на их идиллию, «любовь, блин».

 

Идиллия длилась ровно четыре дня. На пятый день с утра к телеге де Гора подъехали гвардейцы императора, ведомые пацаном, которому Нок сломал меч в первый день сидения в крепости Оркова гибель.

 

- Вот он, вассал Бельфорна, виконт де Гор, - ткнул копьем в сторону де Гора злобный мальчик с хорошей детской памятью.

 

Беднягу рыцаря схватили и тут же заковали в кандалы. Тинаэль плача и крича, бросилась следом. Ее тоже взяли, несмотря на гнев эльфиек.

 

Тут сознание де Гора снова расдвоилось, впервые с того момента как он очнулся. Правда возможность выбора была всего одна. Либо его казнят тут же, либо казнят, но в столице Империи. Тинаэль в любом случае гибла вместе с ним. Она действительно была молода, красива и искренне его любила. Нок прослезился и выбрал то, что хоть немного оттягивало конец.

 

Их погрузили в громадную карету с решетками на окнах и с гиканьем погнали вперед в столицу.

 

 

 

Утук трясся меж горбов верблюда и пытался сочинять свои сонеты.

 

- Терпеть не могу верблюдов! – ругался он, - Мало того, что они воняют как сто сдохших кошек, на них целые армии блох, так они еще плеваться назад умеют!

 

Верблюд по кличке Шарик угрожающе повернул морду, Утук в панике закрылся круглым кожаным щитом, заплеванным до белизны.

 

Верблюд, корабль степи

 

Как глупый зверь вопит

 

И мерзко он плюется...

 

А так хороший малый.

 

Поспешно добавил строчку менестрель, увидев поворот головы Шарика. Шарик все же плюнул.

 

- Промазал! – захихикал Утук. Верблюд царственно отвернул голову, продолжая неспешно переставлять ноги.

 

Утук и хоббит ехали в обозе войска хасров. Только менестрель трясся на верблюде, а профессор вел неспешные беседы с шаманом Алтан-тенгри в прохладе большой кибитки.

 

- Так почему же вы думаете, что разгром орками империи отодвинет приближение конца света? Ведь после разгрома наступит хаос и полная анархия. – спрашивал шамана Фолксо.

 

Шаман щурил глазки и, неторопливо отпивая горячий чай с кобыльим молоком и жиром, объяснял:

 

- Сам разгром не отодвинет, наоборот может придвинуть его. Самое главное как разгромить. Если случится битва, огромная битва, в которой единовременно погибнет очень много существ, то взрыв числа вероятностей может превысить разрешимый порог, и стенки мира этого не выдержат. Если бы мы не присоединились к Тамруману, то мы должны были либо примкнуть к Империи, либо погибнуть, сражаясь с орками в одиночку. Империя сейчас слаба. Наше присоединение ничего бы не решило. Просто полководцы империи собрали бы больше мяса, чтобы кинуть их в решающую битву. Перевес сейчас на стороне Тамрумана, и он делает правильно, поглощая королевства империи по-одиночке, не давая им объединиться. Тем более придурок Ассахан казнил почти всех своих боеспособных военачальников. Нет, конца мира уже, скорее всего, не будет, если не случится чуда. И это меня радует.

 

- Но орки Тамрумана перебьют всех инакомыслящих людей и разумных существ, разрушит университеты!

 

- А много ли этих инакомыслящих, как ты выразился, существ? Стоит казнить пару- тройку и все будут думать одинаково. А университеты... пф... что мне университеты? Великая Степь и звезды мои университеты. Мы уйдем в степь, выполнив свою миссию. Нам не нужны земли империи, степь большая...

 

Профессор уныло смотрел в сторону. Какое чудо должно произойти, чтобы остановить орды Тамрумана и не допустить конца мира?

 

Орки шли клином по долинам королевства Монталия. Кочевники шли следом. Монталия сдалась без боя. Ее король приготовил огромный откуп из золота и драгоценных камней. Тамруман его принял, откуп взял, а голову короля надел на копье. На лице монтальского короля застыло выражение глубочайшего ужаса. Эта маска на отрубленной голове служила знаменем орочьей орды.

 

Говорили, что Тамруман не человек, а демон, порождение загадочной страны Иранделам. Его никто не видел, только приближенные орки. Каган хасров, предводитель воинов, видел его только закутанного в черные одежды, закрывающие лицо. Орки, говорить не умели или не желали. Среди хасров начинались брожения. Они не любили орков и боялись Тамрумана. Молодой каган каждый вечер приходил к шаману, чтобы тот сказал ему слова одобрения и погадал на внутренностях баранов, но сомнение все же не затухало в его глазах.

 

Конец мира все же был близок, что бы ни говорил мудрый шаман.

 

 

 

Глип-Глюп-Глап парил, наслаждаясь полетом. Его гигантская туша ловко скользила в восходящих потоках воздуха выше полета орлов. Волосы мага не шевелил даже легкий ветерок. Бак был закутан в слабо искрящуюся ауру, он летел с закрытыми глазами, осматривая землю своими магическими глазами. Доламидия лежала далеко внизу. Там перемещались большие толпы людей-ополченцев. Царь Доламидии, устрашившись судьбы короля Монталии, решил не сдаваться без боя. Впрочем, выбора у него не было. Трусов Ассахан казнил без промедления. А огромные контрибуции, как выяснил посмертно несчастный король, пользы не приносят. Однако войск у доламидов было мало. Легионы Империи были разбросаны по всему миру. Консулы просто физически не успеют прийти вовремя к месту битвы орков и доламидов. Сарай медлил и все из-за того, что толкового главнокомандующего так и не нашли.

 

Конец мира все же был близок. Мира, который знал Бак Циншприц. Он озирал огромные пространства Империи. Чунайская провинция была охвачена великим наводнением, на юге в Ассиране взорвался вулкан, похоронив под тучей пепла целый город. Горели леса, охваченные невиданной засухой. Смерчи бушевали там, где их никогда не было. А на жарких плоскогорьях Берсии выпал снег. Мир созрел, и так или иначе скоро взорвется обилием икринок, засевающих великий океан.

 

Чародей решил для себя проблему выбора.

 

 

 

Карета с зарешеченными окнами достигла столицы Сарай за рекордный срок. Казнь решили сделать на рассвете, на площади, выложенной из огромных красных камней. Народ, уставший от виселиц и гильотин, идти смотреть отказывался, но гвардейцы все же притащили несколько десятков оборванцев для создания показательной толпы зрителей. Ассахан и его поредевшая свита выползли на трибуну. Император морщился и капризничал, требуя то кофе, то кумыса.

 

- Ах, последний дворянин Ландара! Как интересно! – ахали придворные дамы, натягивая лорнеты на искусственно расширенные глаза.

 

Последний дворянин выполз из кареты, утомленный безостановочной быстрой ездой по тряским дорогам империи. Тинаэль, бледная и растрепанная, вылезла следом. Их подхватили грубые гвардейцы и потащили на временно собранную, но уже ставшей постоянным атрибутом площади, гильотину.

 

Нок де Гор пытался войти в другую вероятность. Но сколько он их не двоил и четверил, он неизменно видел свою голову и голову эльфийки в корзине.

 

- Замечательная голова! – говорили молодые маркизы из свиты, - Будет, чем играть в квиддич. Как она будет летать!

 

Все было обыденно. Палачи положили его на постамент, закрепив голову меж двух оструганных досок, по которым скользило лезвие. Тинаэль смотрела на него сухими глазами. Слез уже не было. Лениво кружились мухи, кошка, мяукая, крутилась рядом и терлась о сапоги главного палача. Ассахан зевнул и слабо кивнул головой.

 

Внезапно на площадь упала тень огромного трехглавого дракона. Глип-Глюп-Глап приземлился, наводя панику на гвардейцев, зрители-оборванцы, пятясь задом, удрали в переулки. Ассахан зевнул еще раз.

 

- А это ты, главный советник... Что это ты нарушаешь регламент? Тут казнь как никак.

 

- Этот человек мне нужен, – спокойно сказал Циншприц.

 

- Нужен? А зачем? Впрочем, если нужен, то бери. Можешь его замучить до смерти.

 

Бак сделал движение смычком, и Нок де Гор и Тинаэль оказались неведомо как на спине дракона. Миг и Глип-Глюп-Глап взлетел, исчезнув в небе черной точкой. Кошка разочарованно мяукнула и побрела прочь.

 

 

 

Они сидели в башне великого мага, в мягких креслах, на столиках периодически менялись блюда и напитки. В середине журчал фонтанчик, где-то пели певчие птички.

 

Нок де Гор, отмытый и одетый в роскошные одежды, наслаждался вкусом странных напитков и фруктов. Тинаэль, молчаливая и удивленная, но все так же прекрасная сидела рядом.

 

Бак Циншприц, высокий тощий беловолосый старик в длинном плаще, смотрел на них и загадочно усмехался.

 

- Я вижу у вас много вопросов.

 

- Да уж, как минимум парочка есть, - осторожно сказал виконт.

 

- Что ж, когда я снижался над замком императора, над площадью, я заметил искажения реальности. Кто-то пытался войти в другую вероятность. И этот кто-то ты.

 

- А я уж решил, что это просто у меня двоилось и троилось в глазах. Почему же не было варианта, где моя голова не болталась в корзине? Ведь я все же избежал казни?

 

- Дело в том, что именно твоя игра с казусами, привлекла мое внимание. А это уже второй уровень влияния, до него ты не дорос, и вряд ли дорастешь...

 

Бак встал и обернувшись к высокому окну продолжал.

 

- Ты мне нужен. Ты единственный сейчас, кто может убить Тамрумана.

 

У Нока отвисла челюсть.

 

- Тамрумана? Как я его убью? Как я вообще до него доберусь?

 

Бак обернулся и, твердо глядя в глаза Нока, сказал:

 

- Доберешься. И убьешь. Так надо для выживания мира. Ты возглавишь войско императора и доламидов, а так же все ополчение, какое успеет подойти из Веммира и Мидамра. Ты будешь новым главнокомандующим, я позабочусь об этом. Затем в битве ты подберешься к Тамруману и сразишь его в поединке, он не будет уклоняться, он никогда не уклоняется.

 

- Подожди, кто такой этот Тамруман?

 

Маг усмехнулся.

 

- Ты узнаешь, ты скоро узнаешь...

 

 

 

Широкая долина, там, где великий Аннерил разливается во всю свою ширь, постепенно заполнялась войсками империи. Веммирское ополчение, вооруженное длинными копьями и огромными щитами, составляло первый эшелон обороны. Перед ними редкой цепью выстроились невозмутимые лучники-эльфы. Позади авангарда строили свои ряды тяжеловооруженные пехотинцы шестого и десятого имперских легионов. Легкая кавалерия степняков доламидов и мидамрийцев составляла левый и правый фланги. Позади них грозно блестела щитами и копьями рыцарская конница короля Мидамра и царя Доламидии.

 

Нок де Гор облетал войска на Глип-Глюп-Глапе. Маг выделил ему кроме неограниченных полномочий еще и своего дракона. Ассахан со странным равнодушием и безразличием позволил Циншприцу сделать де Гора главнокомандующим Империи. Впрочем, все знали, что должность скоро станет вакантной, так как мало кто верил в чудеса. А чудо бы хотелось.

Сгущались сумерки, воды Аннерила слабо мерцали в полупрозрачном свете третьей луны. Нок парил над огромным пространством долины, заполненной кострами имперской армады. Разведка донесла, что орды Тамрумана в одном дневном переходе от них, и если будут шагать всю ночь, то на рассвете будут перед имперцами. Но какой дурак не даст отдохнуть войску перед битвой? Так рассуждали генералы и сержанты, так думал и Нок де Гор.

Но Тамруман обрушился на них на рассвете ордой волчьих всадников, сея страх, ужас и переполох. Кавалеристы левого фланга, даже не пытаясь вскочить на коней, убегали позорно и безудержно. Их преследовали орки-наездники, веселые, хмельные и дикие, рубя спины солдат в капусту своими изогнутыми ятаганами. Нок, вскочив на перепуганного Глип-Глюп-Глапа, пытался взлететь. Но дракон, как ополоумевшая курица, только подпрыгивал на месте, ему не хватало разбега. Паника была всеобщей. Рыцари Мидамра, надевая спросонья тяжелые латы, грохались оземь, не в силах справится со своим профессиональным оборудованием без помощи оруженосцев. Оруженосцы же, не будь дурни, уже похватали коней и умчались в сторону от битвы.

И тут случился казус, из тех, что разделяют миры. Ополченцы веммирцы, не видя перед собой врага, с ужасом слышали вопли левого фланга и рыцарского центра. – Окружили! – вдруг раздался давно назревающий крик стоголосой паники. И бедняги призывники и резервисты дружно ломанулись вперед. Они ударили оркам наездникам прямо в зад, неудержимо и яростно, как только может быть яростен страх. Бедные плюшевые волки, не вынеся уколов пиками и визга толпы, падали замертво, давя своих всадников. Нок де Гор наконец то смог взлететь, и принялся руководить действиями неорганизованной толпы, то есть пугать эту толпу добродушным, но страшным с виду Глипом. Веммирцы шарахались от трехглавой тени и бежали вперед, калеча и ломая по пути все, что встретится. Расчет Тамрумана на блицкриг с помощью дерзкой вылазки волчьих всадников не удался. Началась позиционная война, с рытьем окопов, осенью и вшами...

Орды стояли напротив друг друга. Огромные толпы давно не мывшихся воинов, благоухавшие до самых небес. Даже стервятники предпочитали кружиться в отдалении, не вынося столь резких запахов. Стояние на Аннериле продолжалось уже более недели. Стороны делали взаимные вылазки, молодцы тешились поединками один на один. Ворье процветало, проституцию официально узаконили в пределах одной долины, ибо овец уже не хватало. Наконец, в ставку главнокомандующего прискакал взмыленный гонец со срочной депешей. Приказ Ассахана был ясен и понятен – наступать и никаких гвоздей! Нок задумчиво почесал затылок, достал меч, полюбовался на себя, буркнул жене, чтоб сварила суп, и вышел вон из палатки.

- Глип! – весело рявкнул растолстевший дракон, остальные головы что-то жевали, и лишь закивали башками в знак приветствия.

- Вперед! – сурово проговорил Нок, - Мы должны положить конец этому бесконечному разврату!

Его многочисленная свита опасливо и испуганно отпрянула. Виконт обвел всех мрачным взглядом:

- Господа, у меня для вас пренеприятнейшее известие! Мы на войне! И я намерен сегодня победить! Халява кончилась!

Дракон подскочил, выплюнул какую-то мерзкую гадость, и завилял хвостом, готовый взлететь по первому требованию.

-Тамруман!!! Тамруман!!! – орал Нок де Гор, паря над ордой кочевников, орков и прочей сволочи.

-Выходи, подлый провокатор!!

 Из высокой палатки, окруженной частоколом с нанизанными головами, вышел высокий человек в черном. Он сделал рукой пасс, и тут же оказался на расстоянии копья от приземлившегося дракона. Тамруман оказался нечеловеком. Во всяком случае, ничего человеческого в его ужасной харе с многочисленными паучьими жвалами, длинными бычьими рогами, и четырьмя глазами не было.

Нок де Гор оторопел.

-Кто ты, порождение тьмы?

-Я Тамруман Великий! Каган орков, повелитель хасров, бог пауков и тараканов! – проскрипела гнусная морда.

-Готовься к смерти, болван!

Тамруман достал из своего хребта длинный узкий меч, и подло врезал Ноку ногой в пах. Де Гор, используя тактику евнухов, удар проигнорировал и в свою очередь нанес сокрушительный удар по верхним молярам клыкастого супостата. Моляры выдержали, и противники, оценив силы ударов, принялись кружить по часовой стрелке, а временами и против часовой, с поднятыми мечами. Зрители потихоньку подходили ближе.

Мечи свистели в воздухе и пели что-то свое непонятное, но победное. Нок троил и четверил пространства, порываясь сунутся туда, где не так больно. Тамруман, судя по окосевшим глазкам, занимался тем же. У монстра получалось лучше, сказывалось численное превосходство в глазах. Казусы множились и множились, пространство трескалось и рвалось, гнулось и деформировалось...

Наконец Тамруману удалось остановить свой взгляд туда, где Нок падал с отрубленной головой на измятую траву. Как де Гор не старался, рана только становилась из смертельной не слишком смертельной, этак на пару–тройку минут жизни. Пространство перестало содрогаться, и мир, висящий на тонкой ниточке, еще не сорвался вниз и не рассыпался по океану безвременья.

Нок хрипло дышал, со всхлипом выплескивая из раны кровь. Тамруман величаво и грозно стоял над ним, поднял меч для последнего удара.

-Бездарь! Болван! – чародей Бак Циншприц орал на умирающего главнокомандующего.

-Сражайся! Я даю тебе власть второго уровня!!

-Нет!! – скрежетнул клыками Тамруман, и молниеносно ударил в то место, где мгновением назад умирал Нок де Гор. Главнокомандующий по-прежнему умирал, но уже не так быстро и не в том месте. Власть второго уровня дала ему возможность переиграть пару последних ударов. И он ей воспользовался... Нок де Гор стоял позади монстра, спиной к нему, опуская окрасившийся черной кровью меч. Тамруман медленно разваливался на две половинки, храня на обеих половинах морды бескрайнее удивление, радость и равнодушие, попеременно менявшее его невыразительную харю.

Бак Циншприц воздел руки вверх и ликующе заорал:

-Я великий Завершитель! Я создал последний казус мира! Гори все огнем!

Мир треснул и, не выдержав последних разделений пространства, развалился...

-Хахаха, хороший анекдот! – веселился Утук среди целого малинника эльфесс, - А вот еще, собрался чародей на охоту...

Нок де Гор, задумчиво ухмыляясь в усы, пил пиво и слушал неспешно рассказывающего теорию казусов профессора Вагенберга. Они сидели в своей вечной пивной и уже долгое время пили пиво неизвестно за чей счет, дожидаясь пока Бак Циншприц, безумный маг и чародей, соберет все бусины рассыпавшегося мира. Ибо всякий Шива обречен стать Брахмой, так сказал Доналдуэл Толковый...